Обломов критическая литература. Тема

Введение

Когда роман Гончарова вышел из печати, он был восторженно принят современниками. Более того, Тургенев в письме Гончарову написал: « Пока на земле останется хоть один русский, люди будут помнить Обломова».

Добролюбов в статье «Что такое Обломовщина? » увидел заслугу Гончарова в том, что он смог увидеть в Илье Ильиче те черты характера, которые мешают русскому народу идти вперед: лень, апатия, какая-то растерянность, инертность...

Возникает вопрос: «За что же полюбила Обломова такая прекрасная девушка, как Ольга Ильинская?»

Цель моей курсовой работы - проследить историю любви Ильи Ильича и Ольги. Эта цель предполагает решение следующих задач:

1. Указать, какое место история любви Обломова и Ольги занимает в сюжетном пространстве романа.

2. Ответить на вопрос, почему любящие друг друга герои расстаются.

3. Показать, какой след в сердцах героев оставила история их любви.

Русская критика о романе "Обломов"

По Добролюбову Обломов «любить не умел и не знал, чего искать в любви, как в жизни»; могу лишь заметить, что ровно с появлением в его жизни Ольги Илья Ильич перестал даже задаваться вопросом, где же жизнь; и, кажется, не только не знал, чего искать в любви, но и уверился, что нашел. Любовь дала новый смысл его жизни, открыла,или, вернее, пробудила в нем бурю чувств и обнаружила лучшие качества; в нем «играет жизнь».Можно вспомнить такие символы, как оставленный халат или «одушевленное» письмо Ольге, противопоставленное письму к старосте, не более успешное, чем авантюра с отправкой рецепта пива Филиппу Матвеичу.

Вот что пишет Добролюбов в своей статье «Что такое обломовщина?» Ольга, по своему развитию, представляет высший идеал, какой только может теперь русский художник вызвать из теперешней русской жизни, оттого она необыкновенной ясностью и простотой своей логики и изумительной гармонией своего сердца и воли поражает нас до того, что мы готовы усомниться в ее даже поэтической правде и сказать: «Таких девушек не бывает». Но, следя за нею во все продолжение романа, мы находим, что она постоянно верна себе и своему развитию, что она представляет не сентенцию автора, а живое лицо, только такое, каких мы еще не встречали. В ней-то более, нежели в Штольце, можно видеть намек на новую русскую жизнь; от нее можно ожидать слова, которое сожжет и развеет обломовщину… Она начинает с любви к Обломову, с веры в него, в его нравственное преобразование… Долго и упорно, любовью и нежною заботливостью, трудится она над тем, чтобы возбудить жизнь, вызвать деятельность в этом человеке. Она не хочет верить, чтобы он был так бессилен на добро; любя в нем свою надежду, свое будущее создание, она делает для него все: пренебрегает даже условными приличиями, едет к нему одна, никому не сказавшись, и не боится, подобно ему, потери своей репутации. Но она с удивительным тактом замечает тотчас же всякую фальшь, проявлявшуюся в его натуре, и чрезвычайно просто объясняет ему, как и почему это ложь, а не правда. Он, например, пишет ей письмо, о котором мы говорили выше, и потом уверяет ее, что писал это единственно из заботы о ней, совершенно забывши себя, жертвуя собою и т. д. -- «Нет, -- отвечает она, -- неправда; если б вы думали только о моем счастии и считали необходимостью для него разлуку с вами, то вы бы просто уехали, не посылая мне предварительно никаких писем». Он говорит, что боится ее несчастия, если она со временем поймет, что ошибалась в нем, разлюбит его и полюбит другого. Она спрашивает в ответ на это: «Где же вы тут видите несчастье мое? Теперь я вас люблю, и мне хорошо; а после я полюблю другого, и, значит, мне с другим будет хорошо. Напрасно вы обо мне беспокоитесь». Эта простота и ясность мышления заключает в себе задатки новой жизни, не той, в условиях которой выросло современное общество… Потом, -- как воля Ольги послушна ее сердцу! Она продолжает свои отношения и любовь к Обломову, несмотря на все посторонние неприятности, насмешки и т. п., до тех пор, пока не убеждается в его решительной дрянности. Тогда она прямо объявляет ему, что ошиблась в нем, и уже не может решиться соединить с ним свою судьбу. Она еще хвалит и ласкает его и при этом отказе, и даже после; но своим поступком она уничтожает его, как ни один из обломовцев не был уничтожаем женщиной. Татьяна говорит Онегину, в заключении романа:

Итак, только внешний нравственный долг спасает ее от этого пустого фата; будь она свободна, она бы бросилась ему на шею. Наталья оставляет Рудина только потому, что он сам уперся на первых же порах, да и, проводив его, она убеждается только в том, что он ее не любит, и ужасно горюет об этом. Нечего и говорить о Печорине, который успел заслужить только ненависть княжны Мери. Нет Ольга не так поступила с Обломовым. Она просто и кротко сказала ему: «Я узнала недавно только, что я любила в тебе то, что я хотела, чтоб было в тебе, что указал мне Штольц, что мы выдумали с ним. Я любила будущего Обломова! Ты кроток, честен, Илья; ты нежен… как голубь; ты спрячешь голову под крыло -- и ничего не хочешь больше; ты готов всю жизнь проворковать под кровлей… да я не такая: мне мало этого, мне нужно чего-то еще, а чего -- не знаю!» И она оставляет Обломова, и она стремится к своему чему-то, хотя еще и не знает его хорошенько. Наконец, она находит его в Штольце, соединяется с ним, счастлива; но и тут не останавливается, не замирает. Какие-то туманные вопросы и сомнения тревожат ее, она чего-то допытывается. Автор не раскрыл пред нами ее волнений во всей их полноте, и мы можем ошибиться в предположении насчет их свойства. Но нам кажется, что это в ее сердце и голове веяние новой жизни, к которой она несравненно ближе Штольца. Думаем так потому, что находим несколько намеков в следующем разговоре:

Что же делать? поддаться и тосковать? -- спросила она.

Ничего, -- сказал он, -- вооружаться твердостью и спокойствием. Мы не Титаны с тобой, -- продолжал он, обнимая ее, -- мы не пойдем с Манфредами и Фаустами на дерзкую борьбу с мятежными вопросами, не примем их вызова, склоним головы и смиренно переживем трудную минуту, и опять потом улыбнется жизнь, счастье и…

А если они никогда не отстанут: грусть будет тревожить все больше, больше?.. -- спрашивала она.

Что ж? примем ее, как новую стихию жизни… Да нет, этого не бывает, не может быть у нас! Это не твоя грусть; это общий недуг человечества. На тебя брызнула одна капля… Все это страшно, когда человек отрывается от жизни, -- когда нет опоры. А у нас…

Он не договорил, чтом у нас… Но ясно, что это он не хочет «идти на борьбу с мятежными вопросами», он решается «смиренно склонить голову»… А она готова на эту борьбу, тоскует по ней и постоянно страшится, чтоб ее тихое счастье с Штольцем не превратилось во что-то, подходящее к обломовской апатии. Ясно, что она не хочет склонять голову и смиренно переживать трудные минуты, в надежде, что потом опять улыбнется жизнь. Она бросила Обломова, когда перестала в него верить; она оставит и Штольца, ежели перестанет верить в него. А это случится, ежели вопросы и сомнения не перестанут мучить ее, а он будет продолжать ей советы -- принять их, как новую стихию жизни, и склонить голову. Обломовщина хорошо ей знакома, она сумеет различить ее во всех видах, под всеми масками, и всегда найдет в себе столько сил, чтоб произвести над нею суд беспощадный…(см. список №2 Н.А. Добролюбов "Что такое Обломовщина?")

По мнению Д. И. Писарева, в личности Ольги Ильинской" "привлекающей к себе невыразимою прелестию, но не поражающей никакими резко выдающимися достоинствами", особенно выделяются "два свойства, бросающие оригинальный колорит на все ее действия, слова и движения". Это "естественность и присутствие сознания". Именно они, по мнению критика, отличают Ольгу от обыкновенных женщин. Отличают потому, что "эти два свойства редки в современных женщинах, и потому особенно дороги ", к тому же представлены в романе с такой художественной верностью, что им трудно не верить и трудно не принять Ольгу за "невозможный идеал", созданный творческой фантазией автора. Из этих двух замечательных качеств вытекают правдивость в словах и поступках, отсутствие кокетства, жеманства, постоянное стремление к развитию, умение любить просто ж серьезно, без хитростей и уловок, умение жертвовать собой своему чувству настолько, насколько позволяют не законы этикета, а голос совести и рассудка.

Мы видим, что она действительно умела жить, управлять собой, своими чувствами, "держать в равновесии мысль с намерением, намерение с исполнением".. Ни перед кем никогда не открывала "сокровенных движений сердца", никому не поверяла "душевных тайн". Она отвечает на внезапно вспыхнувшее чувство Ильи Ильича, увидевшего в ней воплощение своего идеала, потому что у нее возникает желание воскресить интересного, хотя и безвольного человека. "Ольга поняла Обломова ближе, чем понял его Штольц, ближе, чем все лица, ему преданные, -- замечает А.В. Дружинин. -- Она разглядела в нем и нежность врожденную, и чистоту нрава, и русскую незлобивость, и рыцарскую способность к преданности, и решительную неспособность на какое-нибудь нечистое дело, и наконец -- чего забывать не должно -- разглядела в нем человека оригинального, забавного, но чистого и нисколько не презренного в своей оригинальности". Ольга видит свое призвание в обновлении Ильи Ильича: "Она укажет ему цель, заставит полюбить опять все, что он разлюбил". (см. список №8 Д.И. Писарев "Критика".)

Вероятно, именно за это стремление И. Анненский назвал Ольгу "одной из русских миссионерок", девиз которых -- "пострадать, послужить, пожертвовать собой".Анненский так же помечает: «В своих романтических приключениях Обломов жалок; жалостно в нем это чередование юного задора со старческим утомлением. Но весь роман с его стороны со всеми блестками поэзии и густым слоем прозы, весь от первого признания - "я чувствую не музыку, а любовь" - и до горячки в развязке проникнут какою-то трогательной искренностью и чистотой чувства. Ольга - это одна из русских миссионерок. Долгое рабство русских заключенниц, материнство с болезнями, но без радости и в виде единственного утешения церковь - вот на такой почве выросли русские Елены, Лизы, Марианны: их девиз - пострадать, послужить, пожертвовать собой!.. Ольга миссионерка умеренная, уравновешенная. В ней не желание пострадать, а чувство долга. Для нее любовь есть жизнь, а жизнь есть долг. Миссия у нее скромная - разбудить спящую душу. Влюбилась она не в Обломова, а в свою мечту.(см. список №4 И.Ф. Анненский Серия "Литературные памятники".)

По словам Д. Н. Овсянико-Куликовского, в любом забытом уголке Ольга сохранит заветы своей молодости; разочаровавшись в Штольце, она "выступит на иной путь, трудный и тернистый, исполненный лишений и невзгод". Только движение вперед, ко все более высокому идеалу достойно настоящего человека, а именно таким человеком была Ольга, воплотившая в себе стремление народной России к светлому будущему. Не случайно Д. И. Писарев усматривал в Ольге "тип будущей женщины, как сформируют ее впоследствии те идеи", которые старались в то время ввести в женское воспитание.(см. список №

Еще в 1960 г. в статье, правда, малодоступной тогдашним советским ученым, Н. Нароков писал: «Прежние основы рассмотрения обломовщины были ограничены двумя сторонами: так сказать, биологическими признаками обломовщины (апатия, сонливость, инертность), и душевными свойствами Ильи Ильича (кротость, нежность, нравственная чистота). Никакой третьей стороны в рассмотрении обломовщины не было. А тем не менее эта третья

сторона есть: это -- та идея, которая руководила Обломовым, и то миропонимание, которое ему было присуще. <…> Основная идея, руководившая Обломовым, это идея покоя»(см. список №5 Н.В. Нароков "Оправдание Обломова")

В.С. Соловьёв писал: «Отличительная особенность Гончарова- это сила художественного обобщения, благодаря которой он мог создать такой всероссийский тип, как Обломов, равного которому по широте мы не находим ни у одного из русских писателей». Думается, что будущему поколению тоже будет интересна тема Обломова и им найдётся, что сказать.(см. список №9 В.С. Соловьев. Сочинения в двух томах.)

Исследователь литературы XX века Ю. Лощиц рассматривает характер Обломова через «Сон Обломова»:

« <…>Обломов - большая сказка. Нетрудно догадаться, что в таком случае её ядром по праву следует считать «Сон Обломова». «Сон»- образный и смысловой ключ к пониманию всего произведения, идейно- художественное средоточие романа. Действительность, изображённая Гончаровым, простирается далеко за пределы Обломовки, но подлинная столица «сонного царства», безусловно, фамильная вотчина Ильи Ильича. Вспомним, каковы основные признаки такого царства в волшебной сказке? Прежде всего это его отгороженность от остального мира. В сонное царство почти невозможно проникнуть, а из него выбраться.<…> «Сонное царство» Обломовки графически можно изобразить в виде замкнутого круга. Кстати, круг имеет прямое отношение к фамилии Ильи Ильича и, следовательно, к названию деревни, где прошло его детство. Как известно, одно из архаических значений слова «обло»- круг, окружность (отсюда, «облако», «область»). Такой смысл как будто вполне соответствует мягкокруглому, шароподобному человеку Обломову и его округлой, мирно блаженствующей вотчине. И мальчика оберегали от общения со всеми «необломовцами».

<…> В интенсивном сказочном подсвете перед нами - не просто лентяй и дурак. Это мудрый лентяй, мудрый дурак. Так за внешним дурачеством сказочного персонажа, за житейской беспомощностью и неприспособленностью обнаруживается человек, который всем своим существом укоряет суетный, узкопрактический, фальшиво- деятельный мир. Укоряет прежде всего тем, что наотрез отказывается от участия в делах такого мира. <…>»(см. список №11 Ю.М. Лощиц "Несовершенный человек".)

Тема. И. А. Гончаров. Роман «Обломов» в русской критике. «Что такое обломовщина? »

Цель: учить учащихся анализировать противоречивость оценок литературных критиков романа «Обломов»,

сопоставлять оценки критиков со своим восприятием романа, строить ответ на вопрос о художественном произведении с опорой на теоретико-литературные знания; совершенствовать умение делать выводы и обобщения на основе работы с одним или с несколькими источниками информации;

эстетически и нравственно воспитывать, формировать активную жизненную позицию учащихся.

Оборудование: раздаточный материал, тексты критических статей, иллюстративный материал.

Тип урока: усвоение новых знаний и формирование умений и навыков.

Прогнозируемые результаты: учащиеся анализируют противоречивые оценки литературных критиков романа «Обломов»; сопоставляют оценки критиков со своим восприятием романа; строят ответ на вопрос о художественном произведении с опорой на теоретико-литературные знания; делают выводы и обобщения на основе работы с одним или с несколькими источниками информации; принимают участие в беседе.

ХОД УРОКА

1.Организационный этап

2.Актуализация опорных знаний

Слушание нескольких творческих работ

(домашнее задание предыдущего урока)

3.Мотивация учебной деятельности. Сообщение темы и цели урока

Слово учителя: Роман «Обломов», который автор писал больше десяти лет, глубоко
и полно освещает социальные и нравственные проблемы того времени. И тема, и идея, и основной конфликт этого произведения связаны с образом главного героя, фамилия которого дала название роману. В русской журнальной критике роман И. А. Гончарова «Обломов» был осмыслен по-разному. В первую очередь эта оценка касалась образа главного героя. В мае 1859 г., вслед за романом И. А. Гончарова «Обломов» в «Современнике» появляется статья Н. А. Добролюбова «Что такое обломовщина?», а в декабре увидела свет статья А. В. Дружинина «“Обломов”. Роман И. А. Гончарова». Характерны названия статей. Название дружининской статьи просто повторяет название книги. Это вообще свойственно Дружинину-критику. Он никогда и нигде не даёт статьям своих названий, все они лишь подчёркнуто объективно следуют за названием предмета анализа: «“Письма об Испании” В. П. Боткинa», «“Сочинения” В. Г. Белинского» и т. д. Добролюбов же уже в названиях своих статей выявляет их главное содержание, даёт идейный импульс, направляет читательскую мысль: «Тёмное царство», «Что такое обломовщина?».

Однако если Дружинин как бы следует за романом Гончарова уже в названии, то и Добролюбов, по сути, делает то же, выявляет нечто, заложенное в самом романе, а не навязанное ему извне: как известно, слово, «обломовщина» создаёт Гончаров и использует его шестнадцать раз! Более того, сам Гончаров колебался в выборе названия: «Обломов» или «Обломовщина». Дружинин в сущности, пишет статью «Что такое Обломов?», Добролюбов - «Что такое обломовщина?». И оба они опираются на роман.

4.Работа над темой урока

1.1.Объяснение учителя

Интересно, что оба критика поначалу берутся определить художественную манеру писателя, и оба видят её в предельно объективном изображении, по сути, повторяя Белинского, который более чем за двадцать лет до этого усмотрел в художественности как таковой отличительную особенность Гончарова - писателя.

«Автор “Обломова”,- писал Дружинин,- есть художник чистый и независимый, художник по призванию и по целости того, что им сделано». Подобно этому и Добролюбов увидел тайну успеха романа «непосредственно в силе художественного таланта автора», который не даёт и, по-видимому, не хочет дать никаких выводов. «Жизнь, им изображаемая, служит для него не средством, к отвлечённой философии, а прямою целью сама по себе». «Гончаров является перед нами, прежде всего, художником... объективное творчество его не смущается никакими предубеждениями и заданными идеями, не поддаётся никаким исключительным симпатиям. Оно спокойно, трезво, бесстрастно», - пишет Добролюбов.

Оба критика, проявив большое художественное чутьё, точно определили художественную суть и дарования Гончарова вообще, и его романа в частности. Но, начав с одинаковой вроде бы оценки, оба во многом разошлись. И здесь вступала в действие общественная позиция критиков, которая и заставила их писать не столько по-разному, сколько о разном.

Добролюбов рассмотрел социальные корни обломовщины, то есть, прежде всего, крепостное право, и указал на тип Обломова и обломовщины как на новое слово общественного развития, «знамение времени». Естественно, что и сам барин Обломов получил у него достаточно жёсткую оценку. Хотя не нужно думать, что к уяснению барства Обломова и сводится смысл добролюбовской статьи. Недаром он пишет: «Это коренной, народный наш тип». И в другом месте: «Обломов не тупая, апатическая натура, без стремлений и чувств».

Дружинин же рассмотрел обломовщину как явление, «корни которого романист крепко сцепил с почвой народной жизни и поэзии». «Обломов и обломовщина: эти слова недаром облетели всю Россию и сделались словами, навсегда укоренившимися в нашей речи. Они разъяснили нам целый круг явлений; современного нам общества, они поставили перед нами целый мир идей, образов и подробностей, ещё недавно нами не вполне сознанных, являвшихся нам как будто в тумане»,- пишет Дружинин. Критик пишет о великом мастерстве Гончарова, который так полно и так глубоко рассмотрел «обломовщину» не только в её негативных чертах, но и грустных, смешных и милых. «Теперь над обломовщиной можно смеяться, но смех этот полон чистой любви и честных слёз; о её жертвах можно жалеть, но такое сожаление будет поэтическим и светлым, ни для кого не унизительным, но для многих высоким и мудрым сожалением»,

Сопоставительный анализ критических оценок романа «Обломов»

И. А. Гончарова «Критики о романе «Обломов» и творчестве И. А. Гончарова»

(работа в парах с раздаточным материалом)

Задание

Как определяют литературные критики специфику проблематики романа?

Как трактуется в статьях образ Обломова?

В чём суть разногласий Н. А. Добролюбова, Д. И. Писарева и А. В. Дружинина в оценке романа «Обломов»?

Согласны ли вы с Добролюбовым в оценке романа?

Карточка № 1

Илья Ильич Обломов, герой романа, олицетворяет в себе ту умственную апатию, которой г. Гончаров придал имя обломовщины. Слово обломовщина не умрёт в нашей литературе: оно составлено так удачно, оно так осязательно характеризует один из существенных пороков нашей русской жизни, что, по всей вероятности, из литературы оно проникнет в язык и войдёт во всеобщее употребление. Посмотрим, в чём же состоит эта обломовщина.

Илья Ильич стоит на рубеже двух взаимно противоположных направлений:
он воспитан под влиянием обстановки старорусской жизни, привык к барству, к бездействию и к полному угождению своим физическим потребностям и даже прихотям; он провёл детство под любящим, но неосмысленным надзором совершенно неразвитых родителей, наслаждавшихся в течение нескольких десятков лет полною умственной дремотою... Он изнежен и избалован, ослаблен физически и нравственно... (Б. И. Писарев «Илья Ильич Обломов. Обломовщина»)

Сонная, рутинная обстановка деревенской, захолустной жизни дополнила то, чего не успели сделать труды родителей и нянек...

Гнусная привычка получать удовлетворение своих желаний не от собственных привычек, а от других - развила в нём апатическую неподвижность и повергла в жалкое состояние нравственного рабства. Рабство это так переплетается с барством Обломова, так они взаимно проникают друг в друга и одно другим обуславливается, что, кажется, нет ни малейшей возможности провести между ними какую-нибудь границу (Н. А. Добролюбов «Что такое обломовщина ?»).

Карточка № 2

Обломов - единственный человек в романе, единственный, чьё существование не исчерпывается принятой на себя ролью. В предстоящей свадьбе его больше всего пугает то, что он, Обломов, превратится в «жениха», приобретёт конкретный, определённый статус... Гладкому, «мраморному» Обломову нечем зацепиться за других. Он не способен расщепить свою личность на роль мужа, помещика, чиновника. Он - просто человек (П. Вайль, А. Генис «Обломов и“Другие” »).

Карточка 3

Нежная, любящая натура Обломова вся озаряется через любовь - и мо-
жет ли быть иначе, с чистою, детски ласковой русской душою, от которой даже её леность отгоняла растление с искушающими помыслами. Илья Ильич высказался вполне через любовь свою, и Ольга, зоркая девушка, не осталась слепа перед теми сокровищами, что перед ней открылись... (А. В. Дружинин «“Обломов”.Роман И. А. Гончарова »)

«Обломов» - капитальнейшая вещь, какой давно, давно не было... Но что
приятнее... это что «Обломов» имеет успех не случайный, не с треском, а здоровый, капитальный и невременный в настоящей публике (Л. Н. Толстой. Из письма А. В. Дружинину 16 апреля 1859 г.).

Карточка 4

В этом романе разрешается обширная общечеловеческая психологическая задача; эта задача разрешается в явлениях чисто русских, национальных, возможных только при нашем образе жизни, при тех исторических обстоятельствах, которые сформировали народный характер, при тех условиях, под влиянием которых развивалось и отчасти развивается до сих пор наше молодое поколение. В этом романе затронуты и жизненные, современные вопросы настолько, насколько эти вопросы имеют общечеловеческий интерес; в нём выставлены и недостатки общества, но выставлены не с полемической целью, а для верности и полноты картины, для художественного изображения жизни, как она есть, и человека с его чувствами, мыслями и страстями

(Д.И. Писарев. «Роман И. А. Гончарова “Обломов”»).

Коллективная работа по составлению обобщающей таблицы

«Обломовщина как ведущая тема романа» (запись на доске и в тетрадях)

Обломовщина как ведущая тема романа

Что такое обломовщина?	Драма умственного и нравственного развития героя, Изображение того, как «никнут и увядают» его лучшие задатки; Через какие внутренние компромиссы герой постепенно приходит к оправданию апатичности и бесхарактерности, к своей капитуляции перед ними
Истоки обломовщины	Автор ищет причины обломовщины главного героя, начиная с детства
Обломовщина как способ типизации	Автор создаёт типичные конкретно-исторические характеры, воплощающие черты определённой социальной среды, раздвигает узко временные рамки романа, обнаруживая черты Обломова не только в эпохе, среде, но и в недрах русского национального характера.
Обломовщина как знамение времени, её основные признаки	«Обломовщина» - проблема не одного человека, а знамение времени, порождённое патриархально-дворянским бытом: апатия и лень; малодушие и эгоизм, как результат гиперболизированной опеки старших, ограниченности стремлений, отрешённости; закрытость от реальной жизни; желание оградить, уберечь от возможных проблем

Вывод . Вина Ильи Ильича состоит в том, что он погасил Божью искру, дарованную ему свыше. Не смог Илья Ильич реализовать то хорошее, светлое начало, лежащее, «как золото», в недрах его чуткой и доброй души. Обломов не понял себя, не дал выхода свету, который, как он считал, был заперт в нём. Герой Гончарова так и остался обломком того несовершенного мира, который пытался подчинить его себе. Но разве это вина одного Обломова? «Наше имя легион»,- скажет герой Штольцу и будет прав. Сколько людей не смогли сбросить с себя халат обломовщины, заглушили в себе волю, силу духа ради успокоенности, собственного благополучия?

«Умники и умницы»: постановка и решение
«литературоведческих головоломок»

а) Д. И. Писарев говорил, что содержание и сюжет романа «Обломов» можно рассказать в двух-трёх строчках. Передайте и вы сюжет романа в нескольких предложениях.

б) Некоторые критики считают, что в романе два сюжета: Обломов - Ольга, Штольц - Ольга. Другие говорили о едином сюжете - превращении Обломова в «живой труп». Какова ваша точка зрения?

в) Что общего у Обломова с «лишними людьми» (Онегиным, Печориным)?

г) М. Е. Салтыков-Щедрин писал: «Прочёл Обломова и, по правде сказать, обломал об него все умственные способности. Сколько маку он туда напустил! Даже вспомнить страшно, что это только один день и что таким образом можно проспать 365 дней...».

Каковы ваши впечатления от чтения первого дня жизни Обломова.

Чем можно объяснить такое растянутое повествование о первом дне героя?

Рефлексия. Подведение итогов урока

1.Обобщающая беседа

• В чём вы видите историко-философский смысл романа?
• Как проблемы, поставленные в «Обломове», решаются в «Обрыве»?
• Чем близки нам раздумья и тревоги Гончарова-писателя?

Заключительное слово учителя

Итак, роман «Обломов» явился вершиной творчества И. А. Гончарова!
С большой художественной силой заклеймил писатель крепостничество, которое, по мнению его, шло к своему крушению. Обличал косность и консерватизм поместного дворянства и показал «обломовщину» как зло и бич русской жизни!
Материалом для романа послужила русская жизнь, которую писатель наблюдал с самого детства.

Домашнее задание

Написать сочинение-рассуждение (миниатюру) на одну из тем: «Мечтательность и деятельность в понимании И. А. Гончарова (по роману «Обломов»)»;

«Обломов и Штольц: сопоставление или противопоставление?»;

«В чём трагедия жизни Ильи Обломова? ».

Опережающее творческое задание (2-3 учащихся)

Подготовить «Литературные визитки»: «Жизнь и творчество А. Н. Островского», «Это интересно!» (о театре А. Н. Островского).

Если возникла все-таки по отношению к Гончарову иллюзия объективного творчества, то это объясняется тем, что его книги спокойны, что, судя по ним, внутренний мир его, которого он ничем и не старался заслонить, тих и созерцателен, сторонится огня и страсти, жизнь переносит легко и окрашивает ее в светлые и мирные цвета. Но ведь не это, конечно, называется художественной объективностью. Не дадим себя убаюкать невозмутимому красноречию Гончарова, от которого он щедро уделяет и своим героям; рассеем чары этого плавного, слишком плавного стиля, который напоминает комнату с мягкой мебелью и портьерами, устланную пушистыми коврами, где лежит на диване милый Илья Ильич, где скрадывается бесцеремонный шум жизненных шагов, умеряются диссонансы и волнения страстей…

Когда Гончаров подходит к натуре более или менее сложной, его в значительной степени покидает художник и с ним остается умный человек; в такой натуре он тонко подметит и колоритно опишет то простое и внешнее, что в ней есть, то, чем она приближаете к Захару или к Агафье Матвеевне, - но более высокие проявления ее духа не найдут себе у него искусного освещения и чисто художнической обработки. Такие люди выходят у него бледными, иногда без признаков жизни, как Штольц; волнения такой души отличаются у него сочиненностью, и Гончаров нам рассказывает о них, но их не живописует. Оттого для изображения своих героев он неуклонно пользуется методом прямолинейного контакта и одному Адуеву противопоставляет другого, Обломова упрекает Штольцем…

Ольга Ильинская в первый раз выступает перед нами просто как “прекрасная женщина”, и только потом ее изображают несколько явственнее. И внешность главного своего героя, Обломова, Гончаров описывает так: “Это был человек лет тридцати двух-трех от роду, среднего роста, приятной наружности, с темно-серыми глазами, но с отсутствием всякой определенной идеи, всякой сосредоточенности в чертах лица”; конечно, это не описание, а общее место, и физиономии мы опять-таки не видим - не видим того Обломова, которому автор посвятил столько внимания и страниц! Все эти лица несколько напоминают того безличного Алексеева или Андреева, который приходил в гости к Обломову…Ольга нашла, что доброта, ум и благородство Обломова недостаточны для счастья; она имела жестокость, в сцене разрыва, сказать ему: “А нежность... где ее нет”, и когда Обломов, уверенный, что она его любит и не перенесет разлуки с ним, в трогательной заботе о ней воскликнул: “Возьми меня, как я есть, люби во мне, что есть хорошего”, то на этот крик сердца она “отрицательно покачала головой” и успокоила его, чтобы он не боялся за нее и за ее горе. И действительно, ее тоска скоро утихла, и она рассказала Штольцу весь свой роман с Ильей, все подробности вплоть до поцелуя, в котором Штольц (и его любила она рассудочной любовью) великодушно дал ей отпущение. Ольга так же повествует другому о своей любви…

Для Гончарова типично вообще, что подобные тайны имеют в его глазах особенную, внешнюю важность и подобные беды всегда, по его мнению, грозят девушке; он часто говорит о них, и говорит иногда как филистер. Безусловный почитатель законного брака, он слишком тщательно оберегает девушку от “падения”. То, например, что Ольга посетила Обломова на его холостой квартире, возводится и автором, и героем на степень события чрезвычайного, и особое внимание обращено на то, что Ольга вышла из этой квартиры в “гордом сознании своей невинности”.

Не спасала, а только любила, бесхитростно и горячо любила Обломова другая, невежественная и прозаическая, женщина, Агафья Матвеевна, и вот о ее чувстве Гончаров рассказал так ласково и сердечно, рассказал, как она во время болезни Обломова, написав крупными буквами на бумажке “Илья”, бежала в церковь, подавала бумажку в алтарь помянуть за здравие; как она закладывала свой жемчуг, для того чтобы слаще кормить его, своего выхоленного и нежного барина. Любовь этой несложной натуры Гончаров изобразил так же классически, как изображает он все несложное, все близкое к элементарному содержанию жизни.

И в самом Обломове - центральной фигуре своего творчества - он рельефнее всего показал не то, что роднит его с людьми высших духовных запросов, а то, чем он соприкасается с непосредственностью жизни и ее немудрствующих сынов.

Обломов больше всех воплощает собою консервативное, центростремительное начало жизни, но в то же время он исполнен глубокого идеализма и светится душевной чистотой. В нем дорого и прекрасно то, что он не делец, что он - созерцатель и, кроткий голубь, не мог ужиться в такой среде, где необходимо дело и где даже юные и Casta diva поющие девушки, вроде Ольги, предварительным условием и доказательством любви настойчиво признают хозяйственную поездку в деревню или посещение казенной палаты. Но внутренние порывы героя остались в стороне; его былинный тезка, Илья Муромец, который есть в Илье Обломове, описан больше в том периоде, когда он сиднем сидит, когда он лежнем лежит, чем когда совершает подвиги духа, т. е. волнуется, трепещет, любит; лучшие мазки своей кисти Гончаров отдал на изображение оседлости Обломова. Вот ее представил он в красках гиперболических и, однако, элементарных. То мертвое озеро жизни, которое характеризуется страшным словом “обломовщина” (ведь она страшна, эта тина, засасывающая живых людей), то зло бессилия, беспомощности и равнодушия, которое укладывает людей в “простой и широкий гроб” сонного прозябания - это зло Гончаров взял в самом обыденном его проявлении; он значительно упростил его, низвел его к физической лени. Для того чтобы быть Обломовым, вовсе не надо лежать по целым дням, не расставаться с халатом, плотно ужинать, ничего не читать и браниться с Захаром: можно вести самый подвижный образ жизни, можно стран­ствовать по Европе, как это делает Штольц, и все-таки быть Обломовым. Гончаровская обломовщина не тонка, она имеет слишком физиологический характер, и автор заручился даже медицинским свидетельством о болезни Обломова, об отолщении его сердца. В Онегине и Бельтове, даже в Райском, в лишних людях Тургенева и Чехова обломовские черты одухотворены, и там они более глубоки, живут всецело во внутреннем мире или не проступают так грубо наружу, как у Ильи Ильича. Там гораздо идеальнее страх перед жизнью, которая “трогает, везде достает”. У Гончарова физический Обломов заслоняет Обломова души, и те общие черты, которыми автор рисует постепенное духовное замирание и оцепенение своего героя, расплываются в туман. Если среда, в которую нас переносит сон Обломова, и объясняет многое в его судьбе и характере, то все же, кроме среды, существует и сам человек, между тем личную драму этого интеллигентного человека, который отказался не только от живой деятельности, но даже и от книг и газет, который не живет, а лежит, - драму такой души Гончаров мало уяснил и показал ее почти исключительно с ее внешней стороны, и его Обломов вышел наименее интересным и глубоким из всех многочисленных разновидностей обломовского типа. То, что есть в истории о погибшем Обломове горестного и грустного, относится к Илье простому, к чистому и благородному человеку, а вовсе не к жертве или сраженному герою какой-нибудь непосильной борьбы, относится к тому Обломову, который вослед Гончарову находил поэзию в самой жизни и который, со своею ленью и беспомощностью, несравнен­но симпатичнее и милее деятельного и деловитого Штольца. Мягкими красками изоб­ражена его смерть и его могила, над которой дремлют ветви сирени, посаженные дружеской рукой его жены. У каждого мертвого есть свой живой, который ходит за его могилой или, по крайней мере, помнит о нем; но над прахом Обломова особенно витает участие живых, потому что отдаленность этого человека от сутолоки и борьбы сохранила в нем то “природное золото” чистого сердца, ту “хрустальную, прозрачную душу”, о которых Штольц говорил Ольге. И вот эту кротость, привязанную к безмятежной и тихой жизни и от нее безвременно оторванную, эту красоту и незлобивость, что была в Обломове, Гончаров подметил с великой любовью и написал их неотразимо хорошо, с грустью и теплотой; именно это безотносительное к высшим сторонам духа, эта обыкновенная история человеческой судьбы, человеческой жизни и смерти - вот что наиболее привлекает в знаменитом романе.

(Из статьи “Что такое обломовщина?”). 1859 г.

Ему (Гончарову) нет дела до читателя и до выводов, какие вы сделаете из романа: это уж ваше дело. Ошибетесь - пеняйте на свою близорукость , а никак не автора. Он представляет вам живое изображение и ручается только за его сходство с действительностью; а там уж ваше дело определять степень достоинства изображенных предметов: он к этому совершенно равнодушен…

История о том, как лежит и спит добряк - ленивец Обломов и как ни дружба, ни любовь не могут пробудить и поднять его, - не бог весть какая важная история. Но в ней отразилась русская жизнь, в ней предстает перед нами живой, современный русский тип, отчеканенный с беспощадной строгостью и правильностью, в ней сказалось новое слово нашего общественного развития, произнесенное ясно и твердо, без отчаяния и ребяческих надежд, но с полным сознанием истины. Слово это - обломовщина; оно служит ключом к разгадке многих явлений русской жизни, и оно придает роману Гончарова гораздо более общественного значения, нежели сколько имеют его все наши обличительные повести. В типе Обломова и во всей этой обломовщине мы видим нечто более, нежели просто удачное создание сильного таланта; мы находим в нем произведение русской жизни, знамение времени…

В чем заключаются главные черты обломовского характера? В совершенной инертности, происходящей от его апатии ко всему, что делается на свете. Причина же апатии заключается отчасти в его внешнем положении, отчасти же в образе его умственного и нравственного развития…

Ясно, что Обломов не тупая, апатичная натура, без стремлений и чувства, а человек, тоже чего-то ищущий в своей жизни, о чем-то думающий. Но гнусная привычка получать удовлетворение своих желаний не от собственных умственных усилий, а от других, - развила в нем апатическую неподвижность и повергла его в жалкое состояние нравственного рабства. Рабство это так переплетается с барством Обломова, так они взаимно проникают друг в друга и одно другим обусловливаются, что, кажется, нет ни малейшей возможности провести между ними какую-нибудь границу. Это нравственное рабство Обломова составляет едва ли не самую любопытную сторону его личности и всей его истории.

Давно уже замечено, что все герои замечательнейших русских повестей и романов страдают оттого, что не видят цели в жизни и не находят себе приличной деятельности. Вследствие того они чувствуют скуку и отвращение от всякого дела, в чем представляют разительное сходство с Обломовым. В самом деле - раскройте, например, “Онегина”, “Героя нашего времени”, “Кто виноват?”, “Рудина”, или “Лишнего человека”, или “Гамлета Щигровского уезда”, - в каждом из них вы найдете черты, почти буквально сходные с чертами Обломова…

Гончаров, умевший понять и показать нам нашу обломовщину, не мог, однако, не заплатить дань общему заблуждению, до сих пор столь сильному в нашем обществе: он решился похоронить обломовщину, сказать ей похваль-ное надгробное слово. “Прощай, старая Обломовка, ты отжила свой век”, - говорит он устами Штольца, и говорит неправду. Вся Россия, которая прочитала или прочтет “Обломова”, не согласится с этим. Нет, Обломовка есть наша прямая родина, ее владельцы - наши воспитатели, ее триста Захаров всегда готовы к услугам…

Отдавая дань своему времени, г. Гончаров вывел и противоядие Обломову - Штольца. Но по поводу этого лица мы должны еще раз повторить наше постоянное мнение, - что литература не может забегать слишком далеко вперед жизни. Штольцев, людей с цельным, деятельным характером, при котором всякая мысль тотчас же является стремлением и переходит в дело, еще нет в жизни нашего общества…

Ольга, по своему развитию, представляет высший идеал, какой только может теперь русский художник вызвать из теперешней русской жизни. Оттого она, необыкновенной ясностью и простотой своей логики и изумительной гармонией своего сердца и воли, поражает нас до того, что мы готовы усомниться в ее даже поэтической правде и сказать: “Таких девушек не бывает”. Но, следя за нею во все продолжение романа, мы находим, что она постоянно верна себе и своему развитию, что она представляет не сентенцию автора, а живое лицо, только такое, каких мы еще не встречали. В ней-то более, нежели в Штольце, можно увидеть намек на новую русскую жизнь; от нее можно ожидать слово, которое сожжет и развеет обломовщину…

.
(Из статьи “Обломов”. Роман ”). 1859 г.

Автор “Обломова”, вместе с другими первоклассными представителями родного искусства, - есть художник чистый и независимый, художник по призванию и по всей целости того, что им сделано. Он реалист, но его реализм постоянно согрет глубокой поэзией…

Обломов и обломовщина: эти слова недаром облетели всю Россию и сделались словами, навсегда укоренившимися в нашей речи. Они разъяснили нам целый круг явлений современного нам общества, они поставили перед нами целый мир идей, образов и подробностей, еще недавно нами не вполне сознанных, являющихся нам как будто в тумане…

Обломов любезен всем нам и стоит беспредельной любви - это факт, и против него спорить невозможно. Сам его творец беспредельно предан Обломову, и в этом вся причина глубины его создания…

Во всех первых главах романа, до самого “Сна”, г. Гончаров откровенно выводит перед нами того героя, который ему сказывался прежде, того Илью Ильича, который представлялся ему как уродливое явление уродливой русской жизни…

“Сон Обломова”! - этот великолепнейший эпизод, который останется в нашей словесности на вечные времена, был первым, могущественным шагом к уяснению Обломова с его обломовщиной…

Обломов без своего “Сна” был бы созданием неоконченным, не родным всякому из нас, как теперь, - “Сон” его разъясняет все наши недоразумения и, не давая нам ни одного голого толкования, повелевает нам понимать и любить Обломова…

Без Ольги Ильинской и без ее драмы с Обломовым не узнать бы нам Ильи Ильича так, как мы его теперь знаем, без Ольгиного взгляда на героя мы до сих пор не глядели бы на него надлежащим образом. В сближении этих двух основных лиц произведения все в высшей степени естественно, каждая подробность удовлетворяет взыскательнейшим требованиям искусства - и между тем сколько психологической глубины и мудрости через него развивается перед нами!..

Мы уже сказали, что нежная, любящая натура Обломова вся озаряется через любовь - и может ли быть иначе с чистою, детски ласковой русской душою, от которой даже ее ленность отгоняла растление с искушающими помыслами. Илья Ильич высказывался вполне через любовь свою, и Ольга, зоркая девушка, не осталась слепа перед теми сокровищами, что перед ней открылись. Вот факты внешние, а от них лишь один шаг до самой существенной истины романа. Ольга поняла Обломова ближе, чем понял его Штольц, ближе, чем все лица, ему преданные…

Сознание Ольги так полно - и задача, ею выполненная в романе, выполнена так богато, что дальнейшее пояснение типа Обломова через другие персонажи становится роскошью, иногда ненужною. Одним из представителей этой излишней роскоши является нам Штольц, которым, как кажется, недовольны многие из почитателей г. Гончарова. Для нас совершенно ясно, что это лицо было задумано и обдумано прежде Ольги, что на его долю, в прежней идее автора, падал великий труд уяснения Обломова и обломовщины путем всем понятного противопоставления двух героев…

…Окиньте весь роман внимательным взглядом, и вы увидите, как много в нем лиц, преданных Илье Ильичу и даже обожающих его, этого кроткого голубя, по выражению Ольги. И Захар, и Анисья, и Штольц, и Ольга, и вялый Алексеев - все привлечены прелестью этой чистой и цельной натуры, перед которою один только Тарантьев может стоять, не улыбаясь и не чувствуя на душе теплоты, не подшучивая над ней и не желая ее приголубить. Зато Тарантьев мерзавец, мазурик; ком грязи, скверный булыжник сидит у него в груди вместо сердца, и Тарантьева мы ненавидим, так что, явись он живой перед нами, мы бы почли за наслаждение побить его собственноручно…

Но ничье обожание (даже считая тут чувства Ольги в лучшую пору ее увлечения) не трогает нас так, как любовь Агафьи Матвеевны к Обломову, той самой Агафьи Матвеевны Пшенициной, которая с первого своего появления показалась нам злым ангелом Ильи Ильича, - и увы! действительно сделалась его злым ангелом. Агафья Матвеевна, тихая, преданная, всякую минуту готовая умереть за нашего друга, действительно загубила его вконец, навалила гробовой камень над всеми его стремлениями, ввергнула его в зияющую пучину на миг оставленной обломовщины, но этой женщине все будет прощено за то, что она много любила…

…Заспанный Обломов, уроженец заспанной, но все-таки поэтической Обломовки, свободен от нравственных болезней, какими страдает не один из практических людей, кидающих в него камнями. Он не имеет ничего общего с бесчисленной массой грешников нашего времени, самонадеянно берущихся за дела, к которым имеют призвания. Он не заражен житейским развратом и на всякую вещь смотрит прямо, считая нужным стесняться перед кем-нибудь или перед чем-нибудь в жизни. Он сам не способен ни к какой деятельности, усилия Андрея Ольги к пробуждению этой апатии остались без успеха, но из этого еще далеко не следует, чтоб другие люди при других условиях не могли подвинуть Обломова на мысль и благое дело. Pебенок по натуре и по условиям своего развития, Илья Ильич во многом оставил за собой чистоту и простоту ребенка, качества драгоценные во взрослом человеке, качества, которые сами по себе, посреди величайшей практической запутанности, часто открывают нам область правды и временами ставят неопытного, мечтательного чудака и выше предрассудков своего века, и выше целой толпы дельцов, его окружающих…

Обломов, как живое лицо, достаточно полон для того, чтоб мы могли судить о нем в разных положениях, даже не замеченных его автором. По практичности, по силе воли, по знанию жизни oн далеко ниже своей Ольги и Штольца, людей xopoших и современных; по инстинкту правды и теплоте своей натуры он их несомненно выше…

Не за комические стороны, не за жалостную жизнь, не за проявление общих всем нам слабостей любим мы Илью Ильича Обломова. Он дорог нам как человек своего края и своего времени, как незлобный и нежный ребенок, способный, при иных обстоятельствах жизни и ином развитии, на дела истинной любви и милосердия…

И наконец, он любезен нам как чудак, который в нашу эпоху себялюбия, ухищрений и неправды мирно покончил свой век, не обидевши ни одного человека, не обманувши ни одного человека и не научивши ни одного человека чему-нибудь скверному.

.
(Из статьи “Долгий навык к сну”). 1989 г.

“Обломов” - из тех русских романов, к которым постоянно обращается мысль: не только для литературоведческих штудий, но прежде всего для того, чтобы понять принципы и особенности развития отечественной культуры…

Роман Гончарова каждый раз трактовался по-новому, причем менялась не характеристика образа, - все сходилось, что в Обломове изображен сонный ленивец, - менялась оценка, менялось отношение к герою…

Герой романа Илья Обломов далеко не одномерен: он представляется трагическим героем, изображенным иронически, хотя с горькой иронией, возможно, даже с любовью…

С позиции человека живого, пытавшегося преодолеть засыпание-умирание своей культуры, рисовал Гончаров (как Гоголь, как Чаадаев) окружавшую его действительность…

Для того чтобы совершить богатырское деяние, будущему герою надо было бы прежде всего выдержать бой с Обломовкой, укоренившейся в его душе…

Гончаров слегка иронизирует, но вместе с тем ясно сообщает, что няня “влагала в детскую душу память и воображение Илиаду русской жизни”, иными словами, у нас есть основание для параллели: Илья Муромец - Илья Обломов. Укажем хотя бы на имя - Илья, достаточно редкое для литературного героя. Оба сидят сиднем до тридцати трех лет, когда с ними начинают происходить некие события. К Илье Муромцу являются калики “перехожие-переброжие”, исцеляют его, наделяя силой, и он, явившись ко двору великого князя Владимира, затем отправляется странствовать, совершая подвиги. К Илье Обломову, уже обалдевшему от своего лежания на постели (будто на печи), является старый друг Андрей Штольц, тоже путешествующий по всему миру, ставит Илью на ноги, везет ко двору (не великого князя, разумеется) Ольги Ильинской, где, наподобие тут уж скорее не богатыря, а рыцаря, Илья Ильич совершает “подвиги” в честь дамы: не лежит после обеда, ездит с Ольгой в театр, читает книги и пересказывает их ей…

Не Обломов виноват в общественной спячке, он просто никак не может преодолеть ее, вырваться из сковывающих пут сна. Но, в отличие от представителей остальных слоев общества, именно у дворянина Обломова есть эта возможность, возможность выбора. И его трагическая вина, по Гончарову, в том и состоит, что он этой возможностью, подаренной ему историческим развитием, не пользуется. Дело в том, что русское дворянство, выросшее на субстрате крепостного рабства, как и свободное население античных полисов, использовавших рабский труд, имело все предпосылки для высокого досуга - основного условия творческой деятельности. Через деятельность Пушкина, Чаадаева, декабристов, Герцена, Льва Толстого шла духовная подготовка всеобщего освобождения. В общество вносилась идея свободы…

Способен ли реализовать себя Илья Ильич, преодолев архетип “обломовщины”? Это и была проблема, решавшаяся Гончаровым. Ведь сила у героя есть; не случайно его сопоставление с Ильей Муромцем. Но любое развитие означает выход за пределы себя, преодоление неподвижности, стабильности, что предполагает усилие, ибо человеком никто не рождается…

Герой гибнет в борьбе с косным и враждебным окружением, желающим погубить его свободно-деятельную личность. Напротив, близкие пытаются поддерживать деятельное начало в герое, ибо оно в нем есть… Прежде физической смерти наступает духовная погибель…

Представителем активного цивилизующего начала в романе Гончарова выступает Андрей Штольц, которому так не повезло в русской критике… Отчего так не любят Штольца? На нем, пожалуй, самый страшный грех: он, как русский капиталист, взятый с его идеальной стороны. Слово же “капиталист” звучит для нас почти ругательством… А буржуазный пафос Штольца был в этот момент много прогрессивнее для России, чем крепостнический застой… Штольце Гончарова интересовало слияние, синтез двух культур…

Гончаров утверждает, что такое двукультурие наиболее перспективно для развития человеческой личности, а стало быть, и ее деятельности на благо людей, наиболее продуктивно для духовного обогащения той страны, той культуры, где эта личность существует…

.
(Из статьи “Несовершенный человек”). 1996 г.

Проблема Обломова… Феномен Обломова… Мы теперь все отчетливее видим, что это не пустые слова, что за ними стоят некие громады животрепещущего материала, что нам тут всем есть над чем “думу отвести”. Скажем так: существует как данность сложнейший художественный образ. Но каковы его реальные жизненные подоплеки?.. Казалось бы, подоплека известна - современная писателю помещичья, крепостническая Россия с ее обломовщиной…

В образе Обломова мы имеем необыкновенно высокую степень приращения к личности писателя, вдохнувшего в этот образ жизнь…Обломов не автопортрет писателя, тем более не автошарж. Но в Обломове творчески преломилось очень много от личности и жизненной судьбы Гончарова - факт, от которого нам не уйти…

Сказочно-мифологическая подоплека романного действия в “Обломове” настолько значительна, идеологически весома, что реалистический метод Гончарова так и хочется назвать здесь как-то по-особому: определить его - пусть начерно, условно, в рабочем порядке - как некий мифологический реализм… Итак, “Обломов” - “большая сказка”. Нетрудно догадаться, что в таком случае ее ядром по праву следует считать “Сон Обломова”. “Сон” - образный и смысловой ключ к пониманию всего произведения, идейно-художественного средоточия романа. Действительность, изображенная Гончаровым, простирается далеко за пределы Обломовки, но подлинная столица “сонного царства”, безусловно, фамильная вотчина Ильи Ильича…

“Сонное царство” Обломовки графически можно изобразить в виде замкнутого круга. Кстати, круг имеет прямое отношение к фамилии Ильи Ильича и, следовательно, к названию деревни, где прошло его детство. Как известно, одно из архаических значений слова “обло” - круг, окружность (отсюда “облако”, “область”)…

Но еще явственнее в фамилии Ильи Ильича проступает другое значение, и его, на наш взгляд, и имел в первую очередь в виду автор. Это значение обломка. В самом деле, что такое обломовское существование, как не обломок некогда полноценной и всеохватывающей жизни? И что такое Обломовка, как не всеми забытый чудом уцелевший “блаженный уголок” - обломок Эдема?..

Основной фольклорный прообраз Обломова в романе дурак Емеля - не былинный богатырь Илья, а мудрый сказочный. В ярком сказочном подсвете перед нами - не просто лентяй и дурак. Это мудрый дурак. Он - тот самый лежачий камень, под который вопреки естественнонаучному пословичному наблюдению вода в конце концов все-таки течет…

“Сонное царство” рушится не оттого, что слишком ленив Илья Ильич, а потому, что поразительно деятелен его приятель. По воле Штольца “сонное царство” должно превратиться в… станцию железной дороги, а обломовские мужички пойдут “работать насыпь”.

Вот и столкнулись на полном разгоне не поворотливая Емелина печь и жаркий паровоз, сказка и явь, древний миф и трезвая действительность середины XIX века…

Гончаровский Штольц… Если уж искать для него у Гёте соответствующий прообраз, то таким прообразом будет скорее Мефистофель… Как известно, гётевский Мефистофель поступил вовсе не оригинально, подсунув Фаусту в качестве возлюбленной и любовницы невинную Гретхен… Со времен наущения Евы нечистый всегда успешней всего действует через женщину…

Штольц… ведь тоже - не постесняемся этого резкого слова - буквально подсовывает Обломову Ольгу. Причем делает это, предварительно сговорившись с нею об условии “розыгрыша”… Отношения Обломова и Ольги развиваются в двух планах: прекрасная поэма зарождающейся и расцветающей любви оказывается одновременно и тривиальной историей “соблазна”, орудием которого суждено быть возлюбленной Ильи Ильича…Влюбленность Ольги носит явно экспериментальный характер. Это идеологическая, головная, заданная влюбленность… Но поскольку эксперимент с Обломовым, как мы знаем, не удался, приходится Штольцу как-то иначе пристраивать Ольгу, какое-то иное времяпрепровождение ей подбирать. Остается ему влюбить в себя Ольгу…

От семейного счастья Андрея и Ольги, пространно описанного на страницах романа, веет такой безбытийной скукой, такой приторностью и фальшью, что это их розовое счастье глядится каким-то справедливым возмездием им обоим за вольный или невольный розыгрыш Обломова… Если Штольц - антипод Обломова, то Пшеницына в такой же степени - антипод Ольги… К сожалению, русская критическая мысль как-то проглядела Пшеницыну, а скорей всего поддалась гипнозу мнения Штольца, с точки зрения которого Пшеницына есть чудовище, погубившее Обломова…

Любовь Агафьи Матвеевны, почти безмолвная, неловкая, не умеющая выразиться в красивых, нежных словах и впечатляющих жестах, любовь, как-то вечно присыпанная сдобной мукой, но когда надо, то жертвенная, целиком устремленная на свой объект, а не на саму себя, -эта любовь незаметно преображает простую, заурядную женщину, становится содержанием всей ее жизни…

Уже современники писателя обратили внимание на то, что в тексте “Обломова” глубинная перекличка с образами и проблемами “Дон-Кихота”. В этом творении Сервантеса, как известно, предельно обнажено одно из корневых противоречий человеческого сознания - противоречия между идеальным и реальным, воображаемым и действительным. Фанатичная вера Дон-Кихота в непреложную реальность своих грез катастрофически противопоставлена практицизму его человеческого окружения…

При всем том обломовское “донкихотство”, конечно, чисто русского свойства, в нем нет воинственной исступленности… Если аналогии с героями и проблемами произведений Гёте и Сервантеса носят в “Обломове” по преимуществу подспудный характер, то противопоставление Ильи Ильича с Гамлетом дано, так сказать, открытым текстом. В пятой главе второй части романа читаем: “Что ему делать теперь? Идти вперед или остаться? Этот обломовский вопрос был для него глубже гамлетовского”. И немного ниже - еще: “Быть или не быть?”…

Гамлет ушел из жизни, не разрешив своего сомнения. Не так с Обломовым… Илья Ильич окончательно решает вопрос в одну из двух возможных сторон. Пусть робко, с опасением, с оглядкой, но он все же собирается с духом, чтобы сказать себе, Ольге, Штольцу, всему миру: я не хочу делать… Философию Обломова вполне можно назвать утопической, преобладает не рассмотрение бытия, имеющегося в наличии, а - через отталкивание от действительности - мечта об ином бытии…

Бытовое непротивленчество Обломова причудливо, но вполне узнаваемо отразится в русской действительности второй половины прошлого века - мы имеем в виду прежде всего толстовскую теорию и практику непротивления злу насилием…

Обломов умирает, но “проблема Обломова” удивительно живуча. Обломовская мечта о “полном”, “целом” человеке ранит, тревожит, требует ответа… “Проблема Обломова” остросовременна. Неполнота и несовершенство человека в этой проблеме обескураживающе наглядны…

.
(Из статьи “Характер русского народа”). 1957 г.

Человек, стремящийся к идеалу абсолютно совершенного бытия, живущий им в мечтах и зорко подмечающий несовершенства нашей жизни вообще и недостатки собственной деятельности, разочаровывается на каждом шагу и в других людях, и в их предприятиях, и в своих собственных попытках творчества. Он берется то за одно, то за другое дело, ничего не доводит до конца и наконец перестает бороться за жизнь, погружается в лень и апатию. Таков именно Обломов.

В юности Обломов мечтал о “доблести, деятельности”; “ему были доступны наслаждения высоких помыслов”, он воображал себя полководцем, мыслителем, великим художником… И это не пустые мечты он в самом деле талантлив и умен…Если бы к этому таланту присоединить упорный труд обработки деталей, то он мог бы стать поэтом, дающим законченные художественные произведения. Для достижения этой цели нужно выработать привычку к систематическому труду. Но первые шаги самостоятельной жизни Обломова не содействовали выработке такой привычке…

Окончательно опустившись, Обломов “иногда плачет холодными слезами безнадежности по светлом, навсегда утраченном идеале жизни”… Но Штольц и в это время говорит, что “в душе его всегда будет чисто, светло, честно”, и после смерти Обломова Штольц вместе с Ольгой вспоминает “чистую, как хрусталь, душу покойного”…

Что же такое “обломовщина”? Добролюбов объяснил ее влиянием крепостного права и крайне презрительно оценивает характер Обломова; привлекательные черты его души он отрицает и думает, что внесение их в роман есть неправильное изображение действительности…

Конечно, крепостное право способствовало распространению обломовщины среди людей, пользующихся плодами крепостного труда, и среди придавленных ими крестьян, однако лишь как второстепенное условие. Гончаров, будучи великим художником, дал образ Обломова в такой полноте, которая открывает глубинные условия, ведущие к уклонению от систематического, полного скучных мелочей труда и порождающие в конце концов ленность…

Обломовщина есть во многих случаях оборотная сторона высоких свойств русского человека - стремления к полному совершенству и чуткости к недостаткам нашей действительности…

Частичная обломовщина выражается у русских людей в небрежности, неточности, неряшливости, опаздывании на собрания, в театр, на условленные встречи. Богато одаренные русские люди нередко ограничиваются только оригинальным замыслом, только планом какой-нибудь работы, не доводя ее до осуществления…

.
(Из статьи “Вечные спутники. Гончаров”). 1890 г.

Для Гончарова на земле - все, вся его любовь, вся его жизнь. Он не рвется от земли, он крепко привязан к ней, и, подобно античным поэтам, видит в ней свою родину; прекрасный, уютный человеческий мир он не согласится отдать за звездные пространства неба, за чужие тайны природы…

Степень оптимизма писателя лучше всего определяется его отношением к смерти… Обломов умер мгновенно, от апоплексического удара; никто и не видел, как он незаметно перешел в другой мир… Вот спокойный взгляд на смерть, каким он был в древности, у простых и здоровых людей. Смерть - только вечер жизни, когда легкие тени Элизиума слетают на очи и смежают их для вечного сна…

Трагизм пошлости, спокойный, будничный трагизм - основная тема “Обломова”… Пошлость, торжествующая над чистотой сердца, любовью, идеалами - вот для Гончарова основной трагизм жизни.

Гомер в своих описаниях подолгу останавливался с особенною любовью на прозаических подробностях жизни… Такая же античная любовь к будничной стороне жизни, такая же способность одним прикосновением преображать прозу действительности в поэзию и красоту, составляет характерную черту Пушкина и Гончарова. Перечтите “Сон Обломова”. Еда, чаепитие, заказывание кушаний, болтовня, забавы старосветских помещиков принимают здесь гомеровские идеальные очертания… Кажется, что творец “Обломова” покидает здесь перо и берется за древнюю лиру; он уже не описывает - он воспевает нравы обломовцев, которых недаром приравнивает к “олимпийским богам”…

Гончаров показывает нам не только влияние характера на среду, на все мелочи бытовой обстановки, но и обратно - влияние среды на характер.

Он следит, как мягкие степные очертания холмов, как жаркое “румяное” солнце Обломовки отразилось на мечтательном ленивом и кротком характере Ильи Ильича…

Один из основных мотивов Гончарова - сопоставление с праздными, нерешительными характерами личностей деятельных, резких, с твердой до жестокости волей…

Все замечали, да и сам автор сознается, что немец Штольц - неудачная, выдуманная фигура. Чувствуешь утомление от длинных и холодных разговоров его с Ольгой. Он тем более теряет в наших глазах, что стоит рядом с Обломовым, как автомат с живым человеком…

.
(Из статьи “Обломов”). 1859 г.

Огромная идея автора во всем величии своей простоты улеглась в соответствующую ей рамку. По этой идее построен весь план романа, построен так обдуманно, что в нем нет ни одной случайности, ни одного вводного лица, ни одной лишней подробности; через все отдельные сцены проходит основная идея, и между тем во имя этой идеи автор не делает ни одного уклонения от действительности, не жертвует ни одной частностию во внешней отделке лиц, характеров и положений. Все строго естественно и между тем вполне осмысленно, проникнуто идеею…

В романе г. Гончарова внутренняя жизнь действующих лиц открыта перед глазами читателя; нет путаницы внешних событий, нет придуманных и рассчитанных эффектов, и потому анализ автора ни на минуту не теряет своей отчетливости и спокойной проницательности. Идея не дробится в сплетении разнообразных происшествий; она стройно и просто развивается сама из себя, проводится до конца и до конца поддерживает собою весь интерес, без помощи посторонних, побочных, вводных обстоятельств. Эта идея так широка, она охватывает собою так много сторон нашей жизни, что, воплощая одну эту идею, не уклоняясь от нее ни на шаг, автор мог, без малейшей натяжки, коснуться чуть ли не всех вопросов, занимающих в настоящее время общество…

Главною идеею автора, насколько можно судить по названию и по ходу действия, было изобразить состояние спокойной и покорной апатии… между тем после прочтения у читателя может возникнуть вопрос: что хотел сделать автор? Какая главная цель руководила им? Не хотел ли он проследить развитие чувства любви, анализировать до мельчайших подробностей те видоизменения, которые испытывает душа женщины, взволнованной сильным и глубоким чувством?..

В “Обломове” мы видим две картины, одинаково законченные, поставленные рядом, проникающие и дополняющие одна другую. Главная идея автора выдержана до конца; но во время процесса творчества представилась новая психологическая задача, которая не мешает развитию первой мысли, сама разрешается до такой степени полно, как не разрешалась, может быть, никогда. Редкий роман обнаруживал в своем авторе такую силу анализа, такое полное и тонкое знание человеческой природы вообще и женской в особенности; редкий роман когда-либо совмещал в себе две до такой степени огромные психологические задачи, редкий возводил соединение двух таких задач до такого стройного и, по-видимому, несложного целого…

П. Вайль, А. Генис.
Обломов и “Другие”. 1991 г.

Отчетливое деление русского календаря на четыре времени года - дар континентальной державы своей словесности. О том, как блестяще Гончаров усвоил этот урок, говорит композиция его Шедевра - “Обломова”.

Ежегодный круговорот природы, мерное и своевременное чередование сезонов составляет внутреннюю основу, скелет прославленного романа. Идеальная Обломовка, в которой “правильно и невозмутимо совершается годовой круг”- прообраз всей конструкции “Обломова”. Сюжет послушно следует временам года, находя в смирении перед вечным порядком источник своего существования.

Роман строго подчинен календарю. Начинается он весной - 1 мая. Все бурное действие - любовь Обломова и Ольги - приходится на лето. А кончается собственно романная часть книги зимой - первым снегом.

Композиция романа, вписанная в годовой круг, приводит к плавной завершенности все сюжетные линии. Кажется, что такое построение заимствовано Гончаровым прямо из родной природы. Жизнь Обломова - от его любви до меню его обеда - включена в этот органический порядок. Она отражается в естественном годовом круговороте, находя в календаре масштаб для сравнения.

Изощренная, своеобразная структура романа Гончарова характерна для отечественной поэтики своей необычностью. Русская классика, не обремененная ветхими традициями, часто игнорировала готовые жанровые формы, предпочитая их создавать каждый раз заново, для своих специальных целей. И романы в стихах, и поэмы в прозе появлялись от переизбытка, содержания, требующего оригинальной системы, изложения.

“Обломов”- не исключение. Его можно было бы назвать особой прозаической драмой. Театральная условность (к лежебоке Обломову за один день приходят семь гостей) у Гончарова соединяется с развернутым бытописательством, риторический очерк нравов сочетается со сценически стремительной, часто абсурдной разговорной стихией. (Кстати, говоря о языке, можно предположить, что образ Обломова родился из русского пристрастия к неопределенным частицам. Он - живое воплощение всех этих “кое, бы, ли, нибудь”.)

С точки зрения истории литературы “Обломов” занимает срединное положение. Он - связующее звено между первой и второй половиной XIX века. Гончаров, взяв лишнего человека у Пушкина и Лермонтова, придал ему сугубо национальные - русские - черты. При этом, живет Обломов в гоголевской вселенной, а тоскует по толстовскому идеалу универсальной “семейственности”.

Родство Гончарова с современниками особенно сказывается в первой части романа - этой разросшейся на четверть книги экспозиции. Чтобы познакомить читателей с героем, автор устраивает парад второстепенных персонажей, каждый из которых описан по рецептам модной тогда натуральной школы. Светский человек Волков, карьерист Судьбинский, литератор Пенкин. Гончарову эта популярная в середине прошлого века галерея типов нужна постольку, поскольку ему надо показать, что ради их смехотворных занятий Обломову не стоит вставать с дивана. (В самом деле, стоит ли подниматься, чтобы прочесть поэму “Любовь взяточника к падшей женщине”, которую ему горячо рекомендует Пенкин?)

Все эти малозначительные фигуры своей суетой компрометируют в глазах Обломова окружающую жизнь. Он - неподвижный центр сюжета - сразу выделяется загадочной значительностью среди этих - не характеров - типов.

И в дальнейшем Гончаров не отказывается от приемов типизации, но идет он уже не от физиологических очерков, а от “Мертвых душ” - книги тесно связанной с “Обломовым”. Так, фанфарон и мелкий жулик Тарантьев вырос из Ноздрева, сам Обломов - некоторым образом близок Манилову, а Штольц похож на Чичикова, каким он мог бы стать к третьему тому “Мертвых душ”.

Фронтальное, сконденсированное, убыстренное изображение Обломова в первой части романа по сути исчерпывает тему “обломовщины”. Вся жизнь героя - и внешняя и внутренняя, его прошлое (“Сон Обломова”) и будущее - как будто уже раскрывается в этой части. Однако, сам факт существования трех других частей подсказывает, что поверхностное чтение книги позволяет лишь обнаружить в ней обломовщину, но не Обломова - тип, а не образ.

Провокационно подсказывая нам выводы об Обломове в начале книги, автор на самом деле маскирует свою несравненно более сложную точку зрения на героя. Глубоко в. ткань романа Гончаров вживил противоречивый голос рассказчика, который уничтожает однозначное толкование романа.

На последней странице книги мы узнаем, что всю историю Обломова рассказывает Штольц: “И он (Штольц - Авт.) рассказал ему (рассказчику - Авт.), что здесь написано”. Записана эта история. слушателем Штольца, в котором легко признать самого Гончарова: “Литератор, полный, с апатическим лицом, задумчивыми, как будто сонными глазами”.

Эти два голоса - резонерский, педантичный тон Штольца и насмешливый, но сочувственный самого автора - сопровождают Обломова на всем его пути, не давая роману стать плоской зарисовкой нравов. Сложно переплетенные интонации не контрастируют, а дополняют друг друга: первая не отрицает вторую. Из-за такого построения авторской речи возникает многослойность книги. Как это обычно бывает в русском романе, за социальным планом проступает метафизическая тема.

В “Обломове” все слова, не принадлежащие героям, следует читать не напрямую, как предварительную критику романа, а как художественно изображенное слово. Только тогда обнаружится феноменальная двойственность Обломова, героя, далеко выступающего за контуры сюжета.

Ощущение монументальности фигуры Обломова порождается уже первым его портретом: “Мысль гуляла вольной птицей по лицу, порхала в глазах, садилась на полуотворенные губы, пряталась в складках лба, потом совсем пропадала, и тогда во всем лице теплился ровный свет беспечности. С лица беспечность переходила в позы всего тела, даже в складки шлафрока”.

Эти застывшие, окаменелые “складки” подсказывают аналогию с античной статуей. Сравнение принципиально важное, которое Гончаров последовательно проводит по всему роману. В фигуре Обломова соблюдено то золотое сечение, которое придает ощущение легкости, гармоничности и завершенности античной скульптуре. Неподвижность Обломова грациозна в своей монументальности, она наделена определенным смыслом. Во всяком случае, до тех пор, пока он ничего не делает, а лишь представляет самого себя.

Смешным Обломов кажется только в движении, например, в компании Штольца. Зато в глазах влюбленной в него вдовы Пшеницыной Обломов опять обращается в статую: “Сядет он, положит ногу на ногу, подопрет голову рукой - все это делает так вольно, покойно и красиво… весь он так хорош, так чист, может ничего не делать и не делает”.

И в глазах самого Обломова его тогда еще возлюбленная Ольга застывает в прекрасной неподвижности: “Если бы ее обратить в статую, она была бы статуя грации и гармонии”.

Трагический финал любви Обломова объясняется как раз тем, что он видел их союз скульптурной группой, объединением двух статуй, замерших в вечности.

Но Ольга - не статуя. Для нее, для Штольца, да и для всех остальных героев книги Гончаров находит другую аналогию - машина.

Конфликт романа - это столкновение статуи с машиной. Первая - прекрасна, вторая - функциональна. Одна стоит, другая движется. Переход от статичного в динамичное состояние - любовь Обломова к Ольге - ставит и главного героя в положение машины. Любовь - заводной ключ, который приводит в действие роман. Завод кончается и Обломов замирает - и умирает - у себя, на Выборгской стороне.

“Ты - огонь и сила этой машины”,- говорит Обломов Ольге, называя машиной себя и уже догадываясь, что на самом деле в нем просто нет места для двигателя, что он цельный, как мраморное изваяние.

Деятельные Штольц и Ольга живут, чтобы что-то делать. Обломов живет просто так. С их точки зрения, Обломов - мертв. С его - смерть и жизнь сливаются воедино, между ними нет строгой границы - скорее промежуточное состояние: сон, мечта, Обломовка.

При этом Обломов - единственный подлинный человек в романе, единственный, чье существование Не исчерпывается принятой на себя ролью. В предстоящей свадьбе его больше всего пугает то, что он. Обломов, превратится в “жениха”, приобретет конкретный, определенный статус. (Ольгу, наоборот, это радует: “Я - невеста” - с гордым трепетом думает она.)

Потому Обломов и не может включиться в окружающую жизнь, что ее делают люди - машины, люди-роли. У каждого своя цель, своя шестеренка, которыми они сцепляются для удобства с другими. Гладкому, “мраморному” Обломову ничем зацепиться за других. Он не способен расщепить свою личность на роль мужа, помещика, чиновника. Он - просто человек.

Обломов является в роман законченным, совершенным и оттого неподвижным. Он уже состоялся, выполнив свое предназначение только тем, что явился на свет. “Жизнь его не только сложилась, но и создана, далее предназначена была так просто, немудрено, чтоб выразить возможность идеально покойной стороны человеческого бытия”, - к такому выводу приходит Обломов к концу своих дней. Тут, на петербургской окраине, в модифицированной Обломовке, окончательно примирившись с бытием , он наконец себя находит. И только тут он впервые сумел достойно отразить педагогические претензии Штольца. В их последнее свидание “Обломов покойно и решительно глядел” на своего друга, который скороговоркой, сам для себя, рисовал “зарю нового счастья” - железные дороги, пристани, школы…

Гончаров конструирует свой роман таким образом, что провоцирует читателя на сравнение Штольца с Обломовым. Все преимущества вроде бы на стороне Штольца. Ведь он - гомункул - создан не естественным путем, а по рецепту идеальной личности. Это - этнографический немецко-русский коктейль, который должен привести в движение неповоротливую российскую махину.

Однако прославление Штольца похоже на его самооправдание. Все публицистические куски текста, где голос рассказчика обращается прямо к читателю, построены в том же рациональном ключе, с той же рассудительной интонацией, с которой говорит сам Штольц. В этом голосе ощущается чужеземный синтаксис слишком правильной русской речи (“мой несравненный, но неповоротливый Обломов”).

Еще важнее то, что Обломова Гончаров показывает, а о Штольце рассказывает. Любовь Обломова к Ольге, которая, кстати, протекает на фоне русского, а не швейцарского, как у Штольца, пейзажа, передается непосредственно. История же женитьбы Штольца дана во вставной новелле. Когда во второй и третьей частях романа Обломов действует - ухаживает за Ольгой - рассказчик почти полностью исчезает из текста, но он появляется всякий раз, когда в книге возникает Штольц.

Эта тонкая композиционная компенсация углубляет образ Обломова. То, что мы знаем о нем от рассказчика, противоречит тому, что мы видим сами. Для Штольца Обломов ясен и прост (это он автор знаменитого термина - “обломовщина”). Для нас с Гончаровым Обломов - тайна.

Подчеркнутая внятность отношений Штольца с миром, с людьми противостоит загадочной недосказанности, алогичности связей Обломова. Грубо говоря, Штольца можно пересказать, Обломова - ни в коем случае.

На этом построен замечательный диалог Обломова с Захаром, диалог, в котором барин пеняет слуге, осмелившемуся спутать его с “другим”. Весь этот разговор, живо напоминающий и Гоголя и Достоевского, абсурден. Так, Обломов, объясняя Захару, почему он не может переехать на новую квартиру, приводит совершенно несуразные доводы: “Как встану да увижу вон вместо этой вывески токаря другое что - нибудь, напротив, или вон ежели из окна не выглянет эта стриженая старуха перед обедом, так мне и скучно”. Уже появляется в тексте неведомый Лягачев, которому куда как просто переезжать: “Возьмет линейку подмышку” - и переедет. Уже “оба они перестали понимать друг друга, а наконец каждый и себя”. Но сцена не теряет напряженности, вся она наполнена смутным значением.

В этом абсурдном скандале проявляется внутреннее родство барина и его слуги, их кровная близость - ведь они братья по Обломовке. И без всякой логики Обломову и Захару ясно, что “другие” - это чужие, странные существа, посторонние их жизненному укладу.

Оказывается, что самое страшное для Обломова - потерять вот эту самую уникальность своей личности, слиться с “другими”. Поэтому и приходит он в такой ужас, случайно подслушав, что его назвали “каким-то Обломовым”.

В свете этого мистического ужаса - потерять себя в толпе - совсем иначе звучат якобы пустые восклицания Обломова: “Где ж тут человек? Где его цельность? Куда он скрылся, как разменялся на всякую мелочь?”

Какую бы форму деятельности ни предлагал окружающий мир Обломову, тот всегда находит способ увидеть в ней пустую суету, разменивающую душа на пустяки. Мир требует от человека быть не полноценной личностью, а только частью ее - мужем, чиновником, героем. И Штольцу тут нечего возразить Обломову, кроме: “Ты рассуждаешь точно древний”.

Обломов действительно рассуждает, как “древний”. И рассказчик, описывая своего героя, постоянно намекает на источник романа, называя себя “другим Гомером”. Архаичная идиллия, приметы доисторического Золотого века, которые особенно заметны в описании Обломовки, переносят героя в другое время - в эпическое. Обломов постепенно погружается в вечность, где “настоящее и прошлое слилось и перемешалось”, а будущего не существует вовсе. Подлинный смысл его жизни - не гнаться за Штольцем в тщетной попытке быть современным, а наоборот, в том, чтобы избежать движения времени. Обломов живет в своем, автономном времени, поэтому и скончался он, “как будто остановились часы, которые забыли завести”. Он растворился в своей мечте - удержать, остановить время, застыть в абсолютном бытии вожделенной Обломовки.

Утопия Обломова - это мир, вышедший из истории, мир настолько прекрасный, что его нельзя улучшать. А значит - мир, лишенный цели.

Гончаров рисует обломовский идеал живыми красками, но помещает его за пределами земной жизни. Сонная Обломовка - это загробное царство, это - абсолютный полой человека, превращенного в идеальную статую. Обломовка - это смерть.

Так Гончаров приводит своего героя к трагическому парадоксу. Несовместимость Обломова с миром происходит от того, что он мертвый среди живых. Его завершенность, законченность, одинокая самодостаточность - это совершенство трупа, мумии. “Или - прекрасной, но неподвижной статуи”. В то же время, все персонажи романа - всего лишь осколки цельной обломовской личности - живы в силу своего несовершенства, своей незавершенности. Выполняя свою жизненную программу, свою машинную функцию, они существуют в сегодняшнем дне, в истории. Обломов же пребывает в вечности, бесконечной, как смерть.

Казалось бы, это предрешает спор Обломова с “другими”: у мертвого нет надежды победить живых.

Однако обломовское восприятие идеальной жизни как смерти безнадежно, но не трагично. Знак равенства, который Обломов ставит между небытием до рождения и небытием после смерти, всего лишь указывает на иллюзорность промежутка между двумя этими состояниями, промежутка, называемого жизнью. Обломовское “равно” обозначает лишь тождество двух нулей.

Оспаривать правильность этого тождества Гончаров не берется. Он оставляет читателя наедине с нулем - символом круглого, цельного мира Обломова.

Этот нуль, находя себе соответствие в композиции книги, напоминает и об идеальном - в континентальном климате - совершенстве годового круга, и о букве “о”, с которой начинаются названия всех романов Гончарова.

Ива́н Алекса́ндрович Гончаро́в 1812, Симбирск, Российская империя -1891, Санкт-Петербург, там же) - русский писатель; член-корреспондент Петербургской академии наук по разряду русского языка и словесности (1860), действительный статский советник.

История создания

В 1838 г. Гончаров написал юмористическую повесть под названием «Лихая болесть», в которой шла речь о странной эпидемии, зародившейся в Западной Европе и попавшей в Петербург: пустые мечты, воздушные замки, «хандра». Эта «лихая болесть» – прообраз «обломовщины».

Полностью роман «Обломов» был впервые опубликован в 1859 году в первых четырех номерах журнала «Отечественные записки». Начало работы над романом относится к более раннему периоду. В 1849 году была опубликована одна из центральных глав "Обломова" – «Сон Обломова», которую сам автор назвал «увертюрой всего романа». Автор задается вопросом: что же такое "обломовщина " – «золотой век» или гибель, застой? В «Сне...» преобладают мотивы статичности и неподвижности, застоя, но при этом чувствуется и симпатия автора, добродушный юмор, а не только сатирическое отрицание.

Гончаров признавался, что на замысле "Обломова" сказалось влияние идей Белинского . Важнейшим обстоятельством, повлиявшим на замысел произведения, считается выступление Белинского по поводу первого романа Гончарова – «Обыкновенная история». В своей статье «Взгляд на русскую литературу 1847 го да» Белинский подробно проанализировал образ дворянского романтика, «лишнего человека», претендующего на почетное место в жизни, и подчеркнул бездеятельность такого романтика во всех сферах жизни, его лень и апатию. Требуя беспощадного разоблачения подобного героя, Белинский указывал и на возможность иного, чем в «Обыкновенной истории», завершения романа. При создании образа Обломова Гончаров воспользовался целым рядом характерных черт, намеченных Белинским в разборе «Обыкновенной истории».

В образе Обломова присутствуют также автобиографические черты . По собственному признанию Гончарова, он и сам был сибаритом, любил безмятежный покой, рождающий творчество. В путевом дневнике «Фрегат “Паллада”» Гончаров признавался, что во время путешествия большую часть времени проводил в каюте, лежа на диване, не говоря уже о том, с каким трудом вообще решился на кругосветное плаванье. В дружеском кругу Майковых, относившихся к писателю с большой любовью, Гончарову присвоили многозначное прозвище – «принц де Лень».

Появление романа «Обломов» совпало со временем острейшего кризиса крепостничества . Образ апатичного, неспособного к деятельности помещика, выросшего и воспитанного в патриархальной обстановке барской усадьбы, где господа жили безмятежно благодаря труду крепостных, был очень актуален для современников. Н.А. Добролюбов в своей статье «Что такое обломовщина?» (1859) дал высокую оценку роману и этому явлению. В лице Ильи Ильича Обломова показано, как среда и воспитание уродуют прекрасную натуру человека, порождая лень, апатию, безволие.

Путь Обломова – типичный путь провинциальных российских дворян 1840-х гг ., приезжавших в столицу и оказывавшихся вне круга общественной жизни.. Одна из причин «лихой болести», по мнению автора, несовершенство общества.

Образы

Первая часть романа «Обломов», включающая «Сон Обломова», посвящена описанию всех подробностей, «мелочей» бытия героя романа в его петербургской квартире - миниатюрной петербургской «Обломовке» - с Захаром, знаменитым диваном, халатом. Портрет Обломова говорит о многом в его характере: «Это был человек лет тридцати двух-трех от роду, среднего роста, приятной наружности, с темно-серыми глазами, но с отсутствием всякой определенной идеи, всякой сосредоточенности в чертах лица. Мысль гуляла вольной птицей по лицу, порхала в глазах, садилась на полуотворенные губы, пряталась в складках лба, потом совсем пропадала, и тогда во всем лице теплился ровный свет беспечности. С лица беспечность переходила в позы всего тела, даже в складки шлафрока». Далее отмечает автор «выражение усталости или скуки», нездоровый цвет лица от недостатка воздуха и движения; обрюзгшее тело . Апатия Обломова доходила до того, что ему была безразлична паутина, напитанная пылью, которая лепилась в виде фестонов вокруг картин, ковры, покрытые пятнами, запыленные зеркала, «которые могли служить скорее скрижалями, для записывания на них, по пыли, каких-нибудь заметок на память».

Захар, слуга Ильи Ильича, под стать хозяину . Если дорогой восточный халат Обломова «засалился», то у Захара - постоянная прореха под мышкой, из которой торчит нижняя рубашка. Для своей нерадивости и лени он всегда находит оправдание . Разве он виноват, что «уберешь, а завтра опять пыль наберется». Сам ленивый, он благоденствовал на лени хозяина. С дивана Обломова не могут поднять даже неотложные дела: нужно ответить на письмо старосты Обломовки, переехать на новую квартиру, заплатить по счетам.

Обломова навещают приятели, пытаясь соблазнить на гуляние в Петергоф, но он отговаривается тем, что ему вредна сырость, хотя на улице солнечный день. Обломов видит суету и пустоту светской жизни, понимает, как обезличивается человек, посвятивший себя карьере . Особенно умны слова, обращенные к писателю Пенкину, о назначении литературы - сострадать людям из любви к ним. Однако за этими словами, при всей их безусловной правоте, угадывается желание оправдать свою бездеятельность. Обломов и читать ленится, и писательский труд его страшит: «И все писать, все писать, как колесо, как машина, пиши завтра, послезавтра: праздник придет, лето настанет - а он все пиши? Когда же остановиться и отдохнуть? Несчастный!» Не только заняться каким-либо полезным делом, но даже переменить образ жизни у него не хватает воли. Гордясь своей независимостью, тем, что он «барин». Обломов в силу своей неприспособленности к жизни становится рабом чужой воли, начиная со слуги Захара и кончая жуликами, которые чуть было не присвоили его имение. И только иногда, в редкую минуту он начинает с грустью и болью понимать свое истинное положение: «А между тем он болезненно чувствовал, что в немзарыто, как в могиле, какое-то хорошее, светлое начало, может быть теперь уже умершее, или лежит оно, как золото, в недрах горы... Но глубоко и тяжело завален клад дрянью... Что-то помешало ему ринуться на поприще жизни и лететь по нему на всех парусах ума и воли... Ум и воля давно парализованы, и, кажется, безвозвратно...» Ответ на этот вопрос дан в главе «Сон Обломова ». В ней рассказывается о семье Обломова, об их поместье и обычаях: «...забота о пище была первая и главная жизненная забота в Обломовке...» Труд воспринимался как наказание, посланное за грехи. У Обломова не было необходимости трудиться, так как все делали крепостные крестьяне, слуги. Годы учения тоже не воспитали в Обломове дисциплины ума. И родители всячески спасали любимое дитя от мук учения.

Параллельно с Обломовым прослеживается судьба его школьного товарища Андрея Штольца , сына управляющего имением. Отец Андрея Штольца с немецкой педантичностью и последовательностью приучал его к труду, умственному и физическому, к ответственности за выполненный урок или поручение. И

Обломов, и Штольц окончили Московский университет, оба направились в Петербург служить. Но уже через год Илья Ильич вышел в отставку: служба тяготила его, требовала внимания, усидчивости, трудолюбия. Деятельный Штольц заставляет «беспокоиться» русского барина Обломова, навязывает ему свои идеи. Штольц хочет пробудить Обломова от спячки: «Теперь или никогда!» Он заставляет его бывать в обществе, читать книги, посещать театры. Усилия его оказались тщетны.

Последняя возможность излечиться от «обломовщины» предстала перед героем в образе прекрасной русской девушки Ольги Ильинской . Любовь к ней на время воскресила Обломова. Здесь обнаружилось и «золотое сердце» Обломова, способное к сильному чувству, и его поэтичность, и чуткость, и благородство души, сказавшееся в письме к Ольге, в котором он «готов пожертвовать своим счастьем, так как не достоин ее». Но любовь требует от человека не только порывов, но и постоянного внутреннего роста, преображения души, развития ума, чувства. Любовь не принимает «сна», неподвижности . «Обломовщина»победила и на этот раз. Ольга Ильинская расстается с Обломовым . Тонкая и глубокая натура, не останавливающаяся в своем развитии, она поняла, что ее чувство обречено, не имеет перспективы: в затхлом обломовском мирке она задохнулась бы, умерла как личность. Поэтому итог жизни самого Обломова (еще задолго до смерти физической) она воспринимает как катастрофу . Ольга выходит замуж за Штольца. Союз со Штольцем - это любящая семья: «...работали вместе, обедали, ездили в поля, занимались музыкой... Только не было дремоты, уныния у них, без скуки и апатии проводили они дни». Нонесмотря на идеальность Штольца, который сочетает черты дельца с высокими нравственными качествами, Ольга чувствует, что ей чего-то не хватает в жизни , ее тяготит спокойствие и безмятежность, которая сродни «обломовщине», так как она - тип русской женщины того периода, когда в России стало пробуждаться самосознание женщин, когда они почувствовали свое право на участие в общественной жизни . В финале мы наблюдаем медленное умирание Обломова в доме его жены, мещанки Агафьи Матвеевны Пшеницыной , которая создала ему «идеал нерушимого покоя жизни». Но и сама она приобрела новое человеческое существование, наполненное серьезной внутренней работой и обретшее смысл.

Таким образом, роман И. А. Гончарова «Обломов» можно считать не только произведением, в котором раскрывается явление «обломовщины» как национального порока, но и предостережением против засилья прагматиков, подобных Штольцу, деятелей, лишенных полета, не имеющих таланта «душевности».

Немного о О. и Ш. - Оба мужских персонажа далеки от идеала Гончарова, который хотел показать, что помнить свое прошлое и чтить корни так же важно, как и постоянное личное развитие, обучение чему-то новому и непрерывное движение. Только такая гармоничная личность, живущая в настоящем времени, соединившая в себе поэтичность и добродушие русской ментальности с активностью и трудолюбием европейской, достойна, по мнению автора, стать основой для нового российского общества. Возможно, таким человеком мог бы стать Андрей, сын Обломова.

Критики о романе

Называя роман “Обломов” “капитальнейшей вещью, какой давно, давно не было”, Л.H. Толстой писал A.B. Дружинину: «Скажите Гончарову, что я в восторге от “Обломова” и перечитываю его еще раз. Но что приятнее ему будет - это то, что “Обломов” имеет успех не случайный, не с треском, а здоровый, капитальный и невременный в настоящей публике». Как плод огромного творческого обобщения действительности оценили “Обломова” также И.С. Тургенев и В.П. Боткин . Разрешение прежде всего “обширной общечеловеческой психологической задачи” увидел в нем и молодой Д.И. Писарев.

Иным было мнение автора статьи “Что такое обломовщина?” (“Современник”. 1859. № 5), критика-революционера Н.А. Добролюбова. В новом произведении Гончарова, считал он, выведен “современный русский тип, отчеканенный с беспощадной строгостью и правильностью”, а сам роман есть “знамение” настоящего общественно-политического состояния России.

Возникшие с появлением “Обломова” споры о нем не угасают и по сей день. Одни критики и исследователи объективно отстаивают при этом добролюбовскую точку зрения, другие - развивают толстовскую. Первые видят в характерах и конфликтах “Обломова” смысл по преимуществу социальный и временный, другие - прежде всего непреходящий, общечеловеческий. Кто же ближе к истине? Для ответа на этот вопрос необходимо присмотреться к композиции произведения, учесть его творческую историю, а также познакомиться с гончаровской философией любви и ее отражением в романе.

Роман И.А. Гончарова «Обломов» был написан в 1859 году. Почти сразу же он вызвал бурную дискуссию и полемику как в литературоведческих кругах, так и среди широкой общественности. Самые известные критики того времени обращались к разбору этого произведения. Но и спустя века оно вызывает живейший интерес.
Знаменитая статья Н. А. Добролюбова «Что такое обломовщина?» (1859) появилась сразу же вслед за романом и в сознании многих читателей с ним как бы срослась. Илья Ильич, утверждал Добролюбов, - жертва той общей для дворянских интеллигентов неспособности к активной деятельности, единству слова и дела, которые порождены их «внешним положением» помещиков, живущих за счет подневольного труда. «Ясно, - писал критик, - что Обломов не тупая, апатическая натура, без стремлений и чувств, а человек чего-то ищущий, о чем-то думающий. Но гнусная привычка получать удовлетворение своих желаний не от собственных усилий, а от других, - развила в нем апатическую неподвижность и повергла его в жалкое состояние нравственного рабства».
Основная причина поражения героя «Обломова», по мнению Добролюбова, заключалась не в нем самом и не в трагических закономерностях любви, но в «обломовщине» как нравственно-психологическом следствии крепостного права, обрекающего дворянского героя на дряблость и отступничество при попытке воплотить свои идеалы в жизнь. Вместе с опубликованной годом ранее статьей Н. Г. Чернышевского «Русский человек на rendez-vous» (1858) выступление Добролюбова было призвано вскрыть несостоятельность дворянского либерализма перед задачей решительного, революционного преобразования русского общества. «Нет, Обломовка есть наша прямая родина, ее владельцы - наши воспитатели, ее триста Захаров всегда готовы к нашим услугам,- заключает Добролюбов.- В каждом из нас сидит значительная часть Обломова, и еще рано писать нам надгробное слово… Если я вижу теперь помещика, толкующего о правах человечества и о необходимости развития личности, - я уже с первых слов его знаю, что это Обломов. Если встречаю чиновника, жалующегося на запутанность и обременительность делопроизводства, он - Обломов… Если слышу от офицера жалобы на утомительность парадов и смелые рассуждения о бесполезности тихого шага и т. п., я не сомневаюсь, что он – Обломов… Когда я читаю в журналах либеральные выходки против злоупотреблений и радость о том, что наконец сделано то, чего мы давно надеялись и желали,- я думаю, что это все пишут из Обломовки… Когда я нахожусь в кружке образованных людей, горячо сочувствующих нуждам человечества и в течение многих лет с неуменьшающимся жаром рассказывающих все те же самые (а иногда и новые) анекдоты о взяточниках, о притеснениях, о беззакониях всякого рода,- я невольно чувствую, что я перенесен в старую Обломовку»,- пишет Добролюбов.
А.В. Дружинин тоже полагает, что характер Ильи Ильича отражает существенные стороны русской жизни, что «Обломова» изучил и узнал целый народ, по преимуществу богатый обломовщиною». Но, по мнению Дружинина, «напрасно многие люди с чересчур практическими стремлениями усиливаются презирать Обломова и даже звать его улиткою: весь этот строгий суд над героем показывает одну поверхностную и быстропреходящую придирчивость. Обломов любезен всем нам и стоит беспредельной любви».
Кроме того, Дружинин замечал: «… нехорошо той земле, где нет добрых и неспособных на зло чудаков в роде Обломова». В чем же видит Дружинин преимущества Обломова и обломовщины? «Обломовщина гадка, ежели она происходит от гнилости, безнадежности, растления и злого упорства, но ежели корень ее таится просто в незрелости общества и скептическом колебании чистых душою людей перед практической безурядицей, что бывает во всех молодых странах, то злиться на нее значит то же, что злиться на ребенка, у которого слипаются глазки посреди вечерней крикливой беседы людей взрослых...».
Дружининский подход к осмыслению Обломова и обломовщины не стал популярным в XIX веке. С энтузиазмом большинством была принята добролюбовская трактовка романа. Однако, по мере того как восприятие «Обломова» углублялось, открывая читателю новые и новые грани своего содержания, дружининская статья стала привлекать внимание. Уже в советское время М. М. Пришвин записал в дневнике: «Обломов». В этом романе внутренне прославляется русская лень и внешне она же порицается изображением мертво-деятельных людей (Ольга и Штольц). Никакая «положительная» деятельность в России не может выдержать критики Обломова: его покой таит в себе запрос на высшую ценность, на такую деятельность, из-за которой стоило бы лишиться покоя. Это своего рода толстовское «неделание». Иначе и быть не может в стране, где всякая деятельность, направленная на улучшение своего существования, сопровождается чувством неправоты, и только деятельность, в которой личное совершенно сливается с делом для других, может быть противопоставлено обломовскому покою».
Прочтение «Обломова» с позиций революционной демократии приносило, тем не менее, лишь частичный успех. Не учитывалось глубокое своеобразие миропонимания Гончарова, его отличие от добролюбовского. Многое в романе при этом подходе становилось непонятным. Почему бездеятельный Илья Ильич вызывает больше симпатий, чем хлопочущие с утра до ночи Судьбинский, Волков, Пенкин? Как мог Обломов заслужить сердечную привязанность Пшеницыной, глубокое чувство Ольги Ильинской? Чем вызваны теплые слова Штольца в конце произведения о «честном, верном сердце» Обломова, которое он «невредимо пронес... сквозь жизнь», о его «хрустальной, прозрачной душе», делающей его «перлом в толпе»? Как объяснить заметное авторское участие в судьбе героя?
Критика 60-х годов отнеслась к «штольцевщине» в целом отрицательно. Революционер Добролюбов находил, что «Штольц не дорос еще до идеала общественного русского деятеля», в выступлениях «эстетической критики» говорилось о рассудочности, сухости и эгоизме героя.
Бурную полемику вызывала любовная тема в романе. В частности писатель своим произведением спорил с позицией Чернышевского и Салтыкова-Щедрина. В своей диссертации «Эстетические отношения искусства к действительности» Чернышевский выступил против обыкновения многих авторов «выставлять на первом плане любовь, когда дело идет... вовсе не о ней, а о других сторонах жизни». «Правду сказать, - отвечал автор «Обломова», - я не понимаю этой тенденции «новых людей» лишать роман и вообще всякое художественное произведение чувства любви и заменять его другими чувствами и страстями, когда и в самой жизни это чувство занимает так много места, что служит то мотивом, то содержанием, то целью почти всякого стремления, всякой деятельности...»
Любовной коллизией определена и форма гончаровского романа. Она выполняет в нем роль структурного центра, объединяющего и освещающего все иные компоненты.
В «трилогии» Гончаров заявил себя даровитейшим и вдохновенным исследователем и певцом любви. Его мастерство в этой области не уступает тургеневскому и было признано уже современниками. При этом подчеркивалась редкая даже для прозы 50-х годов обстоятельность и скрупулезность гончаровских любовных историй и сцен. «Она, - говорил об Ольге Ильинской критик Н. Д. Ахшарумов, - проходит с ним целую школу любви, по всем правилам и законам, со всеми малейшими фазами этого чувства: тревогами, недоразумениями, признаниями, сомнениями, объяснениями, письмами, ссорами, примирениями, поцелуями и т. д. Давно никто не писал у нас об этом предмете так отчетливо и не вводил в такие микроскопические наблюдения над сердцем женщины, каким полна эта часть «Обломова»...»
Таким образом, роман И.А. Гончарова «Обломов» - произведение интересное как для критиков-литературоведов, так и для общественных деятелей. Это говорит о том, что это произведение затронуло многие общественно значимые проблемы, а также внесло значительный вклад в разработку «вечных» проблем: проблему любви, счастья, смысла жизни, русской души. «Обломов» Гончарова интересен и актуален и сейчас.