Психологический портрет психеи в изложении апулея. Онлайн чтение книги Мифы классической древности Книга восьмая

Особенность древнегреческой мифологии заключается в том, что в ее легендах боги склонны испытывать чувства, доступные простым смертным. История Эрота и Психеи – прямое доказательство этому. Страстная любовь и чрезвычайное любопытство Психеи, описанные в легенде, вдохновляли представителей мира искусства не одно столетие.

История происхождения

Культура Древней Греции и Древнего Рима описывает Психею как олицетворение души. На рисунках ей дарили облик девушки с крыльями или бабочки. Героиню часто изображали на надгробных аксессуарах, сопровождая символикой, связанной со смертью. Фрески с Психеей находили при раскопках Помпеи и в ходе археологических работ по исследованию артефактов 3-1 веков до н.э. Фольклор изобилует повествованиями о Психее и о ее трагической любви.

Первые упоминания о богине принадлежали перу и других древнегреческих историков. Подробно миф о ней описан Апулеем. Философ и писатель Древнего Рима изложил все, что было известно об этой героине. Родившийся в Мадаваре автор стал исследователем и располагал знаниями, позволившими заниматься научной и литературной деятельностью. Апулей, автор романа «Золотой осел», описывал мифы, популярные в его эпоху, и легенды, дошедшие до него от пращуров.

История об Эроте (Амуре) и Психее, как мы ее знаем, впервые появилась в литературном творении Апулея.

Мифы и легенды

Психея олицетворяла собой душу, то есть нечто возвышенное и прекрасное. Поэтому ее ассоциировали с трогательной и невесомой бабочкой. Значение имени девушки расшифровывается как «душа», «дыхание» – то, чем располагает живая природа. Философы расценивают жизнь Психеи как постоянное жертвоприношение и искупление своих проступков. В честь героини названа наука психология, так как испытания, которые ей пришлось преодолеть, имеют философское и сакральное значение.

Легенда об Эроте и Психее вдохновляла писателей и легла в основу известных сказок «Красавица и чудовище» и «Аленький цветочек». Этот древнегреческий миф – очень редкий, так как относится к числу повествований со счастливым концом.

Психея стала богиней, пройдя каверзные испытания, придуманные , матерью Эрота (в древнеримской мифологии – Амура). Препятствия, которые она преодолела, символизируют стойкость женщины и ее силу воли в борьбе за чувства и избранника. В браке с Эротом у Психеи родилась дочь по имени Волупия. Это имя в переводе означает «удовольствие».

По легенде, отношения между Психеей и Афродитой не ладились с самого начала, ведь богиня любви считала девушку конкуренткой. С юного возраста смертную сравнивали с Афродитой, признавая, что она способна затмить красотой кумира миллионов. Сформировался своеобразный культ Психеи, что задело самолюбие Афродиты. Богиня решила отомстить, прибегнув к помощи сына, чьи стрелы должны были соединить сердце Психеи с самым недостойным из мужчин. Но Эрот оказался сражен красотой девушки и влюбился в нее.

Бог перенес девушку, оставленную на краю скалы, во дворец. Там она жила с Эротом, ни разу не увидев избранника. Он приходил ночами, чтобы подарить девушке наслаждение, а с рассветом вновь покидал любимую. Людям запрещалось лицезреть богов, и Психея недоумевала над тем, кто ее возлюбленный. Но увидеть его значило навсегда отречься от любви.

Сестры подговорили девушку тайком узнать секрет супруга. Когда он заснул, девушка осветила лицо ночником и замерла, пораженная красотой мужа. Горячий воск, капнувший на тело бога, разбудил его и раскрыл предательство Психеи. Он сбежал, оставив ее в одиночестве.

Мучительно долгим было ожидание, и девушка решила обратиться за помощью к свекрови. Та велела отделить множество семян от зерен, найти золотое руно, добыть воду из Стикса и ящик . Все испытания оказались по силам Психее, и Эрот решил вернуться к ней, видя, насколько сильна любовь супруги. одобрил просьбу причислить ее к богам, и прекрасная легенда о крепкой любви закончилась счастливо.

Психея в культуре

Образ мифологического персонажа невероятно популярен в искусстве разных эпох. Бокаччо был одним из первых после Апулея, кто обратил внимание на легенду о Психее. Средневековый автор не был знаком с произведением философа и черпал материал из других источников, расширяя сюжет повествования. Писатель дополнил историю рассказом о рождении героини, ее родителях и судьбе.

Визуальные изображения героини, датированные 15 веком, найдены на флорентийских аксессуарах, которыми снабжали невест перед обрядом бракосочетания. Барельеф Микелоцци стал скульптурным воспеванием Психеи.

В 16 веке к мифологическим лейтмотивам вернулся . Ему принадлежат первые изображения Психеи, дошедшие до наших дней. Художник изображал богиню на панно и фресках. После его смерти ученики переняли манеру автора и создавали гравюры и гобелены по известным сюжетам. Гравюры Дадди и барельеф дела Порта описываются искусствоведами как яркие примеры восхваления Психеи в искусстве. Поэма «Сказка о Психее и Купидоне» и комедия «Свадьба Психеи и Купидона» итальянских авторов посвящены романтической истории героев и навеяны творением Апулея.

Работы мастеров живописи 17 века изображают Психею на пиру, посвященном ее свадьбе, или в дуэте с Эротом. Художники писали картины, где влюбленные представлялись спящими. Йорданс и Ван Дейк стали новаторами в вопросе изображения Эрота (Амура).

Первым, кто упомянул о любопытной девушке в музыкальном произведении, стал А. Леардини, поставивший одноименную оперу в Мантуе. П. Кальдерон, продолжая упоминания о Психее в драматургических творениях, написал пьесу «Психея и Купидон». был вдохновлен конфликтом между Амуром и Психеей и разбирался в хитросплетениях их отношений в собственной поэме.

В 1671 году появился балет, поставленный по античному сюжету. Дж.Б. Люлли использовал либретто , Корнеля и Кино. В российских произведениях искусства прообразы Психеи считываются в сказке «Снегурочка», а прямой отсыл к мифу встречается в стихотворении . О героине вспоминали , Маттисон, Гердер, Пушкин, Гоголь, Андерсон, Куприн и другие всемирно известные лирики.

Популярность героини в 20 веке не утихала, и в ее честь назвали небесное тело, характеризуемое как астероид.

Эрих Нойманн

КОММЕНТАРИЙ К "АМУРУ И ПСИХЕЕ"

< Фрагмент №1 >

Вводное замечание

В романе Апулея «Метаморфозы, или Золотой осёл» представлена история о Купидоне и Психее – иными словами, греческие и римские элементы оказываются смешаны. Тем не менее, в нашей интерпретации этой сказочной истории речь пойдёт об Эросе и Психее: мы будем использовать имена богов в их исконных греческих формах. Это не является следствием филологического педантизма, который был бы крайне неуместен в данной работе. С литературной точки зрения, нет сомнения в том, что образы богов весьма фривольного позднеримского пантеона, окружающие Психею у Апулея, несут в себе известную долю очарования волшебных сказок. Но поскольку целью нашей работы является анализ мифологических мотивов, то будет более уместным говорить об Элевсинских мистериях Деметры, а не Цереры, и называть аргосскую богиню Герой, а не Юноной. Более того: не Венера, а именно Афродита ассоциируется у нас с Великой Богиней. Наконец, супругом и любовником Психеи в мифе является могущественный Эрос – божество доисторической эпохи, а вовсе не Амур или Купидон – маленький озорной ангелочек, чей образ встречается в произведениях искусства начиная лишь с античных времён.

Эрих Нойманн

Психическое развитие фемининности

История Эроса и Психеи может быть разделена на пять частей: вступление, «смертоносный брак», роковой поступок, четыре испытания, счастливая развязка; этого же порядка мы будем придерживаться по ходу нашего исследования.

Психея, принцесса неземной красоты, почитается как богиня. Люди совершают паломничества к её двору, пренебрегая культом Афродиты, что будит в последней смертельную зависть. Она решает отомстить Психее и приказывает своему сыну Эросу погубить принцессу, заставив её полюбить «последнего из смертных».

Несмотря на красоту Психеи, никто не просит её руки. Желая найти супруга для дочери, её отец обращается к оракулу и получает страшный ответ:

Царь, на высокий обрыв поставь обреченную деву

И в погребальный наряд к свадьбе ее обряди;

Смертного зятя иметь не надейся, несчастный родитель:

Будет он дик и жесток, словно ужасный дракон.

Он на крылах облетает эфир и всех утомляет,

Раны наносит он всем, пламенем жгучим палит.

Даже Юпитер трепещет пред ним и боги боятся.

Стиксу внушает он страх, мрачной подземной реке.

Повинуясь пророчеству, несчастные родители готовят Психею к смертоносному браку с драконом. Но принцесса не погибает: неожиданно Зефир уносит её прочь. Так она вступает в блаженную жизнь с невидимым супругом, Эросом, чьей женой ей и суждено было стать. Однако её завистливые сёстры нарушают эту идиллию. Несмотря на предупреждения Эроса, Психея внимает их советам и решается под покровом ночи подстеречь чудовище – а именно так описывают сёстры её супруга - и убить его. В следующей части истории Психея, нарушая запрет Эроса, рассматривает его при свете лампы. Она узнаёт в нём бога, но упавшая из лампы капля горячего масла пробуждает его; в тот же миг он покидает Психею. Далее следуют поиски пропавшего возлюбленного, столкновение героини с разгневанной Афродитой и выполнение работ, возложенных на неё богиней. Противостояние заканчивается поражением Психеи: она открывает полученный от Персефоны сосуд и погружается в сон, подобный смерти. В финале повествования Эрос пробуждает Психею, после чего её принимают в сонм олимпийских богов в качестве его бессмертной супруги.

Повествование начинается с конфликта между Психеей и Афродитой: принцесса отличается столь редкостной красотой, что становится объектом поклонения. Среди смертных ходит молва, что «богиня, которую лазурная глубина моря породила и влага пенистая волн воздвигла, по своему соизволению являет повсюду милость, вращается в толпе людей», но ещё более оскорбительно для Афродиты глубоко символическое убеждение: «...или же заново из нового семени светил небесных не море, но земля произвела на свет другую Венеру, одаренную цветом девственности». Согласно этому доселе неслыханному поверью, Психея является уже не воплощением Афродиты (представление, которое богиня, вероятно, ещё могла допускать) - вместо этого она становится «второй Афродитой», зачатой и рождённой заново. Несомненно, эта «новая вера» содержит намёк на происхождение Афродиты, которая, согласно мифу, возникла из отсечённого и упавшего в море фаллоса Урана. Психея – «новая Афродита» - напротив, считается рождённой от земли, что была оплодотворена каплей небесной росы.

В ходе исследования станет ясно, что эта «новая вера» не является результатом каких-либо вольностей в интерпретации мифа с нашей стороны и касается его глубинной сущности. То, что конфликт между Афродитой и Психеей возникает в самом начале истории, указывает на центральное положение данного мотива.

Радикальное изменение отношения к Афродите говорит о том, что рождение Психеи стало переломным событием в человеческой истории. Это в точности напоминает плач «Великий Пан умер!», что звучал на закате античности. «Толпы людей, не останавливаясь перед дальностью пути, перед морской пучиною, стекались к знаменитому чуду. Никто не ехал в Пафос, никто не ехал в Книд, даже на самое Киферу для лицезрения богини Венеры никто не ехал; жертвоприношения стали реже, храмы заброшены, священные подушки раскиданы, обряды в пренебрежении, не украшаются гирляндами изображения богов и алтари вдовствуют, покрытые холодною золою. К девушке обращаются с мольбами...»

В ответ на это Афродита, как «официальная» богиня, пришла в великую ярость. С нею, с «древней матерью природы», с «родоначальницей стихий», обходятся так! Её имя, «в небесах утверждённое», «оскверняется земною нечистотою». Её тщеславие задето, и она, подобно ревнивой женщине, жаждет возмездия. Более того, она замышляет коварнейшую, скрытную месть: богиня решает использовать своего сына Эроса в качестве орудия уничтожения соперницы. Афродита жаждет только одного: доказать превосходство собственной красоты над чьей бы то ни было.

Яркая, изысканная внешняя образность ситуации не должна побуждать нас к рассмотрению данного эпизода в качестве «жанровой картинки»: здесь затронуто нечто гораздо более глубокое. Афродита и её сын Эрос, которого она заклинает узами материнской любви, «долго и крепко целует полуоткрытым ртом» - могущественные, непостижимые боги, и человек для них – лишь «земная зловонная грязь». Великая Мать и её сын-любовник, эти своевольные и деспотичные властители судеб, собираются осадить человеческую гордыню. История Психеи начинается с завязки, типичной для греческой трагедии.

Ослепительная, зловещая красота божественной пары обладает очарованием, избежать которого не может никто из читателей сказки. Эросу, этому упрямому, действительно «дрянному мальчишке», чьи стрелы грозят даже его собственным родителям - Зевсу и Афродите – предложено погубить Психею оружием, принадлежащим им с матерью, оружием любви. Принцесса должна «пламенно влюбиться в последнего из смертных... в такое убожество, что во всём мире не нашлось бы более жалкого». Всемогущая богиня, Великая Мать, от чьего исконного образа исходит аура колдовства (включая способность превращать людей в животных), демонстрирует свою смертоносную любовную магию со сверкающим бесстыдством божественно жестокой, по-настоящему бездушной женщины. Её неземная красота, всепоглощающее тщеславие и безмерная страсть объединяются с игривой небрежностью гибельной власти Эроса, приводящей людей к неописуемым мукам. После того, как Афродита выражает свою жажду видеть Психею, сей прелестный, девственный бутон человеческой женственности, доведённой до отчаяния любовью к омерзительному бесчеловечному извергу, она идёт «к близлежащему краю омываемого морем берега; едва ступила она розовыми ступнями на влажную поверхность шумящих волн, как вот уже покоится на тихой глади глубокого моря, и едва только пожелала, как немедля, будто заранее приготовленная, показалась и свита морская». Перед нами предстаёт чарующая, насыщенная красками картина: Афродита путешествует по морю в окружении хора Нереид и слуг-тритонов, и один нежно трубит в морскую раковину, другой защищает богиню от солнца шёлковым покрывалом, третий же подносит зеркало к глазам госпожи. Таков «пролог на небесах».

Тем временем на земле Психея «при всей своей очевидной красоте, никакой прибыли от прекрасной своей наружности не имела». Одинокая, без любви, без супруга, она начала ненавидеть «свою красоту, хотя она всех людей привлекала». И её отец, молящий оракула Аполлона ниспослать дочери мужа, получает известный нам мрачный ответ.

Хотя смертоносный брак упоминается лишь в прологе произведения, он является неотъемлемой частью мифологической основы истории Эроса и Психеи. Процессия, собравшаяся для мрачной церемонии, пламя факелов, «чернеющее от копоти и гаснущее от пепла», звуки свадебной флейты, «переходящие в жалобный лидийский лад» - не что иное, как матриархальный ритуал смертоносного брака, предшествующий плачу по Адонису. Следы древнейшей мифической эпохи, проявившиеся в позднем сказочном мире Афродиты Александрийской.

Итак, проявился древнейший, фундаментальный мотив невесты, посвящённой смерти, - мотив «смерти и девы». И в нём мы угадываем центральный феномен фемининно-матриархальной психологии.

С позиций матриархата всякое замужество видится насилием над девственной свежестью Коры, которое вершится Аидом – похитителем, земным проявлением враждебной маскулинности. С этой точки зрения каждая свадьба подобна нахождению на вершине горы в смертельном одиночестве, в ожидании чудовищного жениха, которому невеста была уступлена. Вуаль невесты – это покров тайны, и замужество - «смертоносный брак» - является центральным архетипом фемининных мистерий.

В глубинном опыте фемининности роковая свадьба, изложенная в бесчисленных мифах и сказках, с принесением девы в жертву чудовищу, дракону, волшебнику или злому духу, является также и иерогамией . Характер изнасилования, который данное событие обретает для женственности, выражает типичную для матриархальной стадии проекцию враждебных элементов на мужчину. Потому, например, оказалась бы неподходящей трактовка злодеяния Данаид, которые – все, кроме одной – убили своих мужей в первую брачную ночь, в качестве сопротивления замужеству и патриархальной власти. Бесспорно, такая интерпретация верна, но она применима только к той ранней стадии развития, что охватывает гораздо более далёкое прошлое.

В другом месте нами было показано, что базовым состоянием фемининности является изначальное отношение идентичности между дочерью и матерью. По этой причине приближение мужского в любом случае означает сепарацию. Брак – это всегда мистерия, но также и тайна смерти. Для мужчины же – и в этом состоит внутренняя сущность различия маскулинности и фемининности – брак представляет собой в первую очередь похищение, завоевание – то есть изнасилование, как это осознаётся матриархатом.

Затрагивая этот глубинный мифологический и психологический уровень, мы должны забыть о развитии культуры, о культурных формах, которые принимают взаимоотношения между мужчиной и женщиной, и вернуться к первобытном феномену их сексуального столкновения. Нетрудно заметить, что смысл этого столкновения есть и должна быть очень разным для маскулинности и фемининности. То, что для маскулинности является агрессией, победой, насилием и удовлетворением страсти – а нам достаточно лишь окинуть взглядом животный мир и иметь смелость признать наличие этого же уровня в мужчине, - для фемининности становится жребием, трансформацией и глубочайшим таинством жизни.

Не случайно, что центральным символом девичества является цветок, который восхищает мужчину своей природной красотой, и то, что сопровождающая начало супружеских отношений потеря девственности известна как «дефлорация» , чрезвычайно важно. В своей интерпретации образа Персефоны Кереньи обращает внимание на смерть девы Коры и подвижную границу между бытием и небытием у входа в царство Аида. Наша задача - обеспечить психологическую ясность мифологической ситуации. Дефлорации символизирует для фемининности поистине загадочную связь между концом и началом, между прекращением бытия и вхождением в настоящую жизнь. Только женщине дано пережить как единое целое состояния до и после лишения девственности, испытать становление матерью и в ходе этих изменений постичь глубины собственного существования – и лишь до тех пор, пока она остаётся открытой для архетипических основ жизни. А потому дефлорация изначала представала перед маскулинностью как нечто поразительное, в высшей степени таинственное, нуминозное. Недаром акт лишения девственности повсеместно и во все времена отделялся от личной жизни женщины и осуществлялся в качестве ритуала.

Тот факт, что переход от девы-цветка к матери-плоду имеет решающее значение в жизни женщины, становится особенно ясным в свете понимания той быстроты, с какой стареют женщины в первобытных жизненных условиях, и той стремительности, с которой расходуются в тяжёлых трудах плодоносные материнские силы. Переход от девичества к женской зрелости всегда ощущается более остро там, где, как это часто бывает, беззаботная юность резко сменяется порядками взрослой жизни и ограничениями брака.

Здесь может возникнуть возражение, что в примитивном обществе вопрос дефлорации зачастую не возникает вовсе, поскольку несдерживаемая и неакцентируемая сексуальность запросто входит в детские игры, - а следовательно, всё то, по-видимому, особое внимание, которое мы уделяем фактору «бракосочетания», очень сильно преувеличено, если вообще является уместным. Но, как уже было показано, под «бракосочетанием» мы подразумеваем не просто физиологическое явление, но архетип или архетипический опыт. Переживание изначального состояния смертоносного брака может совпадать с реальным вступлением в супружеские отношения – дефлорацией, но это не является обязательным фактом, равно как первичная ситуация деторождения не требует совпадения с фактическими родами. Действительно, бессчётное количество женщин вступало в брак и рожало детей без подтверждения соответствующими «мероприятиями» - что, к нашему удивлению, мы часто наблюдаем и у современных женщин – но это не отменяет ситуацию бракосочетания как архетипа и центральной структуры женской психической реальности. Миф – это всегда бессознательное представление ключевых жизненных ситуаций, и одна из причин того, почему мифы столь значительны для нас, состоит в том, что в этих исповедях, прояснённых светом сознания, мы можем читать подлинный опыт человечества.

Поэзия в своём высшем проявлении вдохновляется теми же первоначальными образами, что и миф: в ней могут проявляться мотивы и формы, имеющие мифологические аналоги. Наши толкования мифов замечательным образом подтверждаются, когда стихи озвучивают те же изначальные ноты, что и мифологические источники. Именно так обстоит дело со стихотворением Рильке «Алкестида»: в ходе своего углубления в бессознательное поэт погружается гораздо дальше уровня, содержащего мотив супружеской любви, и достигает фундаментального пласта – ситуации смертоносного брака.

Согласно известной сказке, боги даровали Адмету право откупиться от собственной смерти за счёт смерти другого. Когда пришло его время умирать, мать, отец и друзья Адмета не были готовы отдать за него свои жизни, но его супруга Алкестида, которую Гомер называет «божественной среди женщин», эта жена, прославленная своей любовью к мужу, сама охотно пошла на смерть. Подобно египетской Исиде, скорбящей по Осирису, античная Алкестида считалась в патриархальной Греции «доброй женой». Смысл её смерти, представляющей в не столь выгодном свете её супруга, который требует и одобряет эту жертву, становится понятным для нас только с учётом того факта, что ещё Еврипид считал жизнь мужчины бесконечно более ценной, чем жизнь женщины.

Но в произведении Рильке происходит нечто другое – хотя бы потому, что мифологическая интуиция поэта переносит действие на день свадьбы:

...И вышла вдруг она,

казалось, меньше ростом и печальна,

легка и в светлом платье новобрачной.

Все прочие - лишь улица, по коей

она идет, идет - (и скоро будет

в его объятиях, раскрытых с болью).

И говорит она; но не ему,

а богу, и сейчас ей внемлет бог,

и как бы через бога слышат все:

«Нет у него замены. Но есть я,

замена - я. Никто себя не сможет

отдать, как я. Что от меня, от здешней,

останется? Лишь то, что я умру.

И разве не сказала смерть тебе,

что ложе, ожидающее нас,

принадлежит подземью? Я прощаюсь.

Прощанье сверх прощанья.

Никто из умирающих не может

взять больше. Все, что погребут под ним,

моим супругом, все пройдет, растает.

Веди меня: я за него умру».

На первый взгляд может показаться, что такое смещение декораций является поэтической вольностью и носит случайный характер, но при более пристальном рассмотрении мы признаём, что и здесь поэзия обнаруживает свой глубинный источник и подчиняется основополагающим закономерностям. В ходе недавних научных исследований было установлено, что изначально Алкестида являлась богиней и ей было посвящено множество культов. Полное соответствие между современным стихотворением и мифологическим мотивом «невесты смерти» становится очевидным, когда мы узнаём, что Алкестида была Корой-Персефоной, богиней смерти и подземного мира, а её супруг Адмет – это сам неумолимый владыка Аид. Алкестида входила в великий круг ферских матриархальных богинь, что господствовали в Греции в изначальную эпоху. И только в ходе исторического развития богиня становится «героиней», а её божественный супруг – смертным царём Адметом. Это классический случай вторичной персонализации, когда изначально архетипические элементы сводятся к личностному уровню.

Несомненно, Рильке осознал миф в его персонализированной форме. Но что он создал – точнее, что произошло с ним? Его Алкестида преображается в невесту, более того – она становится невестой смерти, Корой-Персефоной, чья внутренняя драма выходит за пределы личностной сферы, изменяя образ её супруга, царя Адмета. Драма оборачивается диалогом между нею и божеством – богом смерти, как было сказано выше, Адметом Подземным, её истинным супругом. Мифологическая констелляция, сокрытая под слоем сменявших друг друга веков, переживается заново в поэзии. Благодаря поэтическому гению Рильке образ избавляется от искажений, внесённых в него временем и человеческой историей, и вновь всплывает в своей исконной форме из первозданной купели мифа.

В произведении, посвящённом Эвридике, Рильке развивает тему «смерти и девы» в ином ключе. Эвридика уходит из мира мёртвых, Орфей стремится вывести её к жизни и к свету земного бытия, но в своём подлинном бытии, в своей девственности, в этой, по выражению Кереньи, «бутонообразности», - иными словами, в нерушимой «самостийности» своей Эвридика уже принадлежит всей полноте и совершенству смерти.

Ушла в себя. И инобытие
ее переполняло.
Как плод и сладостью и темнотой,
она была полна огромной смертью,
столь непонятной новизной своей.

Она была как в девственности новой,
и в лоно женское был вход закрыт,
как молодой цветок перед закатом,
и даже руки от прикосновений
отвыкли так, что прикасанье бога,
столь тихое, как у поводыря,
мучительным, как близость, мнилось ей.

Таким образом, архетипическое влияние мотива смертоносного брака распространяется от доисторической эпохи матриархата до наших дней: оно прослеживается как в ритуальных жертвоприношениях девственниц, так и в обрядах бракосочетания. Этот мотив также занимает центральное положение в истории Психеи, хотя на первый взгляд он кажется лишь проявлением мести Афродиты.

Как ни странно, реакция Психеи на вынесенный ей приговор, берущая начало в её бессознательном, находится в полном соответствии с таинством столкновения фемининности с ситуацией смерти. Это непостижимо, если принимать во внимание только «наивный характер» героини. Она не бунтует, не борется, не бросает вызов – словом, не совершает действий, свойственных для оказавшегося в подобном положении маскулинного эго, - напротив, Психея со смирением принимает свою судьбу. С абсолютной прозорливостью она постигает глубинное значение происходящего; это единственное место во всём повествовании, содержащее намёк на то, что скрытый смысл доступен смертным героям. Принцесса восклицает: «Когда народы и страны оказывали нам божеские почести, когда в один голос новой Венерой меня провозглашали, тогда скорбеть, тогда слёзы лить, тогда меня, как бы уже погибшую, оплакивать следовало бы.» Принимая hybris (разумеется, в отношении всего человечества, а не собственного эго) и грядущее наказание всецело как дар, Психея тем самым заявляет о готовности быть принесённой в жертву: «Спешу вступить в счастливый этот брак, спешу увидеть благородного супруга моего. Зачем мне медлить, оттягивать приход того, кто рождён всему миру на пагубу?» С этими словами оставлённая на одиноком утёсе героиня внезапно отделяется как от окружающей её скорбной толпы, так и от родителей.

Здесь происходит неожиданная инверсия ситуации – эпизод, который первом прочтении создаёт сильнейшее впечатление в духе волшебной сказки. Это третья часть повествования: Психея в блаженном мире Эроса.

Свадебная церемония исполнена грандиозного мифического великолепия смертоносного брака; она завершается в роскошной обстановке, напоминающей нам гораздо более поздние сказки «Тысячи и одной ночи» , а лёгкость и вычурность окружающих сцен сравнима разве что с интерьерами эпохи рококо. «В глубокой ночи какой-то лёгкий шум долетает до её ушей. Тут, опасаясь за девство своё в таком уединении, робеет она, и ужасается, и боится какой-либо беды, тем более что она ей неизвестна. Но вошёл уже таинственный супруг и взошёл на ложе, супругою себе Психею сделал и раньше восхода солнца поспешно удалился.»

Вскоре «новизна от частой привычки приобретает для неё приятность, и звук неизвестного голоса служит ей утешением в одиночестве». Ещё некоторое время спустя Психея восклицает: «Да лучше мне сто раз умереть, чем лишиться сладчайшего твоего супружества! Ведь кто б ты ни был, я люблю тебя страстно, как душу свою, и с самим Купидоном не сравняю.» Но восторженное исступление, в котором она бормочет: «медовенький мой, мужёнек мой» и «твоей Психеи нежная душенька!» - это исступление тьмы. Психея пребывает в состоянии незнания и слепоты, она может только слышать и осязать своего любовника, но она удовлетворена – по крайней мере так ей кажется. Она живёт в райском блаженстве.

Но во всяком раю есть свой змей-искуситель, и упоение тьмой не может длиться вечно. В нашем случае роль нарушителей спокойствия играют сёстры Психеи, чьё вторжение оборачивается катастрофой – очередным изгнанием из рая. Казалось бы, мы имеем простой и знакомый каждому сказочный мотив завистливых сестёр. Но анализ показывает, что сюжеты сказок могут быть какими угодно, только не простыми, так как в действительности они содержат множество смысловых уровней и являются чрезвычайно содержательными.

Вопреки строгим предостережениям Эроса, Психея встречается со своими сёстрами. Охваченные завистью, они замышляют разрушить её счастливое бытие. Приём, который они для этого выбирают, опять-таки, созвучен с универсальным мотивом: его основной смысл не в том, чтобы убить супруга Психеи, но в том, чтобы убедить её самостоятельно нарушить табу, пролить свет на тайну тайн, в данном случае - внимательно рассмотрев своего партнёра. Ибо незримый любовник Психеи даёт ей наказ: она не должна его видеть, не должна знать, кто он. Это бесконечно повторяющееся предписание «никогда не спрашивай меня» - не что иное, как запрет на вход в «секретную комнату», нарушение которого ведёт к неминуемому падению с вершины счастья.

Как можно охарактеризовать этих сестёр? Каково их значение в развитии истории о Психее? Давайте отбросим в сторону внешние сказочные черты и попытаемся распознать содержание, лежащее в основе этих образов.

В своём окружении сёстры ведут себя так, словно счастливы в браке; на самом же деле они до глубины души ненавидят своих мужей – в той мере, в какой понятие души вообще применимо к этим фуриям. Сёстры ждут любой удобной возможности покинуть супругов. Их брачная жизнь символизирует патриархальный гнёт, это характерные примеры того, что мы называем «рабством фемининности при патриархате». Они выданы за иноземных владык в качестве их служанок - так, одна из сестёр сетует: «Муж в отцы мне годится, плешивее тыквы, телосложением тщедушнее любого мальчишки.» По сути, она вынуждена играть для него роль дочери во всех отношениях, в то время как другая сестра влачит не менее горькое существование сиделки при больном супруге. Обе сестры – убеждённые мужененавистницы, и мы можем предположить, что они выражают типичную установку матриархата.

Такая точка зрения вполне логична. Тем не менее, хотя тема зависти присутствует в общей структуре мифа, не стоит рассматривать этот весьма тривиальный мотив в качестве ведущего в поведении сестёр. Наиболее ярким выражением их матриархальной позиции ненависти к мужскому является характер отношения к супругу Психеи.

Когда сёстры говорят о «зловонной и опасной любви и объятиях змея ядовитого», который готовится пожрать Психею, «отягощённую лучшим из плодов» (ибо на тот момент она уже беременна), они выражают нечто большее, чем сексуальную зависть неудовлетворённых женщин. Речи сестёр правдивы - они лишь искажены злостным недоразумением, а причина этого злословия кроется в сексуальном отвращении униженной и оскорблённой матриархальной психики. Им удаётся пробудить в Психее данный матриархальный уровень: она сталкивается с внутренним конфликтом, понимая, что «в одном и том же теле ненавидит чудовище и любит мужа». Этот совсем уже прозрачный намёк на мужеубийство Данаид и стадию матриархата только усиливается, когда сёстры советуют Психее не бежать от неведомого супруга, а обезглавить его при помощи ножа – древнего символа кастрации, сублимированного в духовную сферу. Враждебная маскулинность, женщина как жертва чудовищного мужчины, его убийство и кастрация как символы самозащиты матриархата или его господства – каким образом эти мотивы проявляются в душе Психеи, а главное - с какой целью? В чем заключается мифологический смысл данных препятствий на пути героини?

Активность матриархальных сестёр-мужененавистниц резко контрастирует со смиренной преданностью и самозабвением Психеи, целиком пленённой сексуальной зависимостью – собственно, Эросом. Их появление вызывает первые изменения в блаженном состоянии чувственного удовлетворения, которое описано у Апулея в столь пышном изобилии красок. В нашей интерпретации фигуры сестёр являются проекциями подавляемых или полностью бессознательных матриархальных тенденций в самой Психее, а потому вторжение этих образов приводит её к внутреннему конфликту. Говоря психологически, сёстры представляют собой теневой аспект Психеи, а их множественный характер указывает на принадлежность трансперсональному уровню психики.

Первое появление сестёр даёт Психее определённую независимость: она вдруг осознаёт своё существование с Эросом как жизнь в «золотой клетке» и начинает тосковать по простому человеческому общению. До сих пор она плыла по течению в потоке бессознательного наслаждения, но теперь она понимает всю призрачную нереальность сего чувственного блаженства. При каждой встрече с любовником Психея ныне заявляет о своей женственности: она устраивает «сцены» и сама обольщает своего соблазнителя «силой и властью любовного нашёптывания».

Чтобы понять подлинную цель и смысл этого вторжения теневых фигур, мы должны полностью пренебречь поверхностной трактовкой данного эпизода в качестве интриги. Это может показаться парадоксальным, но сёстры представляют аспект женского сознания, который определяет всё дальнейшее развитие Психеи и без которого она бы не стала тем, чем стала в итоге – а именно, фемининным образом души. Несмотря на свою негативную форму, их кровожадные антимаскулинные призывы несут утвердительное содержание, поскольку воплощают в себе ту здоровую волю фемининности к борьбе со сложившимся положением, которой как раз недостаёт Психее в её ситуации. Здесь начинается путь фемининного сознания к становлению на высшем уровне. Впрочем, едва ли эти сёстры олицетворяют такое сознание – скорее, они являются его теневыми, негативными предтечами. Но если Психее и удаётся достичь «высшего сознания», то лишь благодаря тому, что она с самого начала внимает их негативным указаниям. Только поддаваясь соблазнам со стороны сестёр и нарушая наложенное Эросом табу, она вступает в конфликт с любовником – а ведь именно он, как будет показано далее, является основным фактором собственного развития Психеи. По аналогии библейской историей, внимание к змею приводит к изгнанию из рая и к высшему уровню сознанию.

И даже с учётом всех его сладостных грёз, не является ли сие существование в чувственном раю Эроса унизительным? Разве это не состояние слепого послушания, против которого фемининное самосознание – такова уж матриархальная позиция фемининности – должно бунтовать, против которого оно должно применить все предложенные сёстрами средства? Бытие Психеи есть небытие. Это пребывание во тьме, это восторженное исступление плотской чувственности вполне можно сравнить с состоянием поглощённости демоном, монстром. Эрос – крылатый бог внезапного и жгучего очарования - являет собой всё, что было перечислено оракулом Аполлона, чьим словам вторят сёстры Психеи; сама же она действительно оказывается жертвой своего супруга.

Основной закон матриархата запрещает любые взаимоотношения с мужчиной как с отдельной личностью и признаёт его лишь в качестве проводника анонимной силы, имеющей божественное происхождение. В случае Психеи требование анонимности выполняется, но в то же время она навлекает на себя страшный, несмываемый позор тем, что становится жертвой этой мужественности, оказывается полностью в её власти. С точки зрения матриархата, единственным достойным ответом на подобное унижение является убийство и кастрация маскулинности – а именно этого требуют от Психеи её сёстры. Но они воплощают в себе не только регрессивные тенденции: здесь также задействован принцип «высшей женственности». Это подтверждается символизмом дальнейшей мифологической ситуации, которая буквально «озаряет» бессознательное состояние Психеи.

Всякий раз при столкновении с Эросом Психея противится его требованиям прекратить общение с сёстрами. Вначале разница между внешней мягкостью поведения героини и её внутренней убеждённостью кажется неразрешимой загадкой. Остаётся лишь дивиться тому странному упорству, с которым Психея, вопреки регулярным и настойчивым предостережениям, сохраняет свою связь с родственницами. Но во время очередного спора она произносит весьма откровенную фразу: «Ни слова больше не спрошу я о твоём лице, самый мрак ночной мне уже не досаждает, так как со мной ты, свет моей жизни.» Эти слова являются ключом к пониманию внутренней ситуации героини.

В тот самый момент, когда кажется, будто Психея окончательно примиряется с тьмой (то есть с собственной бессознательностью) и полностью отказывается от индивидуальности, она вдруг обращается к своему неизвестному и невидимому любовнику как к «свету её жизни». Чувство, до сих пор остававшееся незаметным, наконец проявилось. В своих словах Психея отрицает не только свою усталость от жизни во тьме, но и страстное желание узнать, кем является её любовник. Она гонит прочь свой собственный страх того, что это в конце концов произойдёт и обнаружит её бессознательную осведомлённость в происходящем. Она долго пребывала в плену тьмы, теперь же ею руководит необходимость двигаться к свету, к большей осознанности. Но одновременно героиня ощущает нависшую над ней великую угрозу. Именно это придаёт особый драматизм сцене, в которой Психея, пытаясь развеять свой страх перед тьмой, называет Эроса «светом своей жизни». В конечном счёте это действительно так: Эрос является светом, что сияет впереди и указывает ей путь сквозь все невзгоды. Тем не менее, Эрос, который освещает её собственный путь, - это никак не тот безрассудный юнец, что овладевает ею по ночам и пытается всеми возможными способами заставить героиню не нарушать их райское любовное блаженство.

В дальнейшем повествовании неоднократно подчёркивается, что Психея отнюдь не является лишь «кроткой» и «простосердечной» героиней – напротив, её текущая позиция в полной мере соответствует установке на бунт и вражду, столь характерной для её сестёр. С них волна матриархального протеста переносится на Психею, побуждая последнюю к активной борьбе с невыносимым положением пленницы. За счёт этого реализуется наметившийся ранее внутренний конфликт, когда Психея «в одном и том же теле ненавидит чудовище и любит мужа». Данное противоречие является той единственной зацепкой, которая позволяет сёстрам влиять на героиню, искушая её: ведь она не знает, как именно выглядит её любовник! До сих пор пара противоположностей «любовник – монстр» присутствовала в её бессознательном, но не достигала порога сознания. Сёстры позволяют Психее осознать «чудовищный» аспект Эроса, а это приводит к его прямому столкновению с изначальной сознательной позицией, согласно которой Эрос является только «супругом». Психея не может и далее сохранять своё прежнее бессознательное состояние: она должна увидеть истинное лицо своего спутника. Таким образом, амбивалентность, противостояние между «душой, ненавидящей монстра», и «душой, любящей мужа», проецируется вовне и толкает Психею на решительный шаг.

Вооружившись ножом и масляной лампой, Психея приближается к постели неведомого любовника. При свете лампы она узнаёт в нём Эроса, после чего пытается убить себя с помощью ножа, которым только что собиралась обезглавить «монстра», но терпит неудачу. Засмотревшись на спящего, она нечаянно укололась об одну из его стрел и тут же воспылала к нему страстью. Она наклоняется над ним для поцелуя, но в этот момент выпавшая из лампы капля горячего масла обжигает и ранит Эроса. Он просыпается и, застигнув Психею нарушившей его табу, срывается с места и улетает прочь.

Итак, Психеей движут матриархальные силы ненависти к мужскому. Надеясь убить чудовище, она приближает к постели и обнаруживает в ней Эроса. Что она переживает в этот момент? К сожалению, в романе Апулея этот эпизод подвергся настолько тонкой и изящной обработке, что едва не утратил свой изначальный смысл. Но если нам удастся восстановить всё мифологическое великолепие этой грандиозной сцены, мы постигнем драму, исполненную невероятной глубины и мощи, эту единственную в своём роде психическую трансформацию - ибо здесь происходит пробуждение Психеи в качестве души. Этот момент становится переломным в истории фемининности: впервые женщина выходит из тьмы бессознательного, освобождается из сурового матриархального плена и обретает первый опыт взаимодействия с мужчиной как с носителем индивидуальности. Психея узнаёт в нём Эроса – иначе говоря, влюбляется. Но это любовь совершенно особого рода, и только уловив эту особенность, мы сможем понять, какое значение имеет данное состояния влюблённости в процессе развития фемининности, олицетворяемой Психеей.

Психея, которая приближается к постели Эроса, совсем не похожа на ту, другую, скованную и вялую, околдованную своими ощущениями принцессу, что жила в тёмном раю сексуальных страстей. Вторжение сестёр пробудило её, заставив осознать грозящую опасность. Исполненная свирепого матриархального гнева, героиня готовится уничтожить монстра, чудовищного мужчину, который устроил смертоносный брак, лишил её света земной жизни и увлёк во тьму. А ныне новый свет озарил её былую бессознательность, и в его сиянии Психея различает Эроса. Она влюбляется. В свете нового сознания героиня переживает роковую трансформацию: ей открывается, что разницы между супругом и чудовищем не существует. После того как молния любви поражает её, Психея обращает нож на своё собственное сердце, или – в другом варианте - ранит себя стрелой Эроса. Так она покидает инфантильную, бессознательную сторону бытия, а также отбрасывает матриархальную установку на мужененавистничество. Только пребывая в низшем, бессознательном состоянии, Психея могла ошибочно принять своего любовника за чудовищного дракона-разрушителя: ведь только оставаясь по-детски наивной и невежественной девицей (а это тоже тёмная сторона!), она могла думать, будто любимый ею «высший» супруг отличается от «низшего» дракона. Озарённая светом любви, Психея узнаёт в Эросе бога, который имеет одновременно как высшее, так и низшее проявление, объединяя их в себе.

Психея укололась о стрелу Эроса, её рана кровоточит: «Так, сама того не зная, Психея воспылала любовью к богу любви.» Рождению этой любви предшествовали смертоносный брак, изнасилование и пленение, а потому всё то, что Психея сейчас испытывает, может быть названо второй потерей девственности – истинной, активной, добровольной дефлорацией, которая совершается внутри неё. Теперь она уже не жертва, но сознательно любящая женщина. Эрос, что будит в ней любовный восторг, овладевает ею словно внутренняя сила, в то время как Эрос-мужчина, живущий вовне, спит и не знает о происходящих с Психеей переменах. Именно здесь повествование обретает предельную остроту и драматизм.

Акт, в котором Психея добровольно предаётся любви, целиком отдаёт себя в руки Эроса, является одновременно и потерей, и жертвой. Этим она не отрицает матриархальную стадию своей женственности: парадоксальным ядром ситуации является то, что через данный акт любви Психея пробуждает матриархальную психику в её аутентичной форме и усиливает её до состояния, которое можно обозначить как «стадию амазонки».

Психея познающая, нарушающая табу на различимость Эроса, видит его в полном свете, теперь её позиция по отношению к маскулинному не содержит наивных инфантильных черт. Героиня уже не является лишь «очаровательной и очарованной»: в своей новой женственности она предстаёт столь глубоко преображённой, что лишается – и, воистину, должна лишиться! – своего возлюбленного. В этом состоянии любви, характерном для женской природы, ситуация роста сознания через столкновение, понимание и страдание оказывается идентичной жертвоприношению. Вместе с любовью, которая прорвалась наружу в момент, когда Психея «узрела Эроса», вступает в игру её внутренний Эрос, более не тождественный супругу, спящему вовне. Действительно, сей «Эрос изнутри», который является образом её любви, становится высшим, невидимым выражением того, кто лежит перед ней. Это именно зрелый Эрос, принадлежащий сознательной, зрелой психике – Психее, переставшей быть ребёнком, незримый и великий, живущий внутри неё. И он непременно должен вступить в конфликт со своим малым, видимым воплощением – тем, кто был разоблачён светом лампы и обожжён каплей масла. Эрос, что сокрыт во тьме, по-прежнему может быть олицетворением каждого образа возлюбленного, живущего в ней, но Эрос, ставший видимым, является конечной, божественной реальностью мальчика, сына Афродиты.

Кроме того, мы не должны забывать, что сам Эрос не хочет, чтобы Психея была такой! Он угрожает супруге, он с жаром упрашивает её остаться в райской тьме, он предупреждает, что из-за своих поступков она может потерять его навеки. Но бессознательная тенденция Психеи к большей осознанности (в данном случае – к осознанности в отношению любви) оказалось в ней сильнее чего бы то ни было ещё, включая любовь к Эросу - во всяком случае, маскулинный Эрос воспринял бы это приблизительно так. Но несмотря на то, что Психея в состоянии райского неведения находилась в подчинении Эроса, то и дело уступая ему в окружении тьмы, утверждение, будто она не любит его, является ошибочным. Нечто в ней, что может быть охарактеризовано негативно - как матриархальная агрессия, или же позитивно - в качестве стремления к сознанию и полной реализации её фемининной природы, властно ведёт героиню к выходу из тьмы. И в свете познания именно через осознание Эроса она начинает любить его.

Англ. deflowering - производное от flower («цветок»). (Прим. переводчика)

Статья «The Psychological Aspects of the Kore» в издании: C.G. Jung and K. Ker?nyi , «Essays on a Science of Mythology» (USA), «Introduction to a Science of Mythology» (UK). Translated by R.F.C. Hull. New York and London, 1950/1951.

H.J. Rose , A Handbook of Greek Mythology, стр. 141.

Отрывок стихотворения «Алкестида» из сборника «Новые стихотворения» (1907) приводится в переводе с немецкого Владимира Летучего, опубликованном в издании: Рильке Р.М. Часослов. - М.: Фолио, 2000. - С. 215-218. (Прим. переводчика)

P. Philippson , Thessalische Mythologie, стр. 88.

Там же, стр. 85.

Отрывок стихотворения «Орфей. Эвридика. Гермес» из сборника «Новые стихотворения» (1907) приводится в переводе с немецкого Владимира Летучего, опубликованном в издании: Рильке Р.М. Часослов. - М.: Фолио, 2000. - С. 212-215. (Прим. переводчика)

hybris (др.-греч. ? ???? ) – высокомерие, гордыня. В аналитической психологии термин используется для обозначения состояния инфляции эго. (Прим. переводчика)

Пребывание Психеи в тёмном раю Эроса представляет собой интересный вариант мотива поглощения героя уроборическим чудовищем, гибридом кита и дракона. В данном случае состояние пленения тьмой обретает черты наслаждения - тем не менее, это также архетипическая ситуация, не являющаяся чем-то исключительным. Часто угроза поглощения таится в соблазне погрузиться в блаженное состояние (регрессивное по своей сути) – вспомним хотя бы пряничный домик в сказке о Гензеле и Гретель. Это райское блаженство скрывает в себе монстра-пожирателя: в нашем случае это дракон Эрос, в названной сказке - ведьма. Подобно тому, как во время ночного плавания по морю маскулинный герой-солнце зажигает свет во чреве чудовища, а затем прорубает сквозь плоть монстра путь на свободу, Психея, желая вырваться из своей темницы, тоже вооружается светом и лезвием. В мужском солярном мифе враждебное, смертоносное действие героя направлено вперёд, к новым рубежам, и даже если это лишь осознание нового, оно всё равно приводит к «убийству» и «расчленению» объекта (дракона). В фемининном же варианте мифа подобная потребность героини в знании сохраняет тесную связь с гораздо большей потребностью в любви. Так, даже когда Психея вынуждена нанести рану своему возлюбленному, она сохраняет с ним связь, ни на миг не прекращая попыток примирения и не прерывая процесс его трансформации.

Тем не менее, в случае Психеи принципиально важными операциями являются объединение дуальной структуры Эроса (известной также в качестве антитетической пары божественных близнецов Эроса и Антэроса) и трансформация низшей формы Эроса в высшую. Здесь интересно отметить, что двуликий Эрос - «Эрос Афродиты и Эрос Психеи», ” ??? ????????? ??? ??? ????? ????? ” – упоминается уже в египетском магическом папирусе. См.: Reitzenstein , Das M?rchen von Amor und Psyche bei Apuleius, стр. 80.

Миф о любви Амура и Психеи зародился в Греции, но признание и широкое распространение приобрел в Риме. Его обработал и внес в свою книгу новелл «Золотой осел» римский писатель древности Апулей. Поэтому все герои этого мифа, богини и боги, названы римскими именами, кроме земной Психеи - она сохранила прежнее, греческое имя, что означало «душа, дыхание». Апулей отразил народные, фольклорные истоки сказания о любви двух молодых людей.

В одной прекрасной стране жили царь и царица, у которых были три дочери, все три красавицы. Но младшая, Психея, была краше своих старших сестер, и, говорили, она превосходила своей красотой даже богиню любви Венеру. Дошла эта весть до Венеры. Обозлилась богиня, не поверила этому, но решила все же извести Психею. Она позвала своего сына Амура, называемого греками Эротом, красивого сильного юношу, ценившего женскую красоту, и поручила ему отправиться в то прекрасное царство, где жили царь с царицей, у которых были три дочери, младшую из которых звали Психеей.

Смотри не влюбись в нее,- наставляла своего сына Венера.- Сделай так, чтобы она влюбилась в самого недостойного человека, чтобы всю жизнь была с ним несчастна.

Амур отправился выполнять задание матери. Прибыл он в прекрасное царство, осмотрел дворец, увидел двух старших сестер, но, едва взглянул на младшую Психею, понял, что его сердце и душа принадлежат ей. Он не мог отвести глаз от Психеи и забыл все наставления матери. Он не мог сопротивляться любовному чувству и задумал жениться на земной девушке.

Между тем две старшие сестры вышли благополучно замуж, а для Психеи жених не находился. Амур всячески отгонял их от нее. И тогда ее опечаленные родители отправились к оракулу спросить о судьбе дочери. Оракул сказал им, что ее ждет необыкновенная судьба. Ее надо отвести на вершину горы и оставить там. Туда прибудет ее жених.

Кто он, оракул не знал. Еще более огорченные отец и мать так и сделали, отвели дочь на вершину горы и оставили там.

Одетая в венчальное платье Психея озиралась кругом. Она опасалась, что ее женихом окажется какое-то чудовище. Но налетел ветер, подхватил ее и принес в зеленую долину, где стоял белый дворец. Она вошла в него и услышала ласковый голос: «Ничего не бойся, царевна, будь хозяйкой в этом дворце».
Кругом была красивая мебель, на столах стояли яства. К вечеру утомленная Психея прилегла и уснула. А ночью к ней прилетел Амур. Она его не видела. Рано утром Амур улетел.

Так продолжалось довольно долго. Психея вполне освоилась во дворце, и ночной супруг не смущал ее. Но однажды ночью она сказала, что скучает, очень хочет видеть своих сестер. Амур задумался. Потом ответил, что готов привести во дворец двух ее сестер, но Психея должна быть с ними осторожна, ничего не рассказывать им о своем супруге. И он улетел.

На следующий день перед дворцом появились две старшие сестры Психеи. Они были очень удивлены, увидев Психею в таком прекрасном дворце. Психея показала им комнаты, залы. Все кругом сияло от золота и драгоценных камней. Она угощала сестер необыкновенными яствами. И зависть переполнила сердца сестер. Они спросили Психею, а кто ее муж, как он выглядит. Ничего не могла им ответить Психея, так как никогда его не видела. Тогда они посоветовали ей зажечь ночью лампу и посмотреть на него. А вдруг он чудовище?
Когда сестры уехали домой и настала ночь, Амур как всегда спустился к ней и вскоре заснул. На этот раз, побуждаемая любопытством, Психея зажгла лампу и впервые увидела своего мужа. Он был прекрасен. Она поняла, что сестры сказали так из зависти, и еще сильнее полюбила его. Но капля раскаленного масла из лампы упала на плечо Амура, он вскочил и с печалью в голосе сказал ей, что очень жаль, что она не послушалась его. Теперь им придется расстаться, у него сильно болит плечо. И Амур неожиданно исчез.

В большой печали напрасно ждала своего любимого Психея. Он больше не появлялся. Тогда она оставила дворец и отправилась его искать. Наконец пути-дороги привели ее к обиталищу Венеры. Она попросила богиню любви помочь ей найти любимого. Венера же решила извести ее, дав ей сложные задания. Она велела девушке разобрать смешанную кучу зерна, отделив чечевицу, рис и пшеницу, и набрать в хрустальный кувшин горной воды. Все эти задания Психее помогли выполнить насекомые и птицы. Но Венера все равно не хотела допустить девушку к своему сыну.

И дала ей новое задание - достать из подземного царства стеклянный ларец и принести к ней. Психея боялась, что не сможет выполнить это задание, но над ней сжалились камни и пропустили ее в подземное хранилище. Там богиня Прозерпина дала ей ларец и наказала не заглядывать в него.

На обратном пути Психея не выдержала, открыла его, и вылетевший из ларца сон усыпил ее. Она упала на землю и крепко уснула. Она спала бы вечным сном, если бы не Амур. Он выздоровел и отправился искать свою любовь, так как не мог жить больше без Психеи. Амур нашел ее на лугу спящей. Он поцеловал ее, и она проснулась. Радости влюбленных не было конца.

Но Венера ничего не хотела слышать о женитьбе божественного сына на земной девушке. Пришлось вмешаться самому главному божеству - Юпитеру. Он уговорил Венеру не мешать молодым и дал Психее выпить божественного напитка. Она не стала богиней, но сделалась бессмертной, как боги, и вскоре родила Амуру сына, которого назвали Наслаждение.

Психе́я - в древнегреческой мифологии олицетворение души, дыхания; представлялась в образе бабочки или девушки с крыльями бабочки. В мифах её преследовал Эрот (Амур), то она мстила ему за преследования, то между ними была нежнейшая любовь. Хотя представления о душе встречаются, начиная с Гомера, миф о Психее впервые был разработан лишь Апулеем в его романе «Метаморфозы».

Миф об Амуре и Психее

В мифе говорится, что у одного царя были три красавицы дочери, из которых красивее всех была младшая - Психея. Слава о её красоте прошла по всей земле, и многие приезжали в город, где жила Психея, чтобы полюбоваться ею. Ей стали даже воздавать божеские почести, забыв Афродиту. Последняя оскорбилась и решила погубить соперницу. Позвав своего сына Эрота, она показала ему красавицу и велела ему вселить в неё любовь к самому отверженному, безобразному и жалкому из людей. Между тем, Психея чувствовала себя очень несчастной оттого, что все любовались ею, как бездушной красотой, и никто не искал её руки.

В горе обратился её отец к милетскому оракулу, и бог ответил, что Психея, одетая в погребальные одежды, должна быть отведена на скалу для брака с ужасным чудовищем. Исполняя волю оракула, несчастный отец привёл Психею в указанное место и оставил её одну; вдруг дуновение ветра перенесло её в чудный дворец, обитаемый невидимыми духами, и она стала женой какого-то таинственного незримого существа. Блаженная жизнь Психеи, однако, продолжалась недолго: завистливые сёстры, узнав об её благополучии, решили извести её и хитростью достигли того, что Психея нарушила данное супругу обещание - не допытываться, кто он. Злые сёстры нашептали ей, что незримый супруг - дракон, который в один прекрасный день съест её с её плодом (Психея была уже беременна), и убедили её, чтобы она, вооружившись мечом и светильником, подстерегла его во время сна и убила.

Доверчивая Психея послушалась, зажгла светильник и стала рассматривать своего супруга, который оказался прекрасным Эротом; в то время, как она, поражённая красотой его лица, любовалась спящим, со светильника на плечо бога упала горячая капля масла, и он от боли проснулся. Оскорблённый вероломством и легкомыслием супруги, он улетел от неё, а она, покинутая, пошла по земле искать своего возлюбленного. Долго Психея ходила по всем землям, пока не была вынуждена преклониться перед своей соперницей - Афродитой, которая долго искала случая отомстить Психее и послала уже разыскивать её Гермеса. В это время больной от ожога Эрот лежал у своей матери.

Очутившись под одной кровлей с супругом, но разлучённая с ним, Психея должна была сносить всяческие преследования Афродиты, которая, желая ей смерти, придумывала разные невыполнимые работы.

Четыре испытания для Души с точки зрения психологов

Афродита сообщила девушке, что разрешит ей встретиться с сыном только в том случае, если она сможет выполнить четыре задания. Все задачи были практически невыполнимы, но каждый раз Психее чудом удавалось их решить. У психологов же свое мнение на этот счет. После каждого выполненного задания женщина приобретала новые знания и умения. Она не просто делала все возможное для встречи с любимым - она развивалась, чтобы стать достойной бога.

Например, сначала Афродита отвела девушку в комнату с огромной кучей разных семян и приказала рассортировать их. Психологи считают это важной символикой. Прежде чем принять окончательное серьезное решение, женщина должна суметь разобраться в своих чувствах, откинуть страхи, отделить нечто важное от совершенно несущественного. Это задание Психее помогли выполнить насекомые и птицы. Но Афродита все равно не хотела допустить девушку к своему сыну.

Затем Психея должна была добыть немного золотого руна от солнечных овнов. Эти огромные агрессивные чудовища растоптали бы девушку, отважься она пройти между ними. Но тростник подсказал ей дождаться ночи, когда животные покидают поле. С точки зрения психологов, подобное задание является метафорой - женщина должна уметь обрести силу, не теряя при этом особенностей своей личности, способности к сочувствию.

В третьем задании Психея должна была набрать воды из запретного источника, который низвергался из трещин самой высокой скалы. Естественно, девушка могла разбиться насмерть, если бы в этом деле на помощь ей не пришел орел. Некоторые специалисты считают, что подобная метафора обозначает способность увидеть общую картину происходящего, что крайне важно для решения некоторых проблем.

Психея боялась, что не сможет выполнить это задание, но над ней сжалились камни и пропустили ее в подземное хранилище. Там богиня Персефона дала ей ларец и наказала не заглядывать в него.

Но Психея так и не сумела совладать со своей женской натурой. На обратном пути она все же открыла баночку, чтобы позаимствовать немного божественной красоты. Но в баночке была не красота, а «подземный стигийский сон», тотчас же охвативший Психею.

Охваченная смертным сном, Психея долго лежала где-то на полпути из загробного царства - долго, но не вечно, как надеялась Афродита. Излечившись от своей раны, Эрот отправился на поиски своей возлюбленной и нашел ее. Увидев Психею, он снял с нее сон, вернул его в коробочку, легким уколом своей стрелы пробудил Психею и велел ей отнести коробочку к своей матери, остальное он, мол, берет на себя.

Окончание истории

После этого бог любви забрал свою суженую на Олимп, где получил разрешение Зевса на брак. Громовержец даровал девушке бессмертие и приобщил ее к пантеону богов. Богиня Психея и Эрос родили ребенка - Волупию, богиню наслаждения. Только союз души и любви может породить настоящее наслаждение, настоящее счастье.

Образ психеи

Психея представлялась на памятниках изобразительного искусства или в виде молодой девушки с крыльями бабочки, или в виде бабочки, то вылетающей из погребального костра, то отправляющейся в аид. Иногда бабочка прямо отождествлялась с умершим. Греческое слово «психея» означает «душа» и «бабочка». Психея представлялась и как летящая птица. Души умерших в аиде рисуются летающими, они слетаются на кровь, порхают в виде теней и сновидений. Душа Патрокла удаляется с «писком», причем употребляется глагол tridzein, «щебетать», «пищать». Души убитых Одиссеем женихов также уходят в аид с писком нетопырей.

Психея изображалась и в виде орла, устремляющего ввысь своей полет. В ряде текстов Гомера диафрагма воспринимается как Психея — душа. Кровь — тоже носитель души; у раненого душа выходит через рану, очевидно, в виде крови или ее вырывают вместе в острием копья: «из зияющей раны теснимый Дух излетел» (Гомер «Илиада», XIV 518-519). По Пифагору, Психея питается кровью; кровь — «седалище души».

Апулей в «Метаморфозах» рассказывает о полной приключений, романтичной любви Амура и Психеи; странствиях человеческой души, жаждущей слиться с любовью.

Богини в каждой женщине [Новая психология женщины. Архетипы богинь] Болен Джин Шинода

Миф о Психее: метафора психологического развития

Миф об Эросе и Психее использовался в женской психологии несколькими юнгианскими аналитиками в качестве аналогии; из них наиболее примечательны Эрик Нойманн в его книге «Амур и Психея» и Роберт Джонсон в книге «Она». Психея - беременная смертная женщина, стремящаяся воссоединиться со своим мужем, Эросом, богом любви и сыном Афродиты. Психея понимает, что должна подчиниться разгневанной и враждебной Афродите, чтобы когда-нибудь примириться с Эросом, поэтому предстает перед богиней. В качестве испытания Афродита дает ей четыре задания, имеющие символическое значение.

Каждое задание представляет определенную способность, которую женщине необходимо развивать. Всякий раз, когда Психея справляется с заданием, она приобретает новую, прежде не присущую ей способность, соответствующую в юнгианской психологии анимусу, или мужскому аспекту в женской личности. Хотя тем женщинам, которым, подобно Психее, необходимо совершить усилие для своего развития, эти способности часто кажутся «мужскими», они являются природными качествами женщин типа Артемиды и Афины.

Мифологическая фигура Психеи представляет любовницу (как Афродита), жену (как Гера) и беременную мать (как Деметра). Сверх того, по сюжету мифа она также спускается в подземное царство и возвращается оттуда (уподобляясь Персефоне). Женщинам, ставящим близкие отношения на первое место и реагирующим на других людей интенсивно и эмоционально, необходимо развивать способности, символизируемые каждым заданием. Только после этого они смогут оценивать предоставляемые выборы и решительно действовать в собственных интересах.

Задание 1: рассортировать зерна. Афродита приводит Психею в комнату, показывает огромную кучу смешанных вместе зерен - пшеницы, ячменя, проса, мака, гороха, чечевицы и бобов - и говорит ей, что она должна до вечера отсортировать каждый вид зерна или семян в отдельную кучу. Это задание кажется невыполнимым, пока множество крошечных муравьев не приходят к ней на помощь, раскладывая каждый сорт, зернышко к зернышку, по отдельным кучкам.

Таким же образом, когда женщине необходимо принять критическое решение, она должна сначала рассортировать беспорядочную смесь конфликтующих чувств и соперничающих предпочтений. Ситуация становится особенно запутанной, когда к ней свою руку прикладывает Афродита. «Сортировка зерен» представляет в таком случае внутреннее задание, требующее, чтобы женщина честно заглянула внутрь себя, проанализировала свои чувства, ценности и мотивы и отделила действительно важное от незначимого для нее.

Когда женщина научится останавливаться в запутанной ситуации и не действовать, пока не возникнет ясность, она станет доверять «муравьям». Эти насекомые - аналогия интуитивного процесса, действующего вне сознательного контроля. Ясность может прийти благодаря ее сознательным усилиям систематически или логически оценивать и определять приоритеты многих включенных в решение элементов.

Задание 2: добыть золотое руно. Затем Афродита приказала Психее добыть до восхода солнца золотую шерсть от ужасных баранов - огромных, агрессивных, рогатых зверей, бодающихся друг с другом в поле. Если бы Психея вошла в стадо и попыталась взять их шерсть, ее бы наверняка затоптали. Снова задание кажется невыполнимым до тех пор, пока зеленый тростник не приходит к ней на помощь: он советует подождать до захода солнца, когда бараны разбредутся и лягут спать. Тогда она сможет безопасно снять пряди золотой шерсти с кустов ежевики, которые бараны слегка задевали.

Символически золотое руно представляет власть, которую необходимо приобрести женщине, не будучи уничтоженной при попытке ее достигнуть. Когда женщина-Афродита (или тип уязвимой богини) выходит в соперничающий мир, где другие люди агрессивно сражаются за власть и положение, ее может постигнуть боль или разочарование, если она не осознает опасности. Она может ожесточиться или стать циничной; ее внимательная и доверчивая душа может быть ранена, «затоптана ногами». Покрытая доспехами Афина может находиться в гуще боя, прямо включаясь в стратегию и политику, но женщина, подобная Психее, наблюдает, ожидает и постепенно обретает власть окольным путем.

Приобрести золотую шерсть и остаться при этом в живых - метафора задачи, как добиться власти, оставшись сострадательным человеком. Как показывает моя психиатрическая практика, держать в памяти эту задачу весьма полезно каждой стремящейся к самоутверждению женщине. В противном случае, сосредоточившись только на выражении своих потребностей или гнева, она превращает общение с собой в отталкивающее противоборство, затрудняя достижение желаемого и выставляя себя в резком, разрушительном аспекте.

Задание 3: Наполнить хрустальный флакон. В третьем задании Афродита кладет в руку Психеи маленький хрустальный флакон и говорит, что та должна наполнить его водой из неприступного потока. Этот поток ниспадает каскадом из источника с вершины высочайшего утеса в самую глубину подземного мира, а затем поднимается сквозь землю, возвращаясь снова в источник. Метафорически этот поток представляет круговорот жизни, в который Психея должна погрузиться, чтобы наполнить свой флакон.

Когда она пристально глядит на глубоко врезающийся в зазубренный утес и охраняемый драконами ледяной поток, задача наполнения флакона кажется ей невыполнимой. В это время ей на помощь приходит орел. Орел символизирует способность видеть ландшафт из далекой перспективы и стремительно пикировать, чтобы схватить то, что нужно. Это далеко не обычный способ восприятия для женщины, подобной Психее, склонной к личному вовлечению, мешающему «за деревьями увидеть лес».

Особенно важно для женщины-Афродиты сохранение в близких отношениях определенной эмоциональной дистанции, позволяющей видеть схемы отношений в целом, различать важные детали и осознавать то, что значимо. Тогда она сможет усваивать опыт и формировать свою жизнь.

Задание 4: Научиться говорить «нет». В четвертом и последнем задании Афродита приказала Психее спуститься в подземное царство с маленькой коробочкой для Персефоны, чтобы наполнить ее волшебной мазью красоты. Психея приравнивает задание к смерти. Но его можно рассматривать как видимый издалека поворотный пункт и дать ей совет.

Это задание гораздо тяжелее, чем традиционное испытание храбрости и решимости героя, ибо Афродита постаралась сделать его особенно трудным. Психее говорится, что она встретит людей, которые будут душераздирающе молить ее о помощи, и три раза она должна будет «делать свое сердце бесчувственным для жалости», игнорировать их мольбы и продолжать следовать дальше. В противном случае она навсегда останется в подземном царстве.

Держаться установленной цели, несмотря на просьбы о помощи, очень трудно всем, кроме женщин типа богинь-девственниц. Женщины с архетипом Деметры-матери и услужливой Персефоны наиболее отзывчивы к нуждам других людей, а женщины типа Геры и Афродиты находятся где-то между первыми и вторыми.

Задание, которое Психея выполняет, три раза говоря «нет», - это осуществление выбора. Многие женщины предпочитают быть обманутыми и отклониться от осуществления своих интересов. Они не смогут осуществить свои намерения или выбрать то, что является лучшим для них, пока не научатся говорить «нет». Будь это человек, нуждающийся в ее обществе или поддержке, или притяжение эротически заряженной близкой связи - пока женщина не научится говорить «нет» им и своей особой впечатлительности, она не сможет определять направление своей жизни.

Благодаря этим четырем заданиям Психея развивается. Она развивает способности и силы, подвергая испытанию свою смелость, бодрость духа и решимость. Однако, несмотря на все приобретения, ее природа и приоритеты остаются неизменными: во главу угла она ставит любовную близкую связь, рискуя всем ради нее, - и побеждает.

Из книги Психология стресса и методы коррекции автора Щербатых Юрий Викторович

3.1.3. Развитие психологического стресса на примере развития экзаменационного стресса Хотя под экзаменационным стрессом обычно понимают состояние человека, сдающего экзамен, на самом деле этот процесс занимает достаточно длительное время. В реальности экзаменационный

Из книги Психология личности автора Гусева Тамара Ивановна

47. Этапы психологического развития личности подростка В подростковом возрасте наблюдается неравномерность развития отдельных органов и систем, сопровождающаяся функциональными нарушениями, плохим самочувствием и быстрой утомляемостью. Умственное и физическое

Из книги Шпаргалка по социальной психологии автора Челдышова Надежда Борисовна

2. Этапы развития социально-психологического знания Историю развития социальной психологии можно разделить на 3 этапа:1) описательный этап (VI в. до н. э. середина ХIХ в.) – зарождение и первые шаги социально-психологического знания встречаются уже в трудах философов

Из книги Эго и Архетип автора Эдингер Эдвард

ЧАСТЬ I Индивидуация и стадии психологического развития И если верно то, что мы приобрели наше знание до нашего рождения и утратили его в момент рождения, но, впоследствии, благодаря восприятию чувственных объектов с помощью наших органов чувств вновь обрели знание,

автора Войтина Юлия Михайловна

3. ИСТОРИЯ РАЗВИТИЯ ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО ЗНАНИЯ. ПЕРВЫЙ ЭТАП Психология прошла определенный путь развития, который был разделен на четыре этапа. В этом вопросе мы рассмотрим первый этап развития психологии.Первый этап характеризуется как этап науки о душе.В данный период

Из книги Шпаргалка по общей психологии автора Войтина Юлия Михайловна

4. ИСТОРИЯ РАЗВИТИЯ ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО ЗНАНИЯ. ВТОРОЙ, ТРЕТИЙ И ЧЕТВЕРТЫЙ ЭТАПЫ Психология прошла определенный путь развития, который был разделен на четыре этапа. Первый этап связан с существованием науки о душе, второй – науки о сознании, третий – науки о поведении,

автора Выготский Лев Семенович

§ 1. Три плана психологического развития В научной психологии глубоко укоренилась мысль о том, что все психологические функции человека следует рассматривать как продукт развития. «Поведение человека, - говорит Блонский, - может быть понято только как история

Из книги Этюды по истории поведения автора Выготский Лев Семенович

§ 2. Три теории культурно-психологического развития Первая задача, которая встает при подходе к проблеме исторического развития человека, заключается в том, чтобы определить своеобразие того процесса развития, с которым мы встречаемся в этом случае. В психологии были

Из книги Характеры и роли автора Левенталь Елена

УРОВНИ ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ Поведение людей одного характера меняется в зависимости от уровня их психологического и морального развития.На первом уровне психологического развития находятся люди, которые все свои потенциалы направляют на биологическое

автора Ритерман Татьяна Петровна

Из книги Психология. Полный курс автора Ритерман Татьяна Петровна

История развития психологического знания и основные направления в психологии Впервые представления о предмете психологии были сформулированы античными философами. В то время психология называлась наукой о душе.Демокрит определял мир как движущуюся материю. По его

Из книги Психология. Полный курс автора Ритерман Татьяна Петровна

История развития психологического знания и основные направления в психологии Впервые представления о предмете психологии были сформулированы античными философами.Демокрит определял мир как движущуюся материю: все вещи состоят из бесчисленного множества движущихся в

Из книги Терапевтические метафоры автора Гордон Дэвид

Раздел 1 Метафора, "Метафора" Эксплицитно или имплицитно метафоры используются во всех терапевтических подходах и системах. Примером может служить использование Фрейдом сексуальной символики в качестве инструмента для понимания сновидений, фантазий и "бессознательных"

Из книги Теории личности и личностный рост автора Фрейджер Роберт

Основные направления психологического развития и роста Как мы уже не раз говорили, психологическое развитие человека происходит в процессе его общения с другими, и особенно это касается женщин. Процесс общения предполагает взаимную эмпатию. Когда один человек находит в

Из книги Богини в каждой женщине [Новая психология женщины. Архетипы богинь] автора Болен Джин Шинода

Миф об Аталанте: метафора психологического роста Аталанта - героиня, чья отвага и способности охотницы и бегуньи были под стать любому мужчине. Ее, оставленную в горах вскоре после рождения, нашла и вскормила медведица. Когда Аталанта выросла и превратилась в прекрасную

Из книги Психологический стресс: развитие и преодоление автора Бодров Вячеслав Алексеевич

Глава 2. Особенности развития психологического