Лучшие современные поэты. Современные поэтессы россии

Сегодня кинематограф, телевидение и Интернет отодвинули поэзию на второй план, её роль в обществе снизилась, поэзия практически стала одной из субкультур.

ИНТЕРНЕТ! литературный процесс активно перемещается во всемирную паутину. «Сетевая поэзия ». Отличительных и самостоятельных черт (не считая компьютерную лексику) она не приобрела, это, прежде всего, способ распространения, «публикации» поэзии. Графомания.

Современные поэты искусственно поделены на так называемых традиционалистов и авангардистов. Это разделение происходит, прежде всего, из-за неких идеологических табу и путаницы в терминологии. В настоящее время к авангардистам ошибочно относят авторов, работающих в так называемой комбинаторной манере (визуальная поэзия, палиндромия, анаграмматическое письмо, брахиколон, однострок и т.д.).

«Дорого небо, да надобен огород» -Дмитрий Авалиани.

«Я и ты балет тела бытия» -Елена Кацюба.

Можно ли назвать его авангардным? Конечно, нет. Это удачная попытка развить давние (в том числе фольклорные) традиции.

Авангардистское направление связано, прежде всего, с постмодернизмом и концептуализмом (при том, что их появление и развитие пришлось на 70-е, уже принято говорить о постконцептуализме). Это направление разрабатывает новые средства и возможности поэтического языка. Постмодернизм в своём полном воплощении отрицает какой бы то ни было смысл, что на практике выполняется редко, но при этом средства становятся во главу угла. Один из главных приёмов постмодернизма – использование уже существующих образов, брендов, порой частей других произведений. Концептуализм, напротив, работает со смыслом, но разрабатывается новая подача смысла постмодернистскими методами, а не собственно смысл. На практике эти направления взаимодействуют.

Тимур Кибиров – самый известный представитель молодого поколения постмодернистов куда менее скован программой, довлеющей над поэзией и порой вполне вписывается в классическую парадигму. Его эксперименты больше относятся к форме: от центонов (стихотворения, полностью написанные из чужих строк), с которых он начинал (причём используя не только двусложные размеры, но и трехсложные) до «опыта интерпретации классического текста» и стихотворения в форме sms-диалога в «Греко- и римско-кафолических песенках и потешках» . Впрочем, представляется, что классические стихи в его творчестве важнее.

Уже на примере Тимура Кибирова можно увидеть трансформацию постмодернизма. От радикальной смысловой идеи остаётся форма: гипертекст, большое количество цитат (что, впрочем, всегда было свойственно русской поэзии, но, возможно, в меньших масштабах), использование образов массовой культуры, поток сознания, некоторый абсурдизм и так далее.

Моисеевы скрижали

Мы прилежно сокращали,

Мы заметно преуспели

В достиженьи этой цели.

И один лишь не сдается

Бастион обскурантизма -

Предрассудок «Не убий!»

Но и он уж поддается

Под напором гуманизма,

Братства, равенства, любви!

(А от заповедей прочих

Доктор Фрейд успешно лечит!)

Приходите к ним лечиться,

Прирожденные убийцы…

Но нельзя, товарищи, забывать

и о важности эстетического воспитания -

Невозможно, товарищи, отрицать

заслуги нашей творческой интеллигенции

в преодолении вековой отсталости!

Достаточно назвать

имена Ницше и маркиза де Сада,

лорда Байрона и М. Горького,

В. Маяковского, К. Тарантино, В. Сорокина

и многих, и многих других,

не менее талантливых

бойцов идеологического фронта…

в конце концов

К счастью, Орвелл ошибался.

К сожаленью, Хаксли прав -

Смолкни, друг веков Омир,

Вот он, вот он - новый мир!

У монитора

в час полнощный

муж-юноша сидит.

В душе тоска, в уме сомненья,

и, сумрачный, он вопрошает Яndex

и другие поисковые системы -

«О, разрешите мне загадку жизни,

Мучительно старинную загадку!!»

И Rambler отвечает,

на все вопросы отвечает Rambler!

Проще простого

Click - и готово:

Вы искали: Смысл жизни,

найдено сайтов: 111444,

документов: 2724010,

новых: 3915

Все больше и больше современных авторов пишут свободные стихи, которые постепенно стали появляться на страницах толстых журналов. Современный свободный стих претерпевает, на мой взгляд, существенный кризис - чаще всего он низведен до уровня плохой короткой прозы, разбитой непонятно почему на строки. Хороший верлибр - это не плохая проза. Это то, что прозой пересказать затруднительно. Стихи, например, Татьяны Грауз прозой не перескажешь.

из стольких волшебных букетов дерево смерти

у окраины сельского кладбища

дерево матери дышит псалмами

я только смотрю

как меж ветвей солнце встречается с гибелью сновидений

кора точно память

отшелушивается как глина с ладоней

истончается кожа

и прикасается

к синеве литургии

к тайне творения

тайне завета последних прохладных ветвей

Воденников

Прозаизации много, повторов, риторизм.

Характерная сомовлюбленность, нарциссизм.

постулируя «новую искренность», поэт стирает грань между двумя реальностями: текстовой и бытийной, населяет свои произведения родственниками, друзьями, любимыми людьми. Посвящения узнаваемы, а обращения к персонажам зачастую создают эффект чтения интимной переписки.

У него все скомкано и спутано. Эпиграфы – свои же стихи. Вперемешку с прозой. Может открыто цитировать чьи-нибудь слова.

Важен аспект самопрезентации. Читает стихи под музыку и т.д.

задача преодоления так называемой фрагментированности сознания - его разнесенности по разным, часто плохо стыкующимся мифо-культурным парадигмам. Многообразие художественных приемов, накопленных в поэзии к концу ХХ века, авторы этого поколения каждый по-своему пытаются переплавить в органическое целое - поэтику, выработанную в процессе соотнесения этих приемов с особенностями своей личности.

Тексты этих авторов отличаются тем, что, с одной стороны, они в какой-то мере наследуют поэтику постмодернизма, а с другой стороны, разрушают ее. Ирония, интертекстуальность - все это, в условиях качественно новых возможностей взаимодействия сознания и языка, служит цели собирания своего "я" из постмодернистской разнесенности в одновременно цельную и открытую структуру. При этом ирония переходит в самоиронию, сменяясь затем несвойственной постмодернизму серьезностью, а центонность и интертекстуальность служат средством высказывания, являющегося в какой-то мере личным (псевдопрямым).

Суть его в том, что автор равным образом опирается и на внутреннее чувство, нащупывая соответствующий ему речевой поток, и, отпуская возникающий речевой поток, опирается на него, во многом подчиняясь его самоорганизующимся стремлениям, отражением которых являются как бы спонтанно возникающие образы и происходящие с ними метаморфозы.

Все это приводит к формированию текстов, внутри которых "я" автора, фрагментированное в условиях безопорности, пытается собрать себя как некую автономную целостность, выработав личностный миф, отражающий реалии мира . попытки вычленения личностных основ "я", его бытийной структуры, связанной со структурой мира, или о становлении личности, происходящем в процессе мучительного "второго рождения". У поэта оно сопряжено с имеющейся в наличии культурной и языковой ситуацией, и как следы состояний, в которых он пребывает в процессе своего "второго рождения", остаются его тексты. Если с этой точки зрения взглянуть на циклы текстов Воденникова, то они смотрятся отражением цепочки превращений "смерть - воскрешение (обновление)".

В текстах книги "Репейник", отмеченной в профессиональном кругу как явление в литературе 90-х, Воденников буквально открывает себя стихии языка и напряженно взаимодействует с нею, осуществляя попытку прорыва к бытию сквозь существование .

На читателя обрушивается фантастический мир, существующий на грани сна и действительности, холодного анализа и сумасшествия, комического и трагического, а картина взаимодействия мотивов и образов временами удерживается на грани хаоса только исключительным эмоциональным напряжением. Тексты при этом пронизаны самоиронией, доводимой до ерничества, и буквально пересыпаны низовой лексикой. Подобное ви дение мира есть ви дение его в качестве карнавала: мелькают и феерически перетекают друг в друга многочисленные лица и маски, и единственной реалией этого мира оказывается множество поедающих друг друга (вследствие чего набитых друг другом) чудовищ, циклически умирающих и воскресающих ("прорастающих ").

Лирический герой "Репейника" и рвется к смерти, и боится ее, поскольку смерть выступает в двух трудно различимых ипостасях: как уничтожение и как обновление. Он смотрит "бедными овечьими", одновременно - "лживыми ", глазами на "прорастающее пламя " и просит: "Так убей меня,.. распни меня,.. ибо слабый я - и вот пылаю язвой,.. ибо ад в душе такой, как сад в заду у негра ". Однако надежда "догореть " вместе с "купиной " оправдывается частично: в конце книги единственной реалией мира выступает обновленный лирический герой, ощущающий, как "бродят в голове " его "любовники " и что "когда-нибудь они меня задушат ". Это, фактически, моделирует ситуацию взаимоотношения авторского "я" с текстами.

Распятый между "детским адом " и нынешним "адом - матерчатым, подкожным ", между ощущениями "я быть собою больше не могу " и "я жить смогу, я смерти не терплю ", стыдящийся себя оттого, что "родился кричащий, красный, с ужасом - в крови ", лирический герой цикла решает мучительный в своей неразрешимости гамлетовский, то есть бытийный, вопрос "Умереть, уснуть. Уснуть! И видеть сны, быть может?".

Тексты пестрят местоимением "я", и это "я", ощущающее, что "так много стало у меня пупков и сердца, // что, как цветочками, я сыплюсь в темноте ", стягивает на себя весь мир "Трамвая", заставляя вспомнить ранние поэмы Маяковского. Так же, как у Маяковского, у Воденникова лирический герой в процессе утверждения личности как на главное натыкается на противостояние изначально неравноценных позиций "я" и "Ты": "я", низший и зависимый, и "Ты", высший и распоряжающийся. Все это так, но мне немножко жаль, что не даны мне счастье и печаль, но если мне удача выпадает, и с самого утра летит крупа, и молоко, кипя или звеня, во мне, морозное и свежее, играет - тогда мне нравится, что старость наступает, хоть нет ни старости, ни страсти для меня.

Поэтика последних циклов отражает две связанные между собой эстетические тенденции, являющиеся приметами времени: поэтический минимализм и малая прозаическая форма . Тексты лапидарны, почти все имеют автоэпиграфы, грань между прозой и поэзией в них весьма условна, временами автор прибегает к чисто прозаической форме. Все это позволяет комбинировать обозначение выражаемого как бы семантическим пунктиром, многое оставляя на восприятие читателя, с отчетливо и ясно выраженными сентенциями.

В текстах Дмитрия Воденникова тема счастья появляется достаточно часто, а состояние счастья противопоставляется состоянию скандала. Но счастье это связано с трагедией: старением, болезнью, смертью. А любовь, которая, на первый взгляд, носит подчёркнуто нарциссический характер, оказывается способом общения с духовной субстанцией.

Стихи Воденникова проникнуты пантеистическим язычеством, звериной жаждой жизни, спонтанностью природной стихии. Его Бог – дохристианский и андрогинный, но не антропоморфный.

…а этой мелочью, снимаемой с куста,

а этой формой самого куста

а этой ягодой блаженной – буду, буду.

Цветочным грузом – в чьих-нибудь руках,

отягощенный нежностью и силой...

Тема стыда, тема одиночества

1) Мне стыдно оттого, что я родился

кричащий, красный, с ужасом – в крови.

2) но это мой стишок,

мой грех,

мой стыд, мой прах.

3) Вот будет номер! – если (будто в детстве)

с открытым лбом

я вдруг пойму тогда,

что – и одетому – мне никуда не деться

от проступающего, как пятно, – стыда.

4) ведь умирать так стыдно, так обидно

Стыд сопряжен в текстах поэта с темой одиночества, являющегося одним из лейтмотивов в его жизнетворчестве.

Чувствуя, что силы покидают меня, хватаясь за поручень,

я кричу: «Ну как же вам не стыдно. Вы же видите: я – один.

Но – в мельтешенье лиц, имён и зим,

но – в сём дрожанье – из листвы и света:

что будем делать –

с одиночеством моим?

что – с одиночеством своим – я – буду делать?

Я говорю – а мне никто не верит,

так сколько – остается –

нам вдвоем

еще стоять – в моем – тупом сиротстве,

в благоуханном одиночестве – твоем?

1. Организация литературно-поэтического процесса

Нынешнее время переживает расцвет русской поэзии, причем в самых разных городах - в Саратове и Тамбове, Киеве и Днепропетровске, Харькове и Перми, Нью-Йорке и Хельсинки, Екатеринбурге и Берлине, Воронеже и Новосибирске, Липецке и Владивостоке…
Осознать в полной мере это можно будет, на мой взгляд, только спустя годы.
К сожалению, в настоящий момент не разработаны к р и т е р и и оценки современного поэтического текста - они откровенно субъективны (в том числе, вероятно, и у автора этой статьи). Более того - аналитические материалы о современной поэзии в толстых журналах появляются крайне редко. Немногочисленные статьи Евгении Вежлян, Владимира Губайловского, Евгения Сидорова, Анны Кузнецовой, Леонида Костюкова и некоторых других исследователей не меняют ситуацию кардинальным образом. Критический анализ современного поэтического пространства переместился в лучшем случае в область научных и справочно-библиографических монографий (Сергей Бирюков, Наталья Фатеева, Юрий Орлицкий, Сергей Чупринин, Игорь Шайтанов) и предисловий к крупным антологиям и сборникам (Вадим Перельмутер, Дмитрий Кузьмин, Илья Кукулин, Данила Давыдов), а в худшем - в литературно-журнальную pr-публицистику.
В настоящий момент мы со всей очевидностью наблюдаем локальные референтные сообщества, которые пропагандируют определенные литературные группы. В литературном цехе подавляющее большинство критиков - поэты, причем, поэты, одаренные, имеющие ярко выраженные пристрастия и зачастую недюжинные организаторские способности, т.е. это люди, ф о р м и р у ю щ и е общественное мнение, формирующие его в связи с собственными представлениями о поэзии (что естественно) и в связи с собственной версификационной практикой (что тоже естественно). Однако говорить в таком случае об объективности исследователя, на мой взгляд, не всегда правомочно.
Критиков, регулярно и систематически пишущих о поэзии и не пишущих (не публикующих) стихи, можно перечислить на пальцах. Лев Аннинский, Роман Арбитман, Николай Богомолов, Павел Крючков, Владислав Кулаков, Алла Марченко, Андрей Немзер, Владимир Новиков, Наталья Иванова, Анна Сафронова, Елена Трофимова, Сергей Чупринин. Кто еще?
В основном же поэты, будем объективны, взяли критическое ремесло в свои натруженные руки. Назовем (в алфавитном порядке) наиболее заметных и талантливых - Михаил Айзенберг, Алексей Алехин, Сергей Арутюнов, Андрей Василевский, Евгения Вежлян, Людмила Вязмитинова, Дмитрий Бак, Мария Бондаренко, Александр Бараш, Дмитрий Быков, Мария Галина, Анна Глазова, Ирина Горюнова, Татьяна Грауз, Фаина Гринберг, Татьяна Бонч-Осмоловская, Сергей Бирюков, Владимир Губайловский, Данила Давыдов, Сергей Завьялов, Сергей Казначеев, Елена Кацюба, Константин Кедров, Андрей Коровин, Леонид Костюков, Кирилл Ковальджи, Геннадий Красников, Анна Кузнецова, Илья Кукулин, Дмитрий Кузьмин, Виктор Куллэ, Максим Лаврентьев, Станислав Львовский, Евгений Лесин, Арсен Мирзаев, Юрий Орлицкий, Алексей Парщиков, Вадим Перельмутер, Кира Сапгир, Ольга Седакова, Евгения Свитнева (Доброва), Евгений В. Харитонов, Бахыт Кенжеев, Юрий Кублановский, Юрий Милорава, Арсен Мирзаев, Дарья Суховей, Дмитрий Тонконогов, Илья Фаликов, Наталья Фатеева, Сергей Цеплаков, Андрей Щербак-Жуков, Аркадий Штыпель (он даже о самом себе статью опубликовал!), список можно продолжать и продолжать.
Плохо ли, что талантливые поэты пишут рецензии и критические статьи? Конечно, не плохо. Речь о другом. О том, что литературное сообщество и читающая аудитория нуждаются в беспристрастных критиках-филологах, стоящих над схваткой, абстрагирующихся от литературной ситуации, личных симпатий/антипатий, собственных (даже самых искренних!) представлений о поэзии, нуждаются в неангажированных литературтреггерах и, может быть, прежде всего, в прозорливых издателях.
В так называемую «застойную» эпоху, как показало время, такие издатели были.
В неподцензурной литературе тогда работали уникально (именно так!) одаренные люди, соединяющие в себе недюжинный поэтический талант и выдающиеся организаторские (а также технические) способности - Константин К. Кузьминский, Владимир Эрль, Борис Тайгин и некоторые другие.
Именно эти подвижники (отнюдь не только редакторы официальных изданий, чье значение, впрочем, тоже велико, так как во времена «застоя» в цензурированной литературе печатались и Борис Слуцкий, и Ксения Некрасова, и Владимир Соколов, и другие подлинные поэты) в полной мере оценили дарования своих собратьев по перу и фактически расставили приоритеты в русской поэзии на десятилетия вперед. Например, Константин К. Кузьминский составил при участии Григория Ковалева не только легендарную Антологию «У Голубой Лагуны», но и напечатал машинописным образом (вместе с Борисом Тайгиным) первые книги таких разноплановых поэтов, как Иосиф Бродский, Михаил Ерёмин, Дмитрий Бобышев, Николай Рубцов, Станислав Красовицкий, Евгений Рейн, Генрих Сапгир, Игорь Холин. Борис Тайгин за сорок лет в своем подпольном издательстве «Бэ - Та» выпустил более 150 поэтических книг в том числе сборники Геннадия Алексеева, Беллы Ахмадулиной, Владимира Корнилова, Виктора Сосноры и многих-многих других. Владимир Эрль под маркой издательства «Польза» издал с 1965 по 1970 годы 70 книг, а в издательстве «Палата мер и весов» - 30 сборников .
Поэты, пропагандируемые самиздатовскими издателями, стали впоследствии гордостью отечественной культуры.
Издатели проявили себя и как э к с п е р т ы.
Кто окажется истинным экспертом нынешней литературной эпохи?
Кто окажется наиболее прозорливым критиком и литературтрегерром?
Ответы на эти вопросы даст время.
При всех очевидных различиях, нынешняя и «застойная» эпохи (с точки зрения организации литературно-поэтического процесса) имеют много общего.
Сейчас, как и в прежнее время, в литературе существуют свои номенклатурные издания (и авторы) и свой самиздат. К номенклатуре, которая живет по своим законам, я бы отнес издания, входящие в сообщество «Журнальный зал», издания, получающие государственные дотации (они по-прежнему существуют), а к самиздату - своекоштные журналы, издающиеся нерегулярно близкими по духу литераторами («Журнал поэтов», «Акт. Литературный самиздат», «Словолов», «Орфей», «Василиск», Интернет-издания «TextOnly», «Другое полушарие»).
Где печатаются более яркие и современные стихи? В «Новом мире», входящем, разумеется, в «Журнальный зал», или в питерском журнале «Акт. Литературный самиздат», который издают тиражом 126 экземпляров ветераны неподцензурной литературы, поэты Тамара Буковская и Валерий Мишин? Мною было произведено доморощенное социологическое исследование среди своих знакомых литераторов. Мнения разделились - 50 на 50.
А если бы «Акт» входил в «ЖЗ»?!
Перемены, произошедшие в стране и связанные с кардинальной сменой общественно-экономической формации, затронули поэтическое сообщество, как это ни парадоксально, лишь в м а л о й мере. Главное (а по сути, и единственное) различие между литературным процессом эпохи «застоя» и нынешним временем является наличие Интернета. Интернета как инструмента с о х р а н е н и я и тиражирования рукописи. То есть изменилось т е х н и ч е с к о е средство сохранения рукописи, но отнюдь не отношение к ней. По сути - из догутенберговской эпохи мы сразу перепрыгнули в пост-гутенберговскую. Из сам/там-издата - в Сеть.
Однако Интернет Интернету рознь. Одно дело - иметь собственную (мало посещаемую, фактически самиздатовскую!) WEB-страничку, другое - стать участником большого портала.
Тенденции глобализации коснулись и литературного процесса, который активно перемещается во всемирную паутину. В частности, огромное влияние на литературную погоду в настоящий момент оказывает Интернет-портал «Журнальный зал». В этом медиа-гиганте объединены многие толстые журналы, печатающие (в том числе) и стихи - «Арион», «Новый мир», «Крещатик», «Октябрь», «Дружба народов», «Сибирские огни», «НЛО», «Иностранная литература», «Дети Ра», «Волга-ХХ1 век», «Новый берег» и другие.
«ЖЗ» - масштабное электронное хранилище отечественной литературы, репрезентативно представляющее тенденции русской изящной словесности, в том числе и в поэзии. Включив в свои ряды, например, такие частные издания, как «Крещатик» и «Дети Ра», «ЖЗ» открыл дополнительные возможности для легитимизации целого ряда непризнанных «толстожурнальным» мейнстримом поэтов. «ЖЗ» сократил очереди на публикации, фактически оздоровив литературный процесс - теперь поэтам не надо ждать годами новой публикации, ведь число изданий, входящих в престижный портал, увеличилось.
«ЖЗ» мог бы стать, на мой взгляд, и более успешным - грандиозным! - проектом, если бы пошел на дальнейшее расширение своих сплоченных рядов. К сожалению, до сих пор в «ЖЗ» не входят л у ч ш и е, на мой взгляд, журналы поэзии (пусть и не толстые) - уже упоминающийся мною «Акт. Литературный самиздат» (редакторы Тамара Буковская и Валерий Мишин) и выходящий двадцать (!) лет «Журнал поэтов» (редакторы Константин Кедров и Елена Кацюба). Не приглашены в «ЖЗ» и такие, безусловно, значимые издания, как «Москва», «Юность», «Воздух», «Литературная учеба», «Словолов», «Орфей», «Василиск», «Меценат и мир», «Российский колокол» и многие другие.
Журналов, ориентированных исключительно на поэзию, в «ЖЗ» только т р и - «Арион», «Интерпоэзия» и «Дети Ра». Это на всю страну, на весь русскоязычный мир! Конечно же, этого недостаточно.
Другой крупный медиа-портал «Новая литературная карта» также заслуживает пристального внимания. Попытка структурировать литературное пространство по географическому признаку, безусловно, важна и полезна, но в этом деле нужна колоссальная осведомленность (иначе данные безнадежно устаревают) и благородная и квалифицированная исследовательская беспристрастность, чего у создателей «Новой литературной карты», на мой субъективный взгляд, нет. У них - явная политика двойных стандартов. В результате замалчиваемы оказываются далеко не худшие, по моим представлениям, издания - Интернет-журнал «Другое полушарие», журналы «Орфей», «Футурум АРТ», альманах «День поэзии» и многие-многие другие. Об этом я подробнее писал в «Детях Ра», № 8, 2008.
Словом, говорить об объективности современного литературно-поэтического процесса пока преждевременно, как было бессмысленно оценивать подлинные достижения в литературе во время «застоя», когда одни из лучших поэтов эпохи Георгий Оболдуев и Леонид Губанов напечатали по о д н о м у взрослому стихотворению. А Валентин Ярыгин - ни одного.
Однако бесспорно, что в настоящий момент идет интенсивное создание эмпирической базы - поэты разных направлений и стилей печатаются в журналах, антологиях, Интернет-изданиях и т.д. Нынешнее время - это время собирать «камни», сохранять то, что есть, обратить в короткой аннотации внимание на то, что опубликовано. Подготовить «почву» для будущих исследователей.
Не случайно самые популярные рубрики в журналах «Новый мир» и «Знамя» - это «Библиографические листки» (ведущие Андрей Василевский и Павел Крючков) и «Ни дня без книги» (Анна Кузнецова). См. об этом социологическое исследование журнала «Дети Ра».
Важнейшие культурологические проекты современности - составление библиографической описи поэтических книг «Стихи Миллениума» (Евгений В. Харитоновъ), рубрика «Хроника поэтического книгоиздания в аннотациях и цитатах» (Данила Давыдов на страницах журнала «Воздух»), сохранение на Интернет-ресурсе www.vavilon.ru поэтических книг в полном объеме.
Сложно говорить об объективности выбора Д. Давыдова и Д. Кузьмина - у них свой взгляд на поэзию, который они годами отстаивают и который мне представляется далеко не всегда верным. Однако важно, что они сохраняют многое из того, что есть. Метод Е. В. Харитонова менее оценочен - он фиксирует в с е без исключения поэтические сборники, вышедшие после 2000-го года. Видимо, отдавая себе отчет в том, что истинное понимание происходящего сейчас в поэзии придет, как мы уже говорили, значительно позднее.

2. Творческие аспекты: «традиционалисты» и «авангардисты»

Важнейшая особенность нынешнего времени - очень высокий уровень поэзии российских регионов и не выведенной в мейнстрим поэзии столичных городов.
В настоящее время в нашей стране работают десятки первоклассных поэтов, пишущих силлабо-тонические стихи, и, к сожалению, обделенных вниманием критики и литературоведения, да и просто нечасто встречающихся в исконной «толстожурнальной» печати. Назову только несколько имен - Юрий Асланьян (Пермь), Николай Буторин (Санкт-Петербург), Александр Бугров (Кострома), Андрей Власов (Великие Луки), Владислав Дрожащих (Пермь), Игорь Галеев (Москва), Янис Грантс (Пермь), Всеволод Емелин (Москва), Сергей Зубарев (Липецк), Сергей Ивкин (Екатеринбург), Евгений Лесин (Москва), Слава Лён (Москва), Борис Марковский (Германия), Антон Нечаев (Красноярск), Анна Павловская (Минск-Москва), Геннадий Прашкевич (Новосибирск), Валерий Прокошин (Обнинск, Калужская область), Игорь Панин (Москва), Евгений Реутов (Москва), Александр Федулов (Тамбов-Москва), Феликс Чечик (Израиль), Владимир Ярцев (Новосибирск).
Любопытный факт: н и о д н о из этих имен не попало в поле зрения опытного критика Евгения Сидорова, опубликовавшего интересную и обстоятельную статью «Поэзия как диагноз» в «Знамени». Это не говорит о том, что список Сидорова не п р а в и- л ь н ы й, а всего лишь о том, что списков на сегодняшний день много. Современная поэзия работает избыточно, что позволяет говорить о кризисе «перепроизводства».
Перечисленные мной поэты при должном внимании к ним могли бы войти в первый ряд отечественной изящной словесности. Однако роли мейнстримовских («номенклатурных») авторов на сегодня распределены и на слуху другие имена, которые, надо заметить, легко заменимы, что, возможно, и произойдет в ближайшие годы.
Названные мной поэты работают, как мы уже говорили, в классической силлабо-тонической манере, хотя и не теряют интереса к определенным формальным экспериментам.
Опираясь на лучшие российские (советские) стихотворные традиции середины и конца прошлого века (Борис Слуцкий, Александр Межиров, Аркадий Кутилов, Александр Ханьжов, Олег Григорьев), они ужесточили черты современной просодии, в их стихах появились максимально густая плотность, усиленная аллитерационными возможностями, максимум просторечной, бытовой и даже обсценной лексики. Это поэзия жесткая, нелицеприятная, зачастую граничащая с физиологическим очерком. Лексический ряд изобилует такими словами, как тоска, смерть, гроб и т.д., что в советских литературных журналах встречалось гораздо реже.
Изменилась жизнь - изменились стихи. Поэты, как зеркала (штамп тут неибежен), отражают то, что есть.

Анна Павловская описывает жизнь современного московского гастарбайтера :

Мне муторно от страха,
Тупая боль в глазах.
Луна - как черепаха
В холодных небесах.
И темнота, и крыши,
Как плахи... Страшный Суд.
Опять придут бесстыже
И паспорт заберут.
И скажут, забирая:
«На все тебе три дня»...
Москва моя родная,
За что ты так меня?!

Феликс Чечик не скрывает тотального минорного настроения :

То ли снег, то ли пух тополиный.
Мягко стелит, да холодно спать.
Приползу на карачках с повинной.
Нет прощения. Мне ли не знать.

Снег растаял со скоростью пуха.
Отчего же не стало теплей?
Затянулась моя невезуха,
затянулась на шее твоей.

Игорь Галеев оплакивает сгоревшие «за спиною мосты» :

зачем-то играем мы оба,
горят за спиною мосты
и хлопают крышкою гроба,
но мне улыбаешься ты.
играем с тобою мы оба,
и в страстном забвении ты,
моя дорогая зазноба,
моей тошнотворной мечты.

Безбожно фальшивим мы оба -
на фоне пришедшей зимы,
на сцене большого сугроба,
под тусклым презреньем Луны.

Интересна рифменная система вышеупомянутых авторов - она, как правило, строга, перекрестна (abab), стихотворные метры (размеры) в произведениях выдержаны, раешные вольности допускаются крайне редко. Иначе и не может быть при т а к о м взгляде на жизнь (такой жизни). Трагическое ощущение мироздания - основной лейтмотив этих поэтов, зачастую прячущихся за маской иронии, гротеска и брутального сарказма. Они постоянно напоминают себе и нам, читателям, о бренности и даже абсурдности бытия, о том, как быстро и безжалостно замыкается «ближний круг». Их речь - прямая, без экивоков, синтаксически простая, что граничит их манеру с добротной прозой.
Одно из самых суггестивных произведений последних лет - поэма Валерия Прокошина «Выпускной-77» , написанная свободным стихом. В поэме без лишних красивостей и версификационных изысков рассказывается о судьбах учеников простой советской школы. Кто-то из них спился и стал бомжом, кто-то погиб в Афганистане, кто-то - в автокатастрофе, кто-то покончил жизнь самоубийством и т.д. Показана реальная жизнь, не приукрашенная лозунгами и гутаперчивым ТВ.

Вовка Осадчий - один в один похожий на Юрия Антонова
за которым табунами бегали девочки из параллельных классов
спился и умер пару лет назад
Зина Шведова - спилась и умерла в 38
Тимоха Ганин - спился и умер
Олечка Зайченко - спилась и умерла
Саша Никитин - спился и умер

Современные поэты искусственно поделены на так называемых традиционалистов и авангардистов. Это разделение происходит, прежде всего, из-за неких идеологических табу и путаницы в терминологии. В настоящее время к авангардистам ошибочно относят авторов, работающих в так называемой комбинаторной манере (визуальная поэзия, палиндромия, анаграмматическое письмо, брахиколон, однострок и т.д.). Между тем, перечисленным жанрам не десятки, а с о т н и лет (См. об этом, например, исследования С. Бирюкова и Т. Бонч-Осмоловской.)
Палиндромы писали классики русской поэзии Гавриил Державин, Валерий Брюсов, Велимир Хлебников, Илья Сельвинский, Семен Кирсанов, в жанре визуальной поэзии творили Симеон Полоцкий, Александр Сумароков, Гавриил Державин, Алексей Апухтин, Валерий Брюсов, Василий Каменский и многие другие. Мастерами анаграммы были Владимир Маяковский и Давид Бурлюк.
Нынешние поэты, наследующие перечисленным классикам, развивают давние т р а д и-ц и и отечественной изящной словесности. Это тоже поэты-традиционалисты. Все дело только в том, что традиции в великой русской поэзии разные - их просто надо знать.
Можно назвать таких талантливых авторов, работающих в комбинаторной манере, как Айвенго, Лайла Арсанова, Павел Байков, Максим Бородин (Украина), Лоренс Блинов, Николай Грицанчук, Борис Гринберг, Павел Байков, Сергей Бирюков (Германия), Георгий Жердев, Анна Золотарева, Арт. Иванов, Арсен Мирзаев, Елена Кацюба, Константин Кедров, Валерий Кислов, Елена Круглова, Михаил Кузьмин, Михаил Нержин (США), Ры Никонова (Германия), Евгений В. Харитоновъ, Ольга Зикрата (Великобритания), Сергей Сигей (Германия), Дарья Суховей, Валерий Шерстяной (Германия), Ильдар Харисов (Германия), Ия Эско и другие.
Это поэты, препарирующие слово, ищущие и находящие тайные коды и смыслы в созвучиях, работающие с графикой стиха. Подлинных поэтов, работающих в данной традиции, конечно, не много. Важно уметь отличить мастеровитого ремесленника от художника. Мало написать стихотворение, которое одинаково читается слева направо и справа налево, важно, чтобы палиндром (даже однострочный) имел смысл, образ, музыкальное звучание.
Предшественники нам оставили превосходные образцы.
«Я иду с мечем судия» - писал Гавриил Державин в ХVIII веке.
«Дорого небо, да надобен огород» - выдохнул погибший в 2004 году Дмитрий Авалиани.
«Я и ты балет тела бытия» - в настоящее время виртуозно шаманит словом Елена Кацюба, показывая образное, метафоричное мышление в жестких рамках классического перевертня. Замечательное стихотворение? Замечательное. Можно ли назвать его авангардным? Конечно, нет. Это удачная попытка развить давние (в том числе фольклорные) традиции.
Авангард - это высокая п о э з и я в рамках н о в о г о версификационного приема.
Есть ли сейчас новые приемы?

Все больше и больше современных авторов пишут свободные стихи, которые постепенно стали появляться на страницах толстых журналов. «Новый мир», например, печатает верлибры Наталии Азаровой, Ивана Ахметьева, Андрея Василевского, Юрия Косаговского, Евгения В. Харитонова, покойного Геннадия Айги (кстати говоря, силлабо-тонические стихи Айги в переводах Давида Самойлова и Бориса Иринина «Новый мир» печатал еще в 1962 году), «Знамя» публикует Виктора Санчука и Евгения Сабурова. Выходят объемные антологии верлибра (составитель Карен Джангиров), проходят фестивали свободного стиха и т.д. Однако верлибр верлибру рознь. Современный свободный стих претерпевает, на мой взгляд, существенный кризис - чаще всего он низведен до уровня плохой короткой прозы, разбитой непонятно почему на строки. Энергичный, спрессованный верлибр, усиленный элементами остранения, встречаем у редких поэтов - Сергей Бирюков, Лоренс Блинов, Георгий Геннис, Татьяна Грауз, Николай Грицанчук, Ирина Добрушина, Ульяна Заворотинская, Павел Золкин, Елена Кацюба, Константин Кедров, Сергей Кромин, Михаил Кузьмин, Юрий Милорава, Александр Моцар, Илья Оганджанов, Елена Сазина и у некоторых других.
Хороший верлибр - это не плохая проза. Это то, что прозой пересказать затруднительно.
Стихи, например, Татьяны Грауз прозой не перескажешь.

из стольких волшебных букетов дерево смерти
у окраины сельского кладбища
дерево матери дышит псалмами
я только смотрю
как меж ветвей солнце встречается с гибелью сновидений
кора точно память
отшелушивается как глина с ладоней
истончается кожа
и прикасается
к синеве литургии
к тайне творения
тайне завета последних прохладных ветвей

Если разобрать с филологической точки зрения этот верлибр, то мы увидим, какими разнообразными тропами пользуется автор. Тут и метафора (дерево матери дышит псалмами) и сравнения (кора точно память; как глина с ладоней), и главное: особое - поэтическое! - мироощущение.
Очень характерно для современного литературного процесса творчество Георгия Генниса, выпустившего недавно книгу «Утро нового дня: Стихотворения 2002-2007 годов» в библиотечке журнала «Воздух». Автор трезво оценивает свое творчество, например, цикл «Кроткер и сумерк» он справедливо называет рассказами. Это действительно рассказы, хотя они и разбиты на короткие строки.

Кроткер ежедневно размышлял о предстоящей смерти
Он просыпался и думал
КАК и КОГДА умрет
Долго ли будет мучиться…
(КРОТКЕР, СУМЕРК И КЛЕТЬ)

Как видим грань между рассказом и верлибром в данном случае условна, размыта, идет сознательная прозаизация текста, прозиметрия заявляет о своих правах.
Однако нередко вполне прозаический текст Генниса утяжелен поэтическими фигурами, и тогда рассказ, построенный по принципу остранения, приобретает спрятанные в нем отчетливые черты поэтического дискурса.

У Геннадия Шпрота лопнула голова
(Извержение)

Геннадий Шпрот влюбился в новую люстру
(Люстра Люся)

На свалке они набрели на поэта -
лежал среди расползающейся вселенной хлама
пылко и шумно смердел
разлагался стихами
(Поэт).

Остранение, используемое автором в качестве развернутой метафоры, делает рассказы Георгия Генниса поэзией.
Как правило же, мы наблюдаем усредненный свободный (прозаизированный) стих, который к поэзии, конечно, отношения не имеет. Например, в 752-х страничной «Антологии русского верлибра» (составитель Карен Джангиров) опубликовано 360 авторов. Но все ли из них поэты? И на этот вопрос тоже ответит время. Только время.

Георгий Геннис, «Утро нового дня: Стихотворения 2002-2007 годов». М., АРГО-РИСК; Книжное обозрение; Книжный проект журнала «Воздух», вып. 24., 2007.

Евгений Степанов - литератор, филолог, издатель, член Союза писателей Москвы и русского ПЕН-клуба. Родился в 1964 году в Москве. Окончил факультет иностранных языков Тамбовского государственного педагогического института и аспирантуру МГУ им. М. В. Ломоносова. Кандидат филологических наук. Автор трех культурологических монографий. Печатался в журналах «Дети Ра», «Знамя», «Вопросы литературы», «Дружба народов», «Крещатик», «Волга-ХХ1 век», «Литературная учеба», «Российский колокол» и во многих других.

Поэзия – это как секс. Если тебе этого не хочется, значит тебе этого и не надо.

А для тех, в чьей жизни стихотворения не закончились синхронно с последним школьным звонком, мы решили собрать пятерку знаковых для современной девушки молодых поэтов.

Вера Полозкова

Ее стихи репостили на страницах соцсетей даже те, кто на уроках литературы учил не то, что понравилось, а то, что в два столбика. Наглая, высокая, в цветных фенечках, джинсах и романах, пишущая только о себе и про себя – Полозкова настойчиво не нравилась серьезным литераторам, хрипло декламирующим друг другу в узких водочно-огуречных кругах.

Потому что художник – это годы голода, чахотки, репрессий и забвения. А не девятнадцать, четвертый размер груди, ЖЖ, никнейм веро4ка и «его хочется так, что даже подташнивает». Не бывает таких поэтов, ну не бывает же!

Знаменитые строки:

Завяжи с этим, есть же средства;

Совершенно не тот мужчина.

У меня к нему, знаешь, – детство,

Детство – это неизлечимо.

Анна Довгалева (Лемерт)

Анна выглядит точь-в-точь так, как должна выглядеть молодая, страшно талантливая поэтесса: рыжая, угловатая, не слишком худая, одетая без затей и модных бирок.

Это абсолютно тот случай, когда читая стихи, представляешь совершенно иной образ: дерзкой, острой на язык, укутанной в черное и кожаное, такой себе юной Анджелины Джоли – с сигаретой вприкуску и размашистой татуировкой на плече. Лемерт не заморачивается и пишет обо всем подряд: котах, юности, свободе, любви, смерти. Примерно вот так пишет...

Знаменитые строки:

собирать вещей не больше, чем входит к тебе в рюкзак,

не заводить собак и детей,

не толстей, не привязывайся, не богатей,

уходи в такую ночь: серебристый зигзаг

молнии, оборванные линии электропередач,

дождь в лицо и немного град.

Аля Кудряшова (izubr)

Саша Васильев из «Сплина» называл ее новым Бродским – и, надо сказать, был трезв и нисколько не шутил. Прямолинейная, злая не то на себя, не то на Господа Бога, Кудряшова – пример девочки, с которой хорошо дружить, но, чур-чур, быть ее мамой. Раздраженная, экзальтированная, чуть ли не с пеленок зависающая на странных поэтических конкурсах, сооружающая тонкие, искренние стихи даже из состава на банке шампуня... Ты обязательно влюбишься в ее способ обращения со словами, даже не сомневайся.

Знаменитые строки:

И щека у нее мягка и рука легка,

И во всем права, и в делах еще не провал.

В следующий раз она будет кричать, пока

Не выкричит все, чем ты ее убивал.

Ах Астахова

Fashion-поэтесса – наверное именно так правильнее будет называть Астахову. Стильная, красивая, тонкая, уделяющая презентации стихотворений едва ли не больше внимания, чем их содержанию. Впрочем, поклонники Ах Астаховой утверждают, что любят ее вовсе не за красную помаду и острые коленки. А за снайперское попадание рифмами в самую мякоть их сердец.

30 000 подписчиков только в контакте – тому подтверждение.

Знаменитые строки:

чтоб больше не выглядеть слабой и скучной.

но помни: родных не бросают. не губят.

ну что же молчишь ты? скажи мне, не мучай –

тебя хоть там любят?

тебя хоть там любят?..

Стефания Данилова

Как бы трудно нам ни было поверить, что люди, рожденные в 1994 году, уже могут считаться известными поэтами (причем писать не только о птичках и солнышке), но факт есть факт. Даниловой 19, ее читают с экранов айподов и любят до слез, мурашек и всего, что в таких ситуациях полагается. Под ее строчки хорошо напиваться – советуют знающие.

Знаменитые строки:

Тобой, увы, мне не было обещано

ни звания «любимая», ни «друг».

Но я - твоя

надпропастьюворженщина -

надеюсь на страховку нежных рук.

Ну-с, пришло время поговорить-таки более или менее предметно о современной поэзии, господа поэты и читатели.

Копий сломано много, так почему бы не добавить еще пару-тройку, а то и больше, в общую кучу.

Общеизвестно, что мнения авторитетных и не очень критиков о путях развития поэзии очень разнообразны и единодушие достигается лишь в одном: последняя четверть XX века отмечена прямо-таки взрывом поэтических имен и тенденций. Общее же состояние современной лирики характеризуется пестротой и фрагментарностью. Так давайте попробуем разобраться в потоке поэтической информации. Или хотя бы систематизировать для себя и сделать собственные выводы, а там, чем чёрт не шутит, и проанализировать накопленный материал, утерев нос остальным исследователям.

В сем скромном блоге хочу использовать принцип коллажности, каковой подход и схема соответствует, на мой взгляд, пестрой мозаике современной поэзии.

Понятно, что для наиболее полного представления о состоянии лирики необходимо оценить и состояние жанров, и формирование новых течений поэтических групп, определить значимость ряда неординарных поэтических явлений и тэдэ и тэпэ. Однако, труд это титанический и дилетанту вряд ли по плечу в полной мере. Поэтому достаточно кратко затрону основные темы и тенденции и обозначу вехи.

Здание современной поэзии выросло не на пустом месте, само собой, поэтому стоит упомянуть основные проблемы традиций русской поэзии в поэзии современной.

И начну я, пожалуй, с годов 60-70-х. ибо именно это период отмечен противостоянием так называемой «громкой» и «тихой» поэзии, которая всеми корнями уходит в классическую русскую и практически ни в чем с ней не спорит, в отличии от последующих поколений поэтов.

Сначала появилась «громкая» поэзия Е. Евтушенко , А. Вознесенского , Р. Рождественского , Б. Ахмадуллиной - поэтов-публицистов, трибунов, ораторов (общеизвестно, что поэтическое искусство — это форма самосознания личности, выражающей себя в соотношении с социальными, интеллектуальными, эстетическими проявлениями жизни.

Вполне естественно и предсказуемо то, что в эпохи катастроф, так сказать, романтическое начало в поэзии усиливается. Думаю, ясно, что термин «катастрофы» употреблен тут не в прямом, утилитарном значении, а скорее в плане обозначения внутренней ломки, перерождения морали и освобождения от навязанных, шаблонных представлений о том, «что такое хорошо и что такое херня».

И в, стихах, соответственно, неизбежно присутствует двоемирие. Обостряется противопоставление материального и духовного начал. Ощущается устремленность в миры идеальные, воображаемые. Лирика, как выражение «эго», единственного и неповторимого и оттого драгоценного, как законченное воплощение единичных, сугубо личных душевных состояний всегда была более живуча).

Итак, Е. Евтушенко, А. Вознесенский, Р. Рождественский. Все они изначально были сориентированы на поэзию В. Маяковского.

Евтушенко стал разрабатывать традиции гражданской лирики второй половины 19 века, а Вознесенский увлекся модерном. В культурной ситуации 60 — 70 гг. два эти поэта представляли реализм и романтизм, конкретность и условность, демократизм и элитарность.

«Тихих» же лириков объединяло тяготение к личностно-психологической тематике, интерес к русскому пейзажу, традиционные стихотворные размеры. Яркими представителями этой группы являются Н. Рубцов , В. Соколов , О. Чухонцев.

Последними же представителями «серебряного века» в современной поэзии остались А. Тарковский , С. Липкин , И. Лиснянская . Их произведения тесно связаны со сложными и многообразными проявлениями литературы «серебряного века». Поэзия, например, Арсения Тарковского явно и недвусмысленно продолжает традиции акмеизма.

Особое явление представляет собой поэтический андеграунд.

Произведения авторов андеграунда бросают вызов советской системе, советским ценностям, советскому способу мышления. Этот вызов проявляется в идейно-философских установках: поэты касаются язв старого общества, батальонам государства противопоставляют свободную независимую личность, уделяя внимание трагедии Бытия (Н. Коржавин , В. Корнилов , Б. Чичибабин).

Был брошен вызов и отказом от жизнеподобия, от принципа доступности. Таковы стихи поэтов «Петербургской школы» И. Бродского , Е. Рейна , В. Кривулина , Е. Шварц .

Пришли к читателям и неизвестные ранее стихи Г. Айги , И. Бродского , поэтов СМОГа /Самое Молодое Общество Гениев/ — Л. Губанова , А. Басиловой , Ю. Галанскова , а также И. Елагина , Ю. Милославского . Собственно, поэты внутренней эмиграции мало чем отличаются от эмигрантов настоящих:

Мы завтрашней судьбы своей не знаем,
Да и вчерашней не поймем судьбы.

И. Лиснянская

Вот эти имена, имена поэтов более эмигрантов по сути, чем действительно покинувших территориальные пределы России: Д. Бобышев , Л. Владимирова , В. Делоне , Е. Игнатова , Ю. Карабчиевский , Б. Кенжеев , Л. Лосев , И. Рубин . Самые молодые из них — Р. Евдокимов , И. Ратушинская , А. Сопровский .

Еще одно направление современной поэзии, ярко выраженное - авторская песня. Вопреки современным центробежным социальным и морально-этическим процессам, отбрасывающим человека от человека, авторская песня, восстановившая в правах суть дружбы и братской любви, стала единым гимном товариществу и взаимовыручке. Наперекор тенденции к так называемой «ситуативной этике», когда размывается грань между добром и злом и человек ведет себя всегда и только применительно к обстоятельствам, произведения В. Высоцкого, Б. Окуджавы, В. Долиной, Ю. Кима, Н. Матвеевой напоминают о том, что можно и дóлжно жить достойно, ориентируясь на духовный завет русской интеллигенции. Замечу в скобках, что тут как сила, так и слабость данного направления были унаследованы прямо от поэтов-классиков.

Однако эти же качества в определенной степени унаследовала и рок-поэзия, точнее определенные ее представители. Например, поэзия А. Макаревича или Б. Гребенщикова, при всей её эпатажности, — поэзия гражданственная, теснейшим образом связанная и со «злобой дня», и с кругом ценностей, идей, настроений сегодняшней молодежи да и не только молодежи.

«Дети декабря», как не без вызова назвал Б. Гребенщиков свое поколение, остро реагируют на разрыв между социальной демагогией и рутинной социальной практикой. В рок-поэзии звучит тоска по общему, объединявшему всех и каждого идеалу:

На нашем месте должна быть звезда,
Ты чувствуешь сквозняк от того,
Что это место свободно....

Б. Гребенщиков

Но конечно же, тема поэтики русского рока да-а-алеко не ограничивается гражданственностью. Это вообще отдельный пласт и сама рок-поэзия и ее представители - Александр Башлачёв, Янка Дягилева, Борис Гребенщиков, Майк Науменко, Виктор Цой, Юрий Шевчук и многие другие стоят отдельного подробного разговора и обсуждения, ибо как верно заметил крупнейший историк русского рока И. Смирнов: «…позволю себе сравнение рок-композиции с трёхглавым драконом. Три его головы - это собственно рок-МУЗЫКА, рок-поэзия и рок-театр»; «Для него ха рактерно заимствование выразительных средств традиционных жан ров: музыкального, поэтического (текст) и театрального (шоу), кото рые образуют единое и неделимое на составные элементы целое - РОК-КОМПОЗИЦИЮ».

Разумеется, адекватное рассмотрение рок-поэзии невозможно вне рассмотрения прочих составляющих рок-композиции, но по ряду причин (логоцентричность русского рока, отсутствие полноценной методологии для анализа синтетических произведений) объектом пристального внимания чаще всего становится именно словесный компонент рока. То есть, попросту говоря, поэтический текст. Так что, если говорить о содержании, то оно охватывает самые разнообразные темы: социальные, философские, любовные, религиозные…. Абсолютно невозможно вывести хотя бы какую-то тематическую доминанту, под которую можно бы было подвести всех авторов и исполнителей, включаемых в рок- культуру. Можно, пожалуй, говорить только об особой манере отсутствия прямой экспликации смысла, что несвойственно для других направлений российской песенной поэзии нашего времени, той же бардовской, вышеупомянутой, хотя многое из этих направлений рок заимствует, правда очень своеобразно.

Следующими в списке стоит упомянуть поэтов «новой волны» , как их часто называют. Поэтов нетрадиционных, не вписывающихся в систему художественного мышления «привычных» поэтов. Они пытаются утвердить свое право говорить на языке, адекватном их времени и мироощущению и диапазон их творческих устремлений весьма широк: от метафоры до примитивизма, от концептуальных опусов до панк-поэзии.

К концу 90-х начался процесс расслоения «новой волны» . Метафористы - «полистилисты», «метареалисты» - резко отмежевались от соц-артовских игр постмодернистов . Если метафористы утверждают культ полистилистики (можно назвать тут Ю. Арабова , И. Жданова , А. Еременко , И. Иртеньева , А. Парщикова), то поэтов-постмодернистов объединяет стремление отказаться от «учительской» роли литературы и ограничить её чисто игровыми задачами. К тому же постмодернизм предполагает крайнюю степень отстранённости художника, а в поэзии смысл эту отстранённость разрушает. А, и ещё одна из центральных идей постмодернизма: хаос, как принцип существования мира, фактически не позволяет даже её озвучить, так как озвучивание этой идеи предполагает систему и противоречит ей. Поэтому на практике в поэзии постмодернизм чаще всего осмысляется уже существующими способами: близкими к нему заумью, поэзией абсурда, футуризма и ОБЭРИУтов, литературной игрой в духе Кузьмы Пруткова.

К постмодернизму относится концептуализм (яркие представители которого Д. Пригов , Л. Рубинштейн , Т. Кибиров) . Поэзия этих авторов строится на разрушении привычных однозначных концепций мира и на использовании знакомых читателю текстов, переосмысленных и приобретших совершенно другое звучание.
Концептуалисты упорно стремятся доказать, что искусство как таковое исчерпало себя, что оно внутренне абсурдно. Для концептуалиста прежде всего важна идея, интеллектуальное, а не эмоциональное переживание. Где художник (в широком смысле) рассматривается как создатель не произведений, а идей произведений.

Еще одно интересное направление - так называемая «галантная лирика» Ордена куртуазных маньеристов - В. Степанцова , В. Пеленягрэ , А. Добрынина , К. Григорьева , Д. Быкова . Их изысканный стиль — не очередное пародийное шутовство и разрушающая ирония, а блестящее следование основательно подзабытой «российской эрате » от М. Хемницера и М. Хераскова до Г. Иванова и В. Набокова . Поэты этой группы прибегают к приему «маски», соединяя высокую поэзию и средневековую эротику с современностью.
Кстати, остановлюсь отдельно на Быкове , который стоит здесь особняком. Можно сказать, что он является самым крайним последователем этого направления: смысл для него настолько важен, что прямолинейность высказываний и особенность художественных средств (многочисленные анжамбеманы, часто стихи не делятся на строки, а записываются в виде прозаического текста) роднят его поэзию с прозой. При этом надо учесть, что он крайне плодовитый прозаик и журналист, так что проникновение прозы в стихи у него вполне закономерно. И эта особенность логично привела Быкова к гражданской лирике: сатирическим очеркам в стихах. Сам он делит своё творчество на две части: собственно поэзия или лирическая поэзия и отдельные от неё «письма счастья», как он называет свои очерки в стихах. В них он остро, и проявляя едкое чувство юмора, высказывается по поводу текущих событий в стране и в мире.

Вышеупомянутым поэтам прямо противостоят так называемые поэты «почвенники» - в первом ряду этих представителей направления поэзии, истоки которого в так называемом «крестьянском мировоззрении», после Н. Рубцова стоят В. Казанцев, Ю. Кузнецов, В. Смирнов, Н. Тряпкин, В. Устинов, О. Фокина и др. Обращение к памяти, к народным истокам, к фольклору, к классической традиции, к православной духовности — общее в их творчестве.

В 90-е годы в «почвенном» направлении появилось новое поколение: В. Андреев, Н. Егорова, Д. Коротаев, В. Скиф, Т. Смертина. Сейчас они всё дальше уходят от страстной публицистичности и пытаются постичь глубинный смысл всего происходящего в России.

Поколение нулевых. Тут мы как раз можем обратиться к так называемой «сетевой поэзии», возникновение и распространение каковой было обусловлено Интеренетом, само собой.
2000-е годы принесли множество новых явлений в поэзию: советское время единичных поэтических и литературных объединений (хотя именно они формировали литературное пространство), даже считая государственные, сменилось появлением огромного количества поэтических клубов и организаций в 90-е, которые постепенно стали перемещаться в Интернет в 2000-е. Снизилась роль «толстых» журналов. Вместо них роль распространения поэзии стал играть Интернет, и сформировалась эта самая «сетевая» поэзия. Отличительных и самостоятельных черт (не считая компьютерную лексику) она не приобрела, это, прежде всего, способ распространения, «публикации» и популяризации. Сегодня опубликовать сборник тиражом, превышающим несколько сотен экземпляров трудно даже для известного автора, а тем более для начинающего. Интернет же даёт возможность получить аудиторию. Это привело и к появлению новых поэтических «звёзд», и к распространению графомании.
И самыми известными поэтами здесь можно назвать Дмитрия Воденникова и Веру Полозкову .

Ну и, само собой, как и везде и всегда в современной лирике есть авторы, которых трудно определить в какую-либо группу или направление. Это Т. Бек, О. Седакова , В. Сидур, С. Кекова , В. Дмитриев, Л. Таран и др.

Итак, здесь я кратко, конспективно можно сказать попыталась классифицировать направления и тенденции в современной русской поэзии.

Само собой, о многом можно поговорить и поспорить и сделать определенные выводы, а так же проанализировать ситуацию и состояние нынешнего поэтического мира. А так же более подробно поговорить о каждом упомянутом направлении и о его наиболее ярких представителях.

Пожалуй, лично мне хотелось бы остановиться конкретно на двух, так сказать вершинах современной поэзии - двух Владимирах - Маяковском и Высоцком.
Однако, по зрелому размышлению решила, что они стоят отдельного разговора и блога.

Так что продолжение следует.

Еще пару лет назад я думала, что на Иосифе Бродском оборвалась поэзия. Целая эпоха великих стихотворений, эссе, поэм и проч. умерла в 1996 году, 28 января – именно в тот день, когда ушел из жизни великий поэт и драматург – Иосиф Александрович Бродский. Именно три с лишним года назад я считала, что двадцатый век был последним столетием великой русской поэзии. И я уверена, многие думают так и по сей день! С радостью сообщаю – ХХI век не обделил нас креативными, талантливыми и оригинальными дарованиями. Спешу познакомить с пятёркой, на мой взгляд, лучших из них!

Именно она три с лишним года назад дала мне понять, что поэзия не умерла, а даже наоборот, - активно возрождается! У Веры неповторимый стиль, взгляд на вещи, который она отражает в каждом своём произведении. Вера была «прародителем», если можно так выразиться, современной русской поэзии. Она подала пример последующим современным Интернет-поэтам, начав выкладывать свои стихи в ЖЖ и различные соц-сети, быстро завоевав популярность. В 2008 году Полозкова выпустила свой первый сборник стихов «Непоэмание», вскоре её прозвали голосом поколения.

Сейчас она продолжает писать, выпускать сборники, ездить по городам и странам, в декабре 2013 года приезжала в Минск. Самое интересное, что на её поэтические вечера идут как девочки-подростки, так и мужчины «слегка за тридцать». Поэзия Веры Полозковой близка всем, каждый может найти для себя что-то своё.

Что молчите, не отвечая мне?
И качаете головой?
Может, чая мне? от отчаянья?
С трын-травой?

У меня, может, побываете?
Перейдем на другой тариф мы?
Запретите слагать слова эти
В эти рифмы?

Приласкаете? Отругаете?
Может, сразу удочерите?
Доктор, что Вы мне предлагаете?
Говорите!

В дверь толкнешься на нервной почве к Вам —
Руки свяжут, как два ремня!..
Что Вы пишете птичьим почерком?
Вы выписываете меня?..

Этот молодой поэт из Одессы завоевал популярность не только в своей родной Украине, но и далеко за её пределами. Первый сборник поэта «Цветы из ничего» вошел в десятку самых продаваемых книг в его родной стране. И это совсем неудивительно! Стихи Ес Соя читаются очень легко, на одном дыхании, будь то четыре строчки или произведение помасштабнее. Ес Соя создал для себя стиль, который невозможно повторить – ему можно только попытаться подражать, но всё равно ничего не получится.

Почти круглый год Ес Соя гастролирует по городам России, Украины и Беларуси. Но его вечера поэзии – это не просто сухие прочтения своих стихотворений, пускай даже под музыку. Евгений всегда пытается создать атмосферу тепла и уюта, чтобы пришедшим послушать его стихи казалось, что они пришли не на какое-то официальное мероприятие, а в гости к другу. В Минске он часто устраивает «квартирники» с чаем, кофе и печеньем, где каждый желающий может прийти в обычную жилую квартиру, выпить чая с печеньем, насладиться прекрасной поэзией и приобрести сборник любимого поэта.

имя твоё заветное
твоя мимика

тебе
моя предрассветная
лирика

я пью чай без сахара
так как я его рассыпаю
я пью, не разбавляя ром

думаю о тебе
перед сном
но не засыпаю

и я вношу в список желаний
(читай неизбежностей)
по утрам видеть твое лицо
чуть вытянутое от нежности.

Ира Ах Астахова – популярная московская современная поэтесса польского происхождения. У неё один из самых больших фан-клубов в сети – 23 с лишним тысячи подписчиков! Ах Астахова активно гастролирует по всей России, и не только – часто приезжает в Беларусь. Её стихи в большинстве своём о любви. Ну а о чем ещё, в принципе, может писать такая прекрасная женщина? Помимо поэзии Ира увлекается живописью, современным искусством и музыкой.

Творческая и разносторонняя личность, которая везде успевает. Она является лауреатом огромного количества конкурсов на авторское чтение. Стихотворения Ах Астаховой, как упоминалось ранее, о высоком чувстве – любви, и написаны они подобающе – возвышенно, глубоко, каждое слово она пропускает через себя в любом своём стихотворении. Взгляните.

ты — мои тщетные поиски
ненависти в любви.
ты — всех созвездий отблески.
ты — корабли вдали.

ты — мое равнодушие,
ты — моя суета,
ты — мое самое лучшее,
радость моя и беда.

ты — все страницы в повести,
пульс у меня в крови.
ты — мои тщетные поиски
ненависти в любви.

Если вас как-нибудь попросят найти человека, который попробовал практически всё в своей жизни, то вам нужно обратиться к Гере Шипову – несмотря на то, что ему всего 38 лет, за свою жизнь он успел поработать администратором интернет-группы, преподавателем, научным сотрудником в библиотеке, разнорабочим в бомбоубежище и музыкантом. Как рассказал нам Гера, в конце 1990-х - начале 2000-х гг. он являлся участником ряда музыкальных и литературных проектов. На его счету два самиздатовских сборника под названиями:«Моя ранняя поэзия (I)» и «Моя раненая поэзия (II)». Поэзия Геры Шипова, рассчитанная только на избранного читателя и слушателя, понятная совсем не каждому, ищущая «своего собеседника», того, кто поймет, оценит. Поэзия, которая будет принята не везде, но безусловно принята будет.

Апрельские дети

Апрельские дети – несчастные люди,
зачем вы бежите от будничных судеб,
Зачем вы решаете сложный вопрос,
ах, лучше б вдыхали вы запахи роз,
Зачем вы сражаетесь сами с собой
и каждый день новый для вас новый бой,
Зачем создаёте вы мира проекты
и ночью глядите в окно на проспекты

Мы дети апреля, мы дети весны,
Как радостно верить, что всё это мы,
как грустно поверить, что всё это мы,
как странно поверить,
мы дети весны

Зачем не сидится вам, юный герой
куда вас несёт в этот вечер сырой
Апрельское небо вы любите больше,
чем радость от встреч,
оно легче и тоньше,
Зачем-то теряете, чтобы искать,
вам сложно и странно себя понимать,

Апрельские дети несчастные дети,
счастливее вас нет людей на планете,
Мы дети апреля, мы дети весны,
как радостно верить, что всё это мы,
как странно поверить, что всё это мы,
мы шепчем друг другу, мы дети весны

Внутренний я

Внутренний я не имеет ни песен, ни книг
внутренний я никогда не ведет свой дневник
Внутренний я не имеет ни денег, ни лжи
Внутренний я не идёт, не сидит, не бежит

Внутренний я не стареет, не знает границ
Внутренний я не лежит и не падает ниц
Внутренний я не горит, не течёт, не блестит
Внутренний я здесь не дома, он только гостит
Ему как лунный свет в ночи, как кораблю причал
Причина всех причин, Начало всех начал

Талантливейшая белорусская молодая поэтесса Белинда, пишущая конечно же о любви. Но пишущая так по-своему, как чувствуется только ей, и как позже почувствуется еще тысячам молодых ребят и девушек, которые найдут отражение самих себя в её произведениях. Необычайность стихотворений Белинды Наизусть еще и в том, что большинство из них написано от мужского лица. Несмотря на то, что Белинда еще студентка, она успела завоевать популярность не только в городах родной Беларуси, но также в России и Украине. Поэтесса очень популярна в сети, в ее фан-клубе более 25 тысяч подписчиков! Ее многие произведения растаскивают на цитаты, пытаются пересказывать. В поэтической копилке Белинды уже имеются сборники «Сонорные» и «Обещай не всплывать». Довольно громкие заявления для такого молодого начала!

а я вспоминаю те времена,
когда не понимал, зачем взрослые пьют алкоголь.

*
ты ушла. я ушел. ничего не прошло.
мы глагольные, что-то с тобой, оказалось.
ты другая. с другим. я с другой и не тот.
вот только, когда говорят о любви, -
я в мыслях всегда на тебя натыкаюсь.

да и так давно ты вместо мыслей моих.
сколько помню себя, - помню лишь как лечили.
для тебя я дурак, а для медиков - псих.
что скрывать, все мы психами были.

и да, ты красивая, а он придет.
с охапкой цветов. не страдай. пора спать.
в ту ночь водка была как кислород.
когда еще можно было дышать.