Основные концепции психоанализа. (З

Основателем этого направления стал ав­стрийский психиатр и психолог З.Фрейд (1856-1939).

З.Фрейд был врачом, и первоначально психоанализ воз­ник как метод лечения неврозов. З.Фрейд обратил внима­ние, что невротические болезни взрослых часто вызваны психическими травмами, полученными в детском возрасте и связанными с реальными или воображаемыми сек­суальными домогательствами со стороны близких взрос­лых противоположного пола (например, отца, брата, дяди). Подобные травмы вызывали у своих носителей тяжелые переживания, осознание которых могло оказаться невы­носимым для ребенка. Поэтому травмирующие воспоми­нания изгоняются, вытесняютсяиз сознания, причем происходит это без какого-либо участия сознания челове­ка, бессознательно. Однако они не исчезают, а продолжа­ют существовать, но существовать неосознанно. Более того, они становятся активной силой, влияющей на поведение, мотивирующей его. Наличие таких неосознанных пережи­ваний и мотивов вызывало, считал З.Фрейд, невротичес­кие симптомы заболеваний во взрослом возрасте. З.Фрейд и его коллеги заметили, что симптомы заболеваний исче­зают, когда пациент отреагирует это воспоминание, т.е. вспомнит и как бы вновь переживет травмирующее собы­тие. Обращение к детскому опыту для понимания пережи­ваний взрослого человека было важнейшим открытием З.Фрейда.

Для лечения заболеваний такого типа З.Фрейд и его коллеги использовали разные методы, например гипноз. Однако наиболее эффективным оказался изобретенный З.Фрейдом метод свободных ассоциаций. При использо­вании этого метода пациент лежит на кушетке, а врач побуждает говорить все, что тому придет в голову, не ду­мая о том, насколько это глупо, мелко или неприлично, как он может выглядеть в глазах врача. Поскольку причина невротических симптомов скрыта в сфере бессознательно­го, и сам пациент даже не подозревает, что именно вы­теснено, то врач должен уметь распознавать в словах па­циента эти скрытые симптомы и помочь отреагировать вытесненные переживания. При этом вытесненный мате­риал осознается с трудом. Такое осознание может сопро­вождаться резким сопротивлением со стороны пациента.

Именно этот метод и получил название психоанализа. В дальнейшем к нему присоединилось также толкование сновидений, содержание которых, по мнению З.Фрейда, позволяет открыть неосознанные проблемы человека, а в дальнейшем - все то, что он назвал «психопатологией обы­денной жизни» - всевозможные ошибки, оговорки, забы­вание того, что надо было сделать или взять с собой, а также шутки. Все это, считал З.Фрейд, не случайность, а проявление бессознательного. Влияние бессознательного проявляется и в творчестве человека. Так психоанализ был перенесен из медицины на понимание того, как работает психика человека в норме.

В итоге психоанализ превратился в психологическую теорию, а затем и в одно из направлений философии. Пред­ставление о том, что поведение человека определяется не только сознательными, но и бессознательными мотива­ми, желаниями, переживаниями, возникшими в резуль­тате либо подавления, вытеснения, либо недопущения в сознание определенных переживаний, влечений, мотивов, произвело подлинный переворот в представлениях о чело­веческой психике и является в настоящее время общепри­знанным.

Какие же переживания, желания, мотивы вытесняют­ся? Почему возникает вытеснение? З.Фрейд пришел к выводу, что это происходит потому, что они не соответ­ствуют существующим тем культурным нормам, представ­лениям, которые ценны для самого человека и его окру­жения. Прежде всего, считал Фрейд, это относится к переживаниям и мотивам сексуального характера. Именно сексуальное содержание, по Фрейду, скрыто в симво­лах сна, в оговорках и шутках (отсюда известное выраже­ние «оговорка по Фрейду»).

З.Фрейд исходил из того, что существуют две основ­ные мотивационные силы, направляющие всю жизнь че­ловеческого организма. Это инстинкты жизни и инстинк­ты смерти. К первому относится сексуальность (или более широко - эрос). Ко второму - деструктивные, разруши­тельные силы, которые могут быть направлены вовне (аг­рессия, ненависть) и внутрь себя (мазохизм, самоубий­ство). Эти две тенденции управляют психической энерги­ей, причем источник энергии у каждого инстинкта свой. Психическая энергия, связанная с инстинктом жизни, получила название либидо (от лат. libido - желание, влече­ние). Психическая энергия, связанная с инстинктом смер­ти, названия не имеет. Инстинкт жизни и инстинкт смер­ти находятся в постоянном конфликте, противоборстве.

Представление о связи инстинкта жизни с сексуальны­ми влечениями привело Фрейда к идее о том, что сек­суальность человека не проявляется после наступления по­ловой зрелости, он рождается с ней, и именно она явля­ется движущей силой развития человека. При этом Фрейд не сводил сексуальность к половому акту. Он понимал ее гораздо шире - как получение удовольствия от различных частей тела. Человек рождается со стремлением удовлетво­рить инстинктивные желания. Он руководствуется прин­ципом, который Фрейд назвал принципом удовольствия. Однако в дальнейшем этот принцип вступает в конфликт с требованиями реальности, включающими в себя адапта­цию к требованиям общества, сознательные стороны пси­хической жизни. Очень рано ребенок научается сдержи­вать свои непосредственные желания и вести себя в соот­ветствии с требованиями. В процессе развития он посте­пенно переходит от принципа удовольствия к принципу реальности. Вытесняются, таким образом, те желания, те импульсы, которые не соответствуют принципу реальнос­ти и осуждаются окружающими, т.е. сексуальные.

Психика, с точки зрения З.Фрейда, состоит из трех частей: ид, эго и супер-эго, или Оно, Я и сверх-Я. «Ид», или «Оно», - наиболее примитивная и недоступная сознанию часть психической жизни. Именно здесь находятся инстинк­ты (и сексуальный, и агрессивный). Фрейд сравнивает его с кипящим котлом, в котором заключены мощней­шие силы: «Ид не знает ценностей, добра и зла, не знает морали». Поэтому «оно» действует только в соответствии с принципом наслаждения и не считается с реальностью.

В отличие от ид эго, или «Я», руководствуется принци­пом реальности, служа своеобразным посредником между ид и внешним миром. Эго сдерживает импульсы, идущие от ид, находит косвенные, окольные пути их удовлетворе­ния. Эго («Я») тесно связано с ид («Оно»), оно получает из него энергию и служит удовлетворению идущих от ид стремлений, влечений. Фрейд пишет, что «Я» в отноше­ние к «Оно» «похоже на всадника, который должен обуздать превосходящего его по силе коня; разница в том, что всадник пытается это сделать собственными силами, а «Я» – заимствованными. Если всадник не хочет расстаться с ко­нем, то ему не остается ничего другого, как вести коня туда, куда конь хочет; так и «Я» превращает волю «Оно» в действие, как будто бы это была его собственная воля». Однако для того чтобы лошадь не сбросила и не растопта­ла всадника, он должен контролировать и направлять ее движение. Поэтому эго должно направлять и контролиро­вать импульсы, идущие от ид.

Супер-эго, или сверх-Я развивается из эго в процессе усвоения ребенком тех норм поведения и ценностей, ко­торые воспитывают у него родители. Три основные функ­ции супер-эго – нравственное сознание, формирование идеалов и самонаблюдение. После того как супер-эго сфор­мировалось, функции контроля за поведением ребенка, которые изначально осуществлялись родителями, начи­нает осуществлять ребенок самостоятельно. Предвестни­ки супер-эго возникают уже на втором году жизни. Однако окончательное образование супер-эго Фрейд связывал с преодолением так называемого Эдипова комплекса. Эдип - герой древнегреческой мифологии, который уби­вает отца (не зная, что это его отец) и женится на соб­ственной матери (не зная, кто это). Фрейд считал, что каждый мальчик в возрасте между тремя и пятью годами переживает подобные чувства: у него развивается влече­ние к матери и восприятие отца как соперника, вы­зывающего ненависть и страх. Боясь наказания со стороны отца, мальчик начинает отождествлять, идентифициро­вать себя с ним и усваивает его нормы поведения. Девоч­ка также может испытывать враждебность к матери и влюбленность в отца, однако у нее это происходит гораз­до менее интенсивно. Позже психоаналитик К. Юнг на­звал комплекс переживаний девочек комплексом Электры по имени героини древнегреческой мифологии, которая, мстя за отца, убитого матерью, побуждает своего брата Ореста убить мать.

Ид полностью относится к сфере бессознательного. Эго и супер-эго частично относятся к сфере сознания, а час­тично - к сфере бессознательного. Эго становится своего рода ареной борьбы между влечениями, идущими от ид, требованиями совершенства от супер-эго и необходимо­стью соответствовать реальности. Когда ситуация становится чрезмерно напряженной, внутренний конфликт приобре­тает травматический характер.

Критика идей Фрейда связана прежде всего с его пе­реоценкой роли сексуальности в развитии психики и при­дания решающего значения ранним детским переживани­ям. На это указывали уже его ближайшие последователи.

Так, К.Г. Юнг (1875-1961) расходился с З.Фрейдом в понимании сущности либидо. Он считал, что оно характе­ризует не только сексуальную энергию (как считал 3. Фрейд), но жизненную энергию в целом, в которой сек­суальные импульсы составляют лишь часть. По-иному, чем З.Фрейд, К. Юнг понимал и сущность бессознательного. Он считал, что, помимо «личного бессознательного», опи­санного З.Фрейдом, существует и «коллективное бессоз­нательное». Коллективное бессознательное - часть психи­ки, содержащая опыт человечества. Оно является общим для всех людей и передается по наследству. Коллективное бессознательное существует в виде особых образований – архетипов. Архетипы проявляются в мифах и сказках, об­щие темы которых проявляются у разных народов.

Одним из важнейших открытий К.Г. Юнга является вы­деление психологических типов людей: экстравертов - на­правленных вовне и интровертов - внаправленнных в себя. Эта типология широко разрабатывается сегодня в рамках особой науки - соционики.

Другой последователь З.Фрейда, А.Адлер (1870-1937) , центральной движущей силой развития считал стремление к превосходству и чувство неполноценности. Он утверждал, что ребенок рождается на свет с определенным чувством неполноценности и неуверенности в себе, что обусловлено его беспомощностью и зависимостью от окружения. Это чувство порождает стремление к превосходству, т.е. к само­утверждению.

Важнейшим ответвлением психоанализа является нео­фрейдизм. Неофрейдисты отрицали исключительную роль сексуальных факторов в развитии, придавая существенное значение социальным факторам: особенностям общения ребенка со взрослыми, прежде всего в первые годы жизни (К.Хорни, (1885-1953), Г.С. Салливен (1892-1949) ), харак­теристикам социальной среды, ее ценностям (Э. Фромм (1900-1980) ).Среди психоаналитиков, занимавшихся проблемами развития, особая роль принадлежит американскому пси­хологу Э. Эриксону (1902-1994) . Он разработал оригиналь­ную концепцию развития личности человека от рождения до смерти. С точки зрения Э. Эриксона, в основе этого про­цесса – обретение идентичности, т.е. представления о соб­ственной полноценности, тождественности самому себе во времени, способности управлять своим «Я» в различ­ных ситуациях, чувствовать себя способным к решению тех задач, которые ставит перед ним жизнь.

Психоанализ бурно развивался и развивается. Он не толь­ко оказал влияние на множество направлений современ­ной психологии, чрезвычайно велико его воздействие на философию, культуру, искусство, общественное сознание нашего времени.

Взаимодействие и сотрудничество Зигмунда Фрейда и Карла Густава Юнга в период с 1909 по 1913 год было, пожалуй, одним из самых многообещающих явлений в психологии и психиатрии начала XX века. Двое великих ученых, вышедших в своем сотрудничестве за рамки отношений «ученик-учитель», по отдельности уже стали настоящими титанами науки. Результаты их совместной работы могли бы быть ошеломляющими, но спустя несколько лет пути Фрейда и Юнга разошлись.

FemmeFatale: так ли велика роль Сабины Шпильрейн?

Рассуждая об отношениях Фрейда и Юнга, их влиянии друг на друга, и, конечно, о причинах расставания и существенного расхождения в научной деятельности этих гениев психологии и психиатрии, сложно избежать упоминания Сабины Шпильрейн. Госпожа Шпильрейн попала в клинику Бургхельцли в Цюрихе для лечения психотической истерии. Ее лечащим врачом, близким другом, а впоследствии и наставником стал Карл Густав Юнг, который опробовал на Сабине психоаналитический метод Фрейда. Успех превзошел все ожидания: значительное улучшение состояния Шпильрейн было достигнуто за восемь месяцев, о чем Юнг с восторгом писал Фрейду. Эффективность психоанализа была доказана (в очередной раз), а юная госпожа Шпильрейн заинтересовалась психологией и психиатрией. Она стала ученицей Юнга. Впрочем, уже в 1909-1910 годах К. Г. Юнг, положительно оценивая ее потенциал, указывал и на недостатки ее работ: по мнению ученого, в них было слишком много от собственных комплексов молодой исследовательницы. При этом в своих идеях она была куда ближе к Фрейду, нежели к своему учителю: в работах «Разрушение как причина становления» и «О психологическом материале одного случая шизофрении», рассматривая связь между заболеванием и сексуальной жизнью, Шпильрейнутверждает, что сексуальные желания человека неразрывно связаны с его представлением о смерти. Кроме того, Шпильрейн пыталась доказать взаимосвязь образов рождения и смерти. После 1911 года, расставшись с Юнгом, она начала активно общаться с Фрейдом, вначале это была переписка, а затем - встречи и выступления в «Обществе по средам», которое как раз покинул Юнг. Существует мнение, что часть идей Шпильрейн Фрейд доработал и развил после 1915-1920 годов, углубившись в создание дуалистической теории влечений. Также некоторыми учеными отмечается, что понятие «Эго вида», использованное Шпильрейн в статье «Разрушение как причина становления», предвосхитило понятие коллективного бессознательного у Юнга. Таким образом, можно предположить, что Шпильрейн оказала некоторое влияние на развитие концепций и Фрейда, и Юнга. Сложно отрицать влияние С. Шпильрейн на личные отношения между Фрейдом и Юнгом. Безусловно, девушка сыграла определенную роль в углублении противостояния двух великих ученых. Но вряд ли можно согласиться с тем, что именно появление Шпильрейн в клинике, где практиковал Юнг, стало той самой отправной точкой, с которой началось расхождение Юнга и Фрейда в науке. Современники и биографы отмечали, что после защиты методов Фрейда в начале 1900-х годов Юнг довольно быстро отошел от фрейдистского восприятия человеческой психики. С одной стороны, его учение получило некий мистический оттенок, характерный для Германии 1910-1930 годов (тогда в стране одновременно с формированием нацистской идеологии наблюдался настоящий ренессанс мифологии, возвращение к истокам культуры). С другой, Юнг ушел от излишней (по его мнению) сексуализированности человеческой психики, характерной для теоретических воззрений Фрейда.

Основные различия между концепциями Фрейда и Юнга: психоанализ и аналитическая психология

Формально годом расхождения Фрейда и Юнга можно считать 1914 год — именно тогда Юнг покинул Международную психоаналитическую ассоциацию и перестал использовать в своей практике метод психоанализа. Одной из наиболее значимых причин расхождения ученых стал отказ Юнга полностью принять исключительно сексуальную интерпретацию мотивации человеческих поступков, мыслей и устремлений. По мнению Фрейда, либидо в конечном итоге определяло все — в том числе и психические расстройства, которые развивались из-за подавления человеком собственной сексуальности и переноса эротического интереса с объектов внешних на внутренние. По Юнгу, взаимодействия личности с внешним миром обусловливались и поддерживались не только сексуальностью. Юнг отмечал, что нельзя объяснять причины утраты контакта с реальностью (при шизофрении и других расстройствах психики) исключительно сексуальным вытеснением или замещением. Либидо, которое Фрейд трактовал исключительно как сексуальную энергию, Юнг интерпретировал как энергию психическую. Подход Фрейда к области психического казался Юнгу чрезмерно механистическим и не учитывающим частные случаи. По мнению Юнга, нельзя рассматривать существование человеческих существ исключительно в рамках строгих законов, которые действуют постоянно и распространяются на всех.

Еще одна точка расхождения ученых — взгляд на область сновидений и фантазий. По Фрейду, сны и галлюцинации имеют четкую связь с реальной жизнью человека, это лишь неисполненные желания, которые проявляются в сознании человека, требуя воплощения. В итоге все сводилось к подавленным и запретным сексуальным желаниям. Юнг, особенно в поздних работах, рассматривал психическую реальность как нечто переживаемое человеком. Сновидения и галлюцинации — это не обман и не шифр, требующий верной интерпретации, а скорее каналы связи с бессознательным. Вопрос о соотношении внешних и внутренних факторов при формировании личности также стал одним из принципиальных. Согласно теории Фрейда, большинство психических расстройств личности возникает еще в раннем детстве, когда ребенок вынужден подавлять сексуальные фантазии и кровосмесительные желания. Юнг отрицал чрезмерное влияние детских фантазий на развитие личности и предпочитал искать причины неврозов в том, что невроз, равно как и остальные заболевания, является следствием репродуцирования в сознании человека архаических переживаний и образов, несовместимых с современной реальностью. При этом, по его мнению, человек рождается с готовым личностным эскизом, а окружающая среда лишь позволяет проявить уже заложенные возможности и особенности. По Юнгу, каждый человек при рождении наследует структуру психики, развивавшуюся в течение сотен тысяч лет — именно эта структура и заставляет индивида определенным образом переживать свой опыт. Определенность эта нашла свое выражение в теории архетипов, влияющих на все чувства, действия и мысли человека.

Литература:

1. Овчаренко В.И. Сабина Шпильрейн: Под знаком деструкции // Логос. — 1994. — № 5. — С.239-256.
2. Философия XX века: учебное пособие. Сост. Добрынина В.И., М., ЦИНО общества "Знание" России, 1997.
3. Фрейд, Зигмунд. Психология бессознательного. СПб, 2002.
4. Юнг. К.Г. Либидо, его метаморфозы и символы. СПб, 1994.
5. Юнг К.Г. Психологические типы. СПб, 2001.

По мере развития классического психоанализа и становления международного психоаналитического движения многие идеи Фрейда подверглись переосмыслению с точки зрения адекватного понимания проблемы человека, культуры и их взаимосвязей.

Ряд сторонников Фрейда, первоначально разделявших его теоретические постулаты и практические рекомендации, со временем не только высказали критические замечания по поводу тех или иных психоаналитических концепций, но и выдвинули свои учения.

Согласно концепции Фрейда о стадиях психосексуального развития, все люди в неизменном порядке, независимо от культурного уровня, проходят 4 стадии психосексуального развития: оральную (0-18мес.), анальную (18мес.-3 года), фаллическую (3-6 лет) и генитальную (от зрелости до смерти). Между шестью годами и юностью – период, когда половой инстинкт находится в латентном, скрытом состоянии. Задача психоаналитической процедуры усматривалась в том, чтобы раскопать в раннем детстве различные слои, где возникают те сексуальные нарушения, которые становятся источником невроза. Особое место отводилось «эдипову комплексу»: ребенок испытывает влечение к родителю противоположного пола, воспринимая родителя одного с ним пола как соперника, вызывающего одновременно и ненависть, и страх. В 1923 Фрейд выделил три основных структуры психики: «Оно» (или «Ид»), «Я» (или «Эго»), и «Сверх-Я» (или «Супер-Эго»). «Я» выполняет функцию ориентации человека во внешнем мире и осуществляет взаимодействие между ним и внешним миром, действуя как ограничитель влечений, соотносящий их требования с соответствующими требованиями совести и реальности. «Оно» включает основные влечения, производные от сексуальных или агрессивных импульсов. «Сверх-Я» отвечает за «удаление» нежелательного. Обычно его соотносят с совестью, которая является наследством моральных представлений, полученных в раннем детстве, и продуктом наиболее важных детских идентификаций и стремлений индивида.

Самый известный из учеников Фрейда, швейцарский психиатр К.Юнг, расширил концепцию бессознательного. Кроме индивидуального бессознательного, Юнг ввел понятие «коллективного бессознательного», которое присуще всему человечеству. В таком «коллективном», или «социальном», бессознательном действуют особые мотивационные факторы, названные Юнгом «архетипами» (т.е. первичными образами). Например, один из архетипов – «анима», персонификация идеала женственности в сознании мужчины – определяет, какие типы женщин нравятся данному представителю мужского пола. Юнг исследовал бессознательное не только посредством интерпретации снов, но и через речевые ассоциации. Данный прием широко применяется в настоящее время в форме теста, использующего сотню простых слов. Испытуемый должен быстро отреагировать на каждое из этих слов. Задержанный ответ, неспособность дать ответ вообще или повторение слов свидетельствует о существовании т.н. «комплекса» – совокупности эмоционально окрашенных бессознательных идей и представлений.

Другой последователь Фрейда, А.Адлер, разработал собственную систему, подвергнув сомнению решающую роль бессознательного. Он рассматривал невроз как следствие комплекса неполноценности. Вместо того чтобы изучать сны, Адлер обратился к исследованию ранних воспоминаний, которые считал ключом к пониманию поведения, мотивации и личности. Личностные проблемы, с его точки зрения, возникают из ощущения социальной бесполезности, а социальные чувства и интересы представляют собой необходимую составную часть полноценной психической жизни.

В 30-е гг. XX века возник неофрейдизм, представителями которого являются К.Хорни, Г.Салливен, Э.Фромм, Э.Эриксон. В качестве механизмов развития личности были объявлены: ощущение тревоги - "коренная тревога" и стремление к ее преодолению (К.Хорни), "межличностное поле" (Г.Салливен) и стремление избавиться от переживания одиночества - "бегство от свободы" (Э.Фромм). Однако все эти разнородные механизмы "социальной" детерминации поведения рассматривались представителями неофрейдизма как врожденные, фатально действующие. В неофрейдизме также проявляется противостояние между личностью и ее социальным окружением.

В.В.Зеленский

Вместо вступления

Базовые открытия З.Фрейда и К.Г.Юнга давно уже вошли в общий фонд западной культуры, сделались общим местом, а кое в чем - и подверглись значительному пересмотру. Психоанализ помимо работы с индивидуальной психикой, несомненно, сделался психотерапией культуры, стал одним из принципиальных формообразующих факторов в становлении нынешнего общественного самосознания. По своему масштабу он оказался своего рода терапевтической революцией, произошедшей в прошлом веке. Вероятно, самой необратимой по своим результатам и самой бескровной в истории человечества. В России по известным всем причинам, эта революция имела свою специфику и, по сути, еще не завершилась.

Если просуммировать все ужасы века предшествующего, то их можно объединить под именем «эпохи человекостроительства» – времени, когда в европейской культуре доминировала иллюзия, что можно «создать нового человека». На службу этому был призван, между прочим, и психоанализ. В 20-е годы прошлого века именно молодое государство в Советской России учредило свой (Государственный) психоаналитический институт в Москве.

Многие политические силы тех лет способствовали тому, что возникли экстремистские диктаторские режимы – в СССР и нацистской Германии. К этому – если смотреть глубже в историю – нас постепенно подвели высокомерие, надменность и самоуверенность Просвещения, руссоизм с его «человек по природе добр», объявленная Ф.Ницше «смерть Бога» и пришествие сверхчеловека (белокурой бестии, советского человека и новой общности – «советский народ»). Что мы получили в результате? Фашизм, коммунизм, изнасилованную исковерканную природу и прочие мерзости культуры ХХ века.

Но надо отдать должное – психоанализ, хотя и родился в потоке культуры Просвещения и ее попыток эмансипировать человечество («человек – это звучит гордо!» и т.п.), все же не стал жертвой ее наивного энтузиазма. Среди грохота фашистских барабанов и вспышек кремлевских салютов сохранялась пессимистическая мысль З.Фрейда о том, что цивилизация подразумевает не только прогресс, но и недовольство собой, что человеческое бытие нуждается в сдерживании и запретах. (Не забудем мичуринское «мы не можем ждать милостей от природы…»). К.Г.Юнг пошел еще дальше в своих предостережениях и заявил, что ритуалы и религиозная жизнь в целом являются архетипическими потребностями. Что они уже сами по себе содержат необходимые ограничения, определенный сеттинг, направляющие линии, директивы или руководящие указания, чья функция носит не только негативный, но и конструктивный характер.

Психоанализ сыграл огромную роль в канализации энергии надменности и нарциссизма, с помощью которых западный разум мечтал сотворить нового человека и человечества из его же собственно «дна» (в понимании М.Горького). Прийдя «из грязи в князи», «кухарка управляет государством»! Но даже сами аналитики не вполне это осознают. Сложное чувство переживается сегодня – гордости и обеспокоенности. Наивное всемогущество все еще живет в массовом человеке. Выражение «мы рождены, чтоб сказку сделать былью» архетипично по своей природе. Оно лишь каждый раз приобретает новые формы. Поэтому «потемкинские проекты» и продолжают работать в общественном сознании – жилье, образование, здоровье и т.п. Сегодня в России мы имеем надежду, что свободный рынок и экономическое развитие, пришедшие на смену коммунистическому «светлому будущему», принесут мир и счастье каждому. Только, как говорил один из героев «Двенадцати стульев» И.Ильфа и Е.Петрова, «деньги вперед!».

Похоже, что в этой надежде доминируют чрезмерный индивидуализм и агрессивное соперничество, которые, напротив, несут в себе риск высвободить деструктивные силы и привести к опасной черте гражданской междоусобицы, репетицию которой мы уже много лет наблюдаем в Чечне.

Мы можем видеть продукты установки на индивидуализм и в нашей профессии психоаналитика. Мы замыкаемся в пространстве аналитических кабинетов, погружаясь в проблемы индивидуальной психотерапии, забывая при этом, что З.Фрейд и К.Г.Юнг были яркими социальными критиками, нацеленными на творческий диалог с культурой. Но культура не пришла к ним на свою первую сессию. Вместо этого она занялась войной и переделом карты мира. Почему? Этот вопрос остался нам. И он весьма насущен для современного психоанализа.

Сегодня мы имеем две наиболее мощных аналитических традиции – монотеистическую фрейдовскую и политеистическую юнговскую. И та, и другая получили широкое распространение в европейской культуре. Одна за счет жесткой фиксированности своих теоретических понятий и медикализированности в части подходов к анализу ярче проявила себя в психиатрии, клинической психотерапии, сексологии. Другая – за счет привязки к символам и образам – получила более широкое распространение в соседних терапевтических областях: арт-терапии, игре в песок, имагинативных терапиях, восточных медитациях, духовных практиках и др.

И это, несомненно, радует. Но наряду с этой радостью неизбежно встает вопрос о пределах или границах психоаналитических идеологий. Следует ли нам стремиться ко все большему охвату этими идеями отечественной культуры? Является ли стремление к такому расширению выражением нашей открытости или же это еще одна победа западной установки на коммерциализацию психотерапии? Не движет ли здесь нами тот экономический предрассудок, прочитываемый как благородное стремление принести пользу людям, твердящий нам, что деятельность и ее продукт должны возрастать бесконечно? Запад уже осознал, что золотой век психоанализа в прошлом и что следует подумать о новых путях развития глубинной психологии. Что нельзя бесконечно жить на проценты с капитала, созданного великими учителями прошлого. Возможно, юбилейная дата, как раз и есть удобный случай задуматься над происходящим.

Очевидно, что психотерапия культуры должна сыграть свою важную роль и в XXI веке. После «смерти Бога» и секуляризации жизни, сопровождавшей нашу культуру весь прошлый век, мы переживаем сейчас то, что называют «смертью идеологий». Кроме того, в России свой языческий бог хотя и умер, но еще не похоронен и, стало быть, не оплакан. И уже одно это чревато определенными социальными взрывами. Конечно, смешно сожалеть о смерти фашизма или коммунизма, однако, следует помнить, что они являлись замещающими религиозными конфессиями. В них верили. Теперь мы остались одни, без прежних ритуалов и веры, и это делает нашу жизнь более невротичной. Мы остались наедине со своим индивидуализмом, без традиционных базовых обязательств перед социумом, и уже одно это способно превратить общественную жизнь в вечную борьбу.

Этот индивидуализм постепенно отравляет наше ощущение человеческого сообщества вокруг, ощущение тех нормальных архетипических границ, которые мы по тоталитарной привычке именуем «порядком» и которые – заставь дурака богу молиться, он и лоб разобьет – вырождались в крайности религиозного или идеологического фундаментализма. Архетипические образы устаревают и отбрасываются, но сами архетипические границы-сеттинги вечны, и важнейшая задача современного психоанализа – помочь их восстановлению. Не через внешние правила, табу и запреты, а через выращивание этих границ изнутри из психического материала – чтобы возвысить наше чувство сопричастности друг другу.

З.Фрейд был первым по-настоящему значительным человеком на моем жизненном пути; никто из тех, с кем мне к тому времени доводилось общаться, не шел с ним ни в какое сравнение. В его поведении и взглядах не было совершенно ничего тривиального. Мне он показался необыкновенно умным, тонким, проницательным, одним словом – совершенно замечательным человеком. И все же мое первое впечатление о нем было в какой-то степени смешанным: чего-то в нем я так и не смог понять .

В каком бы смысле мы не употребляли словосочетание «картина мира» – физическая картина мира, парадигма или риторический оборот, или как синоним «мировоззрения», «философии жизни», Weltanschauung или как-то еще – оно сохраняет коннотацию, добавочное значение, аспект целостности, некоторого законченного представления о чем-то. В случае «картины мира» здесь в качестве объекта представлен «мир», а «картина» означает сам способ целостного представления.

В рамках данной статьи речь пойдет о различиях и сходствах в картине мира в психоанализе З.Фрейда и аналитической психологии К.Г.Юнга.

Общепринятым считается, что К.Г.Юнг разорвал отношения с З.Фрейдом из-за несогласия с идеей сексуальной этиологии неврозов и центральным местоположением эдипова комплекса. Это обстоятельство, помимо еще и расхождений личного характера (Сабина Шпильрейн и др.), разумеется, имеет место, но представляет всего лишь вершину айсберга. Основной массив данных скрыт под поверхностью предъявленной картины, на ее задних планах, располагающихся в глубине «аналитической сцены».

Я позволю себе очень эскизно воспроизвести в сравнительной форме некоторые довольно известные (общие) положения в учениях обоих мэтров.

Зигмунд Фрейд

Он был врачом, человеком и мыслителем, стремившимся к ясности, и симпатизировал рационализму Просвещения, целью которого было рассеять всяческие суеверия, догмы и традиционные недомолвки. З.Фрейд был убежден, что первейшим условием индивидуальной и коллективной эмансипации является свобода от иллюзий, и именно этот постулат составлял повестку дня мыслителей Просвещенческой эпохи, пытавшихся развенчать освященные веками обычаи, традиции и утвердить бесстрастный интеллект на месте чувств, восторгов и религиозных иступлений.

Отсюда, с фрейдовской точки зрения, изначальная функция символа в мифологии и сновидениях заключается в том, чтобы замаскировать намерения и смыслы бессознательной психики, лежащие в глубинной душевной основе. Другими словами, исказить или представить их в ложном свете, сделать эти основополагающие намерения и смыслы приятными и удобоваримыми (и при этом нерасшифрованными) для сознательного восприятия. Тем самым слепые безрассудные влечения через сновидения и симптомы пациента пролагают дорогу для собственного выражения и на своем пути разрушают или расстраивают намерения сознательного, рационального Я .

В соответствии с этим рационалистическим предубеждением, З.Фрейд был также склонен подчеркивать иррациональные и персеверативные свойства бессознательных психических процессов. Это засвидетельствовано, например, в его теориях навязчивого повторения и влечения к смерти, идеям, которым он во многом обязан А.Шопенгауэру, Ф.Ницше и фон Гартману. Соответственно фрейдистски ориентированный специалист сразу же обращает внимание на причины, кроющиеся в раннем детском переживании, и подходит к символизму бессознательного с желанием сбросить с него маску – вот ты какое, бессознательное?! Маска, я тебя знаю! – или же свести объяснение его действия к возобновившейся утечке инфантильных или ранее изжитых импульсов. При таком подходе всегда есть надежда, что высвечивая бессознательные конфликты пациента и терзающие и угнетающие его паттерны, лежащие в психических глубинах и склонные к навязчивому повтору, разум возобладает и в конечном итоге разрушит эти вредоносные фиксации и невротические комплексы.

Карл Густав Юнг

В отличие от фрейдовского подхода, взгляд К.Г.Юнга на бессознательный разум ведет свое происхождение от витализма и натурфилософии Ф.Шеллинга и его последователей, которые сконструировали бессознательный разум в виде одного из проявлений всепроникающей (имманентной) рациональности (неосознаваемой вообще), покрывающей весь космос . Этот Всеобщий Разум невосприимчив (к) и невыразим в ограниченном языке изолированного, сознательного Я . Таким образом, в драматическом контрасте с З.Фрейдом, который рассматривал бессознательный разум, как отсталую, регрессивную часть психического, сопротивляющуюся приспособлению к требованиям реальности, К.Г.Юнг полагал бессознательный разум ориентированным на реальность. Он считал его прогрессивно эволюционирующей силой, которая двигает человека вперед, к совершенно новым ситуациям и конфликтам, а не к простым повторениям прежних. В результате, согласно К.Г.Юнгу, бессознательное управляется своими собственными неартикулированными аргументациями, которые часто превосходят сознательные рассуждения по своей глубине и остроте, так что функция символа в конечном итоге заключается в том, чтобы выразить – а не только и не столько подавить – свои тенденции, скрытые в глубине. Выразить через себя в надежде на то, что сознательное Я с его ограниченной способностью и энергетической возможностью к наблюдению, заметит этот информационный посыл из своих же психических глубин. Вместо того, чтобы разоблачать бессознательное или лишать его силы фальсифицировать или деформировать сознательную осведомленность, К.Г.Юнг относился к снам и мифам, как к внешним выражениям сверхрационального источника мудрости. В отличие от З.Фрейда, он полагал гегемонию разума враждебной духовной жизни человека.

Итак, для З.Фрейда один лишь разум позволял одержать победу над внутренними конфликтами, над отжившими и персеверативными свойствами влечений, которые, будучи оставленными без присмотра, способны приводить к индивидуальным и коллективным разрушениям и окончательному краху. По контрасту, для К.Г.Юнга разум – весьма ограниченный и весьма несовершенный инструмент приспособления, который едва ли способен вникнуть в молчаливые аргументации бессознательного и редко согласовывается с ними. В этом смысле функция символа заключается в том, чтобы установить связь сознания с бессознательными содержаниями в том отношении, в каком сознание еще не готово или не способно к их пониманию и усвоению. Пусть аудитория сама определится с тем, кто ей ближе – Просвещение или же Ф.Шеллинг и А.Бергсон.

Личные повестки дня и интеллектуальные проекты

Но между З.Фрейдом и К.Г.Юнгом существуют также и важные сходства, на которые стоит обратить внимание, поскольку они помогают объяснить их первоначальное сотрудничество и последующий разрыв. И З.Фрейд, и К.Г.Юнг видели себя эмпириками, то есть людьми, строящими рассуждения на основе практического опыта. И в то же самое время оба хотели оставаться культурными героями и наставниками человечества. Также З.Фрейда и К.Г.Юнга отличала их поразительная «творческость» – способность к выстраиванию создающего пространства вокруг себя – и интеллектуальная независимость. Биографы отмечают также их противоречивость в характере – теплоту и щедрость духа, сменявшиеся безжалостным, скрупулезным эгоизмом и манипуляторством, черствостью и равнодушием к реальным нуждам и интересам других людей. Их лидерские стили были глубоко патерналистскими.

Культурные герои, наставники будущих поколений обычно являются политическими или религиозными фигурами или же исключительно одаренными и харизматическими артистами или художниками, такими, как Чарли Чаплин или Пикассо. Представление о том, что психолог или психиатр могут претендовать на подобный статус, выглядит вполне убедительно сегодня, благодаря их же – З.Фрейда и К.Г.Юнга – примеру. Но в их собственное время это могло показаться аномалией – это факт, который мы все склонны забывать. Просвещенческая традиция, которой следовал З.Фрейд, по большей части, гордилась собой за то, что она взломала предрассудки и догмы прежних веков. Она излучала огромный оптимизм по поводу возможностей человеческого прогресса и склонялась к тому, чтобы рассматривать историю как последовательную цепь злодеяний, эксплуатации человека человеком и предрассудков, историю, которая учила, как не следует поступать и чего следует избегать.

По контрасту с З.Фрейдом К.Г.Юнг был пропитан культурной идеологией консервативного Романтизма, представленного историком Якобом Буркхардтом, идеализировавшим прошлую историю как родниковый колодец здоровой и практичной мудрости относительно того, как жить правильной жизнью. Консервативные Романтики обычно осуждали попытки Просвещения порвать с прошлым как невоздержанное желание очистить человеческое общество от предубеждений и предвзятостей и при этом неизбежно лишить его наиболее уравновешенных и гуманных черт. То есть, вместе с водой выплеснуть и ребенка!

Вспомним, в какой ряд поставил себя сам З.Фрейд: вместе с Н.Коперником и Ч.Дарвином. Первый показал, что Земля не центр Вселенной, а человек на ней не управитель оной. Ч.Дарвин лишил человека не только привилегированного положения в Космосе, но и уравнял с прочим животным миром. З.Фрейд считал, что он нанес окончательный удар, который вряд ли можно назвать милосердным: человек не является хозяином даже в собственной душе. Человеческая психика болезненно расщеплена, а сам человек об этом даже и не догадывается.

В последовательно просвещенческом духе З.Фрейд хотел порвать с прошлым и соответственно писал о том, что он – как если бы – лично открыл и нанес на карту планету или неизведанную доселе территорию по имени «бессознательное» З.Фрейд полагал, что открыл сам феномен бессознательной душевной жизни и несводимость психики к сознанию. Хотя мы знаем, что мысль XIX века осознавала это понятие задолго до З.Фрейда, о чем, в частности, написал в свое время и наш соотечественник Петр Рудницкий.

В отличие от З.Фрейда, К.Г.Юнгу всегда доставляло удовольствие – почему, тоже вопрос? – признавать своих предшественников даже тогда, когда ему важно было защитить свою оригинальность в идеях. Как и большинство умеренных Романтиков, он вполне осознанно сохранял чувство почтительности к предкам. По этой причине, К.Г.Юнг смог уложить фрейдовский вклад в психологию бессознательного в живой исторический контекст, а его статьи и наблюдения по этой части до сих пор остаются стимулирующими и прозревающими . В дальнейшем З.Фрейд остался со своим императивом «где было Оно будет Я » и перекрыл себе путь к дальнейшей децентрализации психического.

Но процесс исцеления от нарциссизма и мегаломании продолжался. К.Г.Юнг продолжил этот переход. Согласно его модели, бессознательное психическое состоит не только из забытых переживаний, но и содержит сам генетический код психического, существовавший еще прежде любого Я , которое происходит из него, а не наоборот. Этот «код» является общим для всех и содержит универсальный психический язык, засвидетельствованный мифами, сказками, легендами, патологическими манифестациями, сновидениями. Глубинная его часть в форме коллективного бессознательного объединяет психические свойства всего человечества как некоего общего целого. На фоне бессознательного психического Я съеживается еще более, сопоставление делает его бесконечно малым. Произошло осознание того, что «не психическое во мне, а я в психическом». В подобном осознании, в частности, релятивизируется и преодолевается психоцентризм (Психоцентризм в данном случае представляет неспособность носителя той или иной психологической доктрины признать –кроме своей собственной – валидность и других психологических воззрений и теоретических построений).

Отношение к религии и к психотерапии

Как наследник культуры Просвещения, З.Фрейд предъявил свою враждебность организованной религии и мистицизму во всех их формах и проявлениях. Религиозная вера для З.Фрейда аналогична или равнозначна коллективному обсессивному неврозу. Юнговское отношение в этом вопросе совершенно иное. К.Г.Юнг рассматривал религиозные верования и переживания как пути к трансцендентному, к возвышению, целостности и индивидуации, и – если коротко – как побуждение к здоровью и интеграции. Но хотя он приветствовал диалог с клириками и теологами всех верований и конфессий, особенности собственного его темперамента к ереси и всему эзотерическому делали его отношение к организованным религиям крайне амбивалентным. Он всячески подчеркивал приоритет религиозного переживания в сравнении с конфессиональным верованием. Соответственно, в отличие от З.Фрейда, он приветствовал мистицизм как допустимый и оправданный путь к трансцендентному знанию. Он погрузился в изучение китайской Книги Перемен, в гностицизм, алхимию, Каббалу, даосизм и тантрическую йогу.

Сохраняя свою специфику в подходе к сакральному, З.Фрейд и К.Г.Юнг следовали двум различным эпистемологиям, и двум различным подходам к терапевтической технике. Фрейдовский метод является преимущественно дистанцирующим и аналитическим, на каждом отрезке оценивающим плоды внимательного безучастного наблюдения . З.Фрейд методично продолжал свою работу с пациентом, собирая факты, отмечая аномалии, делая выводы, проверяя гипотезы и т.д., не отступая от своей нейтральности, оставаясь для пациента закрытым.

Юнговский подход к терапии приветствовал участие аналитика и эмпатическую идентификацию со своим пациентом в прямом с ним взаимодействии. Резюмируя эти различия, можно сказать, что личность и когнитивный стиль З.Фрейда были преимущественно аполлоническими, а К.Г.Юнга – дионисийскими.

Несмотря на всю разницу, оба были по своей сути ламаркистами в мировоззрениях (картинах мира). Они твердо верили в унаследованность приобретенных признаков и были привержены положению о том, что «онтогенез повторяет филогенез». Этот постулат позволил им обеспечить строительные леса для многих теоретических нововведений не только в клинике, но и в социальной психологии, в религии и политике. Утвердив свои клинические позиции в профессиональной среде и общественном мнении, З.Фрейд и К.Г.Юнг начали постепенно расширять границы своих теорий за пределы клинического сеттинга, двигаясь в сторону общих оснований гуманитарных наук или дисциплин. Если индивидуальное развитие повторяет развитие целого вида и воспроизводит в конспективнойй форме видовую историю, то остается только предположить, что требуется сложное и мощное междисциплинарное усилие, чтобы ассимилировать и связать вместе – синтезировать – эти различные дисциплины, которые отображены на условной карте различными направлениями и измерениями этих гомологических (соответственных) процессов. Физическая и культурная антропология, сравнительные религия и мифология, археология, история, искусство, литература, неврология, генетика, лингвистика – все вдруг объединились друг с другом в зародышевой форме и стали частью большой картины, которая манит к себе и призывает к более глубоким исследованиям и еще большей интеграции.

Психотерапия и мифология

З.Фрейд сказал, что все открытия новых переживания и обретения нового опыта – это вопрос переоткрытия старых переживаний и прежнего опыта, что новый опыт является обновленным изданием внутренних процессов, первоначальные планировки которых хранятся внутри нашего разума. Но то, что мы обнаруживаем вокруг себя, является, прежде всего, материалом самого воображения, творческого воображения, которое формирует Вселенную и одушевляет историю. Сделав мифологию центральным компонентом своей теории, З.Фрейд надеялся, что К.Г.Юнг «отвоюет» религию и мифологию для психоанализа. После их разрыва эта миссия была «поручена» Отто Ранку, который и делал это по своему долгу более чем десять лет. В широком смысле психоанализ никогда и не был просто клинической дисциплиной, а скорее представлял последовательную попытку понять индивида и общество в их историческом, динамическом и диалектическом взаимодействиях, свободных от шор условностей и предрассудков. В результате по своему масштабу и характеру мы имеем дело с унаследованной междисциплинарной отраслью знания, даже если ее отправной точкой и является психотерапия неврозов. Попытки обнаружить соответствия и связующие нити между психопатологическими условиями, личностной теорией, социальной психологией, политикой, религией и так далее до сих пор всякий раз натыкаются на внутреннее противостояние между всеми вышеназванными дисциплинами.

Равно как и попытки сузить масштаб психоанализа и (или) аналитической психологии и вместить их в одну более клиническую специализацию – медицинскую или психологическую – входят в этот молчаливый сговор с этим междисциплинарным соперничеством.

Либидо и психическое развитие

В свое время З.Фрейд и К.Г.Юнг предположили, что онтогенетическая последовательность от зачатия до рождения проходит сквозь серию единообразных унифицированных фаз или стадий, следуя по траектории от одноклеточных организмов через растения, рыб, рептилий, примитивных млекопитающих и так далее. Далее, что этот эволюционный процесс в миниатюре продолжается и во внеутробной внешней среде, хотя теперь уже индивид, принявший отчетливую человеческую форму, воспроизводит ранние фазы культурной или специфически человеческой истории, а не других животных или «доживотных» предшественников человека как вида.

Основываясь на клинических данных, З.Фрейд и К.Г.Юнг предположили также, что психологическое развитие, которое в идеале соизмеримо с физическим созреванием, может происходить в более или менее автономном режиме при неблагоприятных условиях окружающей среды или под давлением конституциональных/генетических факторов. Когда это происходит, у индивида может развиваться невроз, психоз, фобия или перверсия, вызванная задержкой в развитии (фиксация) или возвращение к более ранней стадии психологической эволюции (регрессия), которую в тех случаях, когда это возможно, пытается улучшить или исправить анализ.

Между тем, З.Фрейд и К.Г.Юнг допустили, что фиксация на (или регрессия к) какой-то точке онтогенетической последовательности находит свое подтверждение в манифестных симптомах и бессознательных фантазиях. Их содержание – будучи личным, на одном уровне – прислушивается к более ранним филогенетическим или культурным стадиям развития, которые продолжают окрашивать, формировать или вмешиваться в наши сознательные бодрствующие мысли и процессы. На этом пути, регрессирующий индивид, Я которого ослаблено, волей-неволей отбрасывается назад в коллективную сферу существования. Здесь находят свое объяснение параллели между невротическими и особенно психотическими фантазиями и мифологическими мотивами архаических обществ и древних цивилизаций, равно как и многими художественными мотивами и предрассудками. Даже при отсутствии очевидного расстройства, З.Фрейд и К.Г.Юнг допускали, что скоротечные невротические расстройства и кризы того или иного сорта неизгладимо вплетены в ткань (структуру) любого «нормального» человеческого существования – во фрейдовскую «психопатологию обыденной жизни», в юнговские «комплексы». Хотя они и актуализируют эпизоды или аспекты нашего личного прошлого, неразрешенные внутренние конфликты, эти скоротечные и относительно слабые расстройства также отдаются эхом нашего коллективного прошлого с его травмами и превратностями, начиная с доисторических времен.

В этой логике существует и вид коллективной регрессии в рамках или границах нормы, как правило, капризной и непостоянной, который облегчает непрерывное «возвращение вытесненного» при помощи давно забытых эпизодов и процессов из давней пре-истории, которая разыгрывается заново. Так что несмотря на прогресс в овладении природой и изменения в политической и социальной организации, доведенной до совершенства технологией и историческими потрясениями, «безвременный» характер бессознательного, впервые отмеченный А.Шопенгауэром, указывает, что те же самые коллективные драмы, разыгрываемые снова и снова, не имеют, в реальности, видимого конца. Между тем, миф, ритуал, религиозные идеи и артефакты (или их секулярные суррогаты) обеспечивают путеводную нить к ядерным конфликтам и динамизму коллективной жизни. Так же, как звезды в астрономическом телескопе отражают события в реальном, но давно ушедшем времени, эти неизменные паттерны бессознательного демонстрируют свое зарождение в следах, которые бесконечно реверберируют в будущее.

Конечно, в рамках указанного филогенетического консенсуса З.Фрейд и К.Г.Юнг расходились по многим вещам. З.Фрейд, просвещенческий мыслитель, желал порвать с прошлым, думал о филогенетическом наследии как о перманентной угрозе нашей рациональности и как о чем-то, что должно быть проанализировано и преодолено насколько это возможно. Романтик К.Г.Юнг, рассматривал это как потенциальную угрозу внутренней целостности Я и коллективному благополучию, но также и как репозиторий для бессознательной мудрости вида, которым мы пренебрегаем с опасностью для себя.

Другим тактическим различием в рамках стратегического консенсуса было их представление или понимание психической энергии или либидо, вызвавшее самую неистовую полемику с обеих сторон. Но и З.Фрейд, и К.Г.Юнг были согласны друг с другом в том, что когда индивид прекращает двигаться «вперед» в своем поступательном развитии, то – в форме фиксации или регрессии – начинает развиваться болезненное состояние.

Понятие либидо у З.Фрейда было специфически сексуальным по своему характеру и привязанным к массе механистических предположений и допущений относительно природы организма как закрытой системы. Юнговское понятие о психической энергии было более обобщенным, открытым и телеологическим по своему характеру . Несомненно, его подход также открыт для критики, но его преимущество состоит в том, что не затемняются без разбора границы между сексуальными потребностями и чувствами и другими человеческими интересами и запросами. К.Г.Юнг поддерживал то мнение, что сексуальность наполняет любой вид человеческой деятельности: искусство, науку, религию, психотерапию, спорт и т.д. Но он протестовал против первичности сексуальных потребностей и интересов. Против их первенствования над всеми другими, против рассмотрения всех других потребностей и интересов как простых (сублимативных) отклонений или производных форм сексуального желания.

Другой аспект расхождений по поводу психической энергии заключался в том, что З.Фрейд и К.Г.Юнг по-разному относились к регрессии. Оба утверждали первичность регрессивного компонента психического, который запускает встречное течение нормальному, «прямому» потоку либидо даже в отсутствии внешних барьеров и фрустраций.

К.Г.Юнг утверждал, что болезненная фиксация на материнском образе – включая откровенно инцестуозные фантазии – символизирует желание вернуться во внутриутробное существование и совершенно оставить свое индивидуирующее развитие.

Подход З.Фрейда был другим. Регрессия в его словаре была неизменно ругательным словом и никогда – посредником интеграции или обновления. Согласно З.Фрейду, регрессия может выступать в двух ипостасях – в нарциссическом плане и как регрессия Танатоса. Человек, регрессировавший нарциссически, забирает назад все свои либидинальные катексисы на внешние объекты, все свои связи с реальностью и увязывает их только с фигурами внутренней фантазии в попытках восстановить условия внутриутробной жизни . В этом месте его теоретизирования связь между регрессией и сильным стремлением восстановить внутриутробное существование – на которое К.Г.Юнг обратил внимание еще раньше (символы трансформации) – видна заметно. Хотя очевидное сходство никогда самим З.Фрейдом не признавалось – здесь перед нами непосредственный пример ученика, который обучает учителя и, тем самым, потенциально осложняет дальнейшие отношения.

По контрасту преимущественно регрессивные побуждения которые З.Фрейд постулировал в «По ту стороны принципа удовольствия» (1920 г.), не были связаны с внутриутробными фантазиями, интроверсией и т.д., а с очевидным побуждением у живых вещей вернуться в неорганическое состояние, так как их репродуктивное обязательство перед видом выполнено, осуществилось. Джон Керр отмечал, что понятие инстинкта смерти дало возможность З.Фрейду утверждать первенство эдипова комплекса в коллективном бессознательном и лишить нуминозной силы материнское имаго, которой его наделил К.Г.Юнг, следуя за Бахофеном .

В любом случае, в результате вышеупомянутых сходств и различий З.Фрейд и К.Г.Юнг прочертили контуры коллективной психики различными способами и в отношении к: 1) единству или плюральности «коллективного бессознательного» и 2) первенству патернального или матернального имаго в культурном, историческом и индивидуальном развитии. Как и А.Шопенгауэр, оба – З.Фрейд и К.Г.Юнг рассматривали бессознательный разум как «безвременный». Априорные кантианские категории, законы пространства и времени, каузальность и логика, которые регулируют функционирование ориентированного на реальность Я (или персоны ), не затрагивают самых глубоких слоев личности, уходящих вглубь до непостигаемых источников инстинкта и коллективной жизни. И тут консенсус превалирует.

В 1912 году, когда взаимная очарованность друг другом спала, З.Фрейд, с возрастающей горячностью, настаивал, что поразительная множественность мифологических символов представляет всего лишь множество производных выражений одного и того же самостного унитарного или «сердцевидного» комплекса – эдипова , как его теперь называют. Хотя З.Фрейд в конечном итоге допустил наличие до-эдипальных проблем и процессов у женщин, он всегда рассматривал культуру и цивилизацию как по существу маскулинные достижения, в которых женщины участвовали просто как пассивные наблюдатели или объекты желания и никогда не были носителями нуминозной силы или притягательности сколько-нибудь близкой «первоотцу». В той степени, в которой это занимало З.Фрейда, если пациент являлся лицом мужского пола, то над всеми остальными процессами развития довлела амбивалентность по отношению к отцу и страх кастрации. И это длилось до тех пор, пока пациент не развивал в себе «реверсный эдипальный комплекс».

Коллективное бессознательное К.Г.Юнга было более плюралистическим, нежели у З.Фрейда. Вместо одной архетипической драмы, являвшейся ядерным или центральным комплексом, из которого произрастали все остальные проявления, К.Г.Юнг допустил неопределенное число коллективных репрезентаций, смысл которых или центральность варьировались в соответствии с потребностями, условиями и всем психическим закулисьем субъекта. Их подвижность и гибкость в отношении множественности сосуществования коллективных представлений была всякий раз достойна похвалы до какого-то момента, поскольку это не влекло за собой редукционистской программы подгонки сбивающих с толку своим изобилием мифических идей к прокрустову ложу одного единственного ядерного конфликта. К.Г.Юнг положил в основу своих доводов существование ядерной драмы, которая принимала характер первостепенной важности из-за своей кросс-культуральной универсальности, а именно – процесса индивидуации, то есть отделения от матери.

Фрейдовская теория нарциссизма и постепенного появления Я из недифференцированной матрицы инстинкта и фантазии весьма походила на юнговские идеи (символы трансформации). Их доктринальные различия, которые сводились к толкованию сновидений (редуктивное-нередуктивное), первичности эдипова комплекса и понятия либидо, обострились от столкновения личных амбиций и/или сексуальных секретов, которыми они делились друг с другом, что и привело к окончательному расхождению.

Резюме

Можно полагать, что причиной разрыва отношений были не только клинические моменты. Путь, по которому К.Г.Юнг и З.Фрейд интерпретировали свои клинические данные определялся их приверженностью предшествующим культурным принципам. То, что З.Фрейд пытался перенести, разрушить и в каком-то смысле сохранить богатство идей и прозрений, которые он извлек из эпохи Просвещения, равно как и из немецкого Романтизма – оказалось невозможным проектом: свидетельством тому было и то, что К.Г.Юнг не смог окончательно его подтвердить или обосновать. В отличие от З.Фрейда, у К.Г.Юнга не проявилось желания совместить эти два расходящихся направления европейского «духа времени». Почему? Потому что на этой «площадке» доминировал З.Фрейд. Тем не менее, как и З.Фрейд, К.Г.Юнг рассматривал себя изначально как эмпирика, хотя позже переместился на позиции феноменологии. Его акцент на первичности материнского имаго в проспективном характере бессознательных ментальных процессов отражает его несомненную приверженность Романтизму – в частности, К.Карусу и И.Бахофену.

Сейчас стало очевидно, что ни З.Фрейд, ни К.Г.Юнг не обладали монополией на истину, но их теории, так впечатлившие умы последующих поколений специалистов, относительно бессознательного разума, подтверждают тщательность и добросовестность проведенной ими работы и вызывают почтительность к обоим.

История реабилитировала К.Г.Юнга, оправдала его поступок в плане разрыва с З.Фрейдом (иначе мы не имели бы аналитической психологии), но этот факт редко признается в современной аналитической историографии. Сегодня мы являемся свидетелями впечатляющего изобилия психоаналитических школ, начиная от теории объектных отношений, психологии самости, межличностного психоанализа и лаканизма, и столь же быстрого расширения постюнгианских подходов. Сегодня, последователи К.Г.Юнга в целом более внимательны к инновациям в психоанализе, чем последователи З.Фрейда к новым идеям в аналитической психологии.

(Совместные конференции уже давно проводятся. Я был на пражской. И они изначально инициировались юнгианцами).

Культурно-историческая картина мира, Weltanschauung , представляется сегодня чрезмерно насыщенной. Ее можно смело переформатировать. В чем же дело? Неужели со времен З.Фрейда и К.Г.Юнга мы так и не сдвинулись с места? Вечные дети вечных отцов. Неужели наши клинические понятия и практика так и не освободились от античного культурного багажа, которым З.Фрейд и К.Г.Юнг наполнили консультационные кабинеты?

Чьи же мы дети сегодня? Вероятно, по большей части, З.Фрейда? З.Фрейд в качестве наследника просвещенческой традиции, полагал, что психологию бессознательного можно развивать на чисто научной и эмпирической базе. По контрасту с ним, К.Г.Юнг сравнивал тех, кто воображали, что они свободны от всяких культурных предубеждений и пристрастий, с наследниками барона Мюнхаузена. Он настаивал на том, что культурные предубеждения формируют теории человеческой природы и, соответственно, как следствие, клинические идеи и практики. Если он был прав, то культурная предвзятость обладает достаточной мощностью или влиянием, чтобы оставаться бессознательной.

Мы не отрицаем, что культурные предубеждения формируют клинические идеи и практики в случае наших предшественников. Но как быть в нашем собственном случае? В какой степени мы ответственны за свои методологические и терапевтические установки? Каким образом наш культурный контекст воздействует на наш контент, на конкретную аналитическую работу и на нашу картину мира. Многие из нас вышли из советской психотерапии с ее официальной идеологией – диалектическим материализмом, который в качестве теоретического инструмента остается вполне работоспособным. Искушение безоглядно порвать с прошлым, отвергнуть своих феодальных предшественников должно сопрягаться с сохранением традиции, преемственности и внутренней целостности. В конце концов наши анализанды, клиенты и пациенты – также люди плоть от плоти из этого прошлого. И это следует учитывать в аналитической работе. От впадения в крайности на пути самоидентификации нас оберегает герменевтика, которой нас обеспечивает современный Дух времени. Хотя и она не является панацеей от интеллектуальных фиксаций.

Литература

1. Фрейд З. О нарциссизме// Очерки по психологии сексуальности. – Минск: «Поппури», 2003. – с.117-144.
2. Фромм Э. Психоанализ и этика. – М.: Республика, 1993. – 415 с.
3. Элленбергер Г. Открытие бессознательного. В 2-х т. – СПб., 2001-2004.
4. Юнг К.Г. Воспоминания, сновидения, размышления. – М.: Практика, 1998. – 480 с.
5. Юнг К.Г. О природе психе. – М.: «Рефл-Бук», 2002. – 415 с.
6. Юнг К.Г. О психической энергии// Хардинг М.Э. Психическая энергия: превращения и истоки – М.: «Рефл-бук», К.: «Ваклер», 2003. – С.11-15.
7. Юнг К.Г. Психотерапия и мировоззрение// Юнг К.Г. Аналитическая психология. Прошлое и настоящее. – М., 1995. – С.45-52.
8. Юнг К.Г. Фрейд и Юнг: разница во взглядах// Юнг К.Г. Критика психоанализа. – СПб., 2000. – С.263-272.
9. Kerr J. A most dangerous method. – N.Y., 1995.

Записаться на прием

Карл Густав Юнг и его вклад в психоанализ (к 130-летию со дня рождения)

Литвинов А.В., Литвинова Т.А.

ИЗ ИСТОРИИ ПСИХОАНАЛИЗА

Кажется, что одна только родословная Карла Густава Юнга (1875-1961), будущего основателя аналитической психологии, располагала его к занятиям медициной. Его прадед Игнац Юнг (1759-1831) и дед Карл Густав Юнг (1794-1864) по отцовской линии были известными врачами . Прадед руководил лазаретом во время наполеоновских войн, дед участвовал в создании Базельского университета и более сорока лет был его профессором, пользуясь известностью как анатом, хирург, акушер и терапевт. Отец - Иоганн Пауль Ахиллес Юнг (1845-1896) был пастором евангелической реформаторской церкви, активно интересовавшимся модным в то время изучением Востока и традиционными мистическими учениями. Мать Юнга Эмилия, урожденная Прайсверк (1848-1923) была дочерью базельского епископа .

К.Г.Юнг родился 26 июля 1875 г. в общине Кессвиль швейцарского кантона Тургау. До девяти лет он оставался единственным ребенком в семье, ему были свойственны замкнутость и склонность к уединению. С 6-летнего возраста, обучаясь под руководством отца латыни, К.Г.Юнг ко времени поступления в гимназию Базеля намного опережал своих сверстников в развитии. В возрасте 19-ти лет юный библиофил Карл Густав приобрел книгу Эразма Роттердамского, которую он открыл на фразе «Vocatus atque non vocatus deus aderit » - «Проси или не проси - бог присутствует всегда». Эти слова, которые вскоре были выгравированы на его экслибрисе, К.Г.Юнг впоследствии высек на камне над входной дверью своего дома.

К.Г.Юнг поступил в Базельский университет в 1895 г. сначала для изучения естественных наук, но вскоре предпочел медицину. Еще на младших курсах университета ему часто попадались книги по спиритизму, месмеризму и подобным направлениям. Чем он, как и многие его сверстники, весьма увлекся, принимая впоследствии неоднократное участие в спиритических сеансах. В то же время он активно интересовался философией, в особенности трудами И.Канта и А.Шопенгауэра. Лишь незадолго до выпускных экзаменов К.Г.Юнг прочел предисловие к руководству по психиатрии Р.Ф. фон Краффта-Эбинга, которое произвело на него неизгладимое впечатление . К.Г.Юнг почувствовал, что для него начинается именно тот путь, который он так долго искал. Вспоминая об этом в 1955 г. в передаче британской компании Би-Би-Си, посвященной его 80-летию, К.Г.Юнг говорил: «...Тогда я сразу решил стать психиатром, так как, наконец, увидел возможность соединить мой интерес к философии, естественным наукам и медицине, что было для меня главной задачей» . Это решение реализуется весьма успешно в 1900 г., когда К.Г.Юнг под руководством профессора психиатрии Э.Блейлераприступает к работе в цюрихской клинике Бургхольцли. Размышления над клиническими случаями, с которыми пришлось встретиться там К.Г.Юнгу, позволили ему систематизировать свои давние наблюдения за оккультными сеансами, что и послужило основой для его первого опубликованного труда - «О психологии и патологии так называемых оккультных феноменов» .

В этой работе, ставшей одновременно и диссертацией К.Г.Юнга на право получения звания доктора медицины, он, в частности, писал, что «расщепление личности у медиумов-спиритуалистов восходит к инфантильным тенденциям, а основы систем фантазирования наполнены сексуальными побуждениями». Уже в этой работе К.Г.Юнга фигурирует несколько ссылок на «Толкование сновидений» З.Фрейда и «Исследование истерии» Й.Брейера и З.Фрейда.

Здесь же К.Г.Юнг рассматривает феномен словесных ассоциаций. Этой теме он посвящает бóльшую часть своих исследований в течение нескольких последующих лет: результаты описаны в «Исследованиях словесных ассоциаций» с подзаголовком «вклад в экспериментальную психопатологию». К.Г.Юнг считал тогда, что эксперимент со словесными ассоциациями позволяет наиболее эффективно определять личностные расстройства вследствие эмоционального перенапряжения. З.Фрейд благосклонно отнесся к исследованию молодого ученого, отметив, что результаты этого наблюдения в скором времени возможно будут согласовываться с психоаналитическими подходами и что таким образом между экспериментальной психологией и психоанализом будет переброшен первый мост .

В Бургхольцли К.Г.Юнг имел богатые возможности для применения своих ассоциативных тестов к больным, страдающим dementia praecox - «ранним слабоумием», как тогда называли шизофрению . Свои наблюдения после трех лет работы он представил в труде «Психология dementia praecox », завершенном в 1906 г. . Как признал Э.Джонс, эта работа «стала событием в истории психиатрии». Другой приверженец З.Фрейда, А.Брилл написал предисловие к английскому переводу этой книги, где подчеркнул, что вместе с исследованиями З.Фрейда эта работа «формирует краеугольный камень современной интерпретативной психиатрии» . В самом начале книги К.Г.Юнг дает один из наиболее обширных для того времени обзоров теоретической литературы, посвященной dementia praecox . Свою собственную позицию он основывал на синтезе концепций самых разных исследователей, в особенности - Э.Крепелина, П.Жане и Э.Блейлера, подчеркивая при этом, что сам как исследователь наиболее обязан «оригинальным концепциям Фрейда», который «в своих работах по истерии, неврозу навязчивости и сновидениям... в конце концов дал все необходимое».

В 1900 г. Э.Блейлер порекомендовал К.Г.Юнгу сделать обзор по только появившемуся «Толкованию сновидений» З.Фрейда - книги, по прочтении которой К.Г.Юнг пришел к выводу, что это настоящий «шедевр». Следует отметить, что целый ряд людей того времени начали свое знакомство с психоанализом именно с этой книги. Позже К.Г.Юнг читал и другие работы З.Фрейда, а в своей работе о шизофрении цитировал две фрейдовские статьи о защитах при «нейропсихозах». В 1894 г. З.Фрейд писал о брошенной своим возлюбленным девушке, чье Эго отвергало идею, что «его здесь нет», привлекая механизм галлюцинаций, в которых «звучал» его голос. В таком галлюцинаторном психозе, считал З.Фрейд, как и при истерии и неврозе навязчивости, симптомы возникают как результат попыток защититься от подавленных, неприемлемых желаний. Эти расстройства он и предлагал считать «нейропсихозами». В 1896 г. З.Фрейд привел случай шизофренической паранойи для того, чтобы показать, что также, как и при истерии и неврозе навязчивости, эмоционально неприемлемый опыт или желания частично принимаются сознанием посредством компромиссных симтомокомплексов, представляющих собой возвращение вытесненного. В своей книге о шизофрении К.Г.Юнг отметил, что подавленные намерения неразрывно связаны с аффектом; проводя свои ассоциативные эксперименты, он назвал эту комбинацию «комплексом».

Не только сила комплексов, устремляющаяся к проявлению в сознании, ведет к возвращению вытесненного. К.Г.Юнгу была близка концепция П.Жане о том, что сознание само по себе может быть ослаблено (abaissement du niveau mental ), как это бывает во время пребывания в гипнотическом состоянии, и что бессознательные процессы таким образом могут стать осознаваемыми. Кроме того, причиной этому могут быть выраженные комплексы или нарушения сознания и восприятия как при истерии, так и при шизофрении. В соответствии со взглядами того времени, находящимися под сильным влиянием Э.Крепелина и его школы, шизофрения рассматривалась как необратимое состояние, а истерия - как потенциально излечиваемое. К.Г.Юнг писал, что «последствия истерогенного комплекса обратимы», тогда как последствия комплекса «dementia praecox » «более или менее» необратимы. Э.Крепелин считал, что необратимый характер шизофрении обусловлен влиянием неизвестного метаболита («аутотоксина»), являющегося причиной возникновения этого заболевания. Й.Блейлер также полагал, что некоторые органические состояния (интоксикация, инфекция, «глиальная пролиферация» и др.) могут быть детерминантами этого заболевания. В «Психологии dementia praecox » К.Г.Юнг признавал, что Э.Крепелин и Э.Блейлер могут быть правы, но предположил, что этот токсин при шизофрении вырабатывается так же, как и при соматических заболеваниях; в дальнейшем он заявил, что истерогенный симптомокомплекс никак не связан с выработкой токсина.

Таким образом, К.Г.Юнг не только обобщил существовавшие теории воедино, но и самостоятельно построил психосоматическую модель шизофрении, где мозг становится органом-мишенью. Комплекс со своим мощным аффектом стимулирует выработку токсина, поражающего мозг и ослабляющего его психическое функционирование; комплекс обусловлен деятельностью бессознательного, вызывая, в частности, типичные симптомы шизофрении (аналогия с «возвращением вытесненного» по З.Фрейду). Благодаря этим соображениям, сформулированным К.Г.Юнгом в 1906 г., стало возможным изучать шизофрению в рамках психоаналитической доктрины. Начиная с 1914 г., он пошел дальше, предлагая считать, что, по крайней мере, пограничные с шизофренией пациенты вполне могут вернуться к нормальной жизни. Следует напомнить, что все это происходило тогда, когда сам З.Фрейд был далеко не столь оптимистичным в отношении применения психоанализа к таким пациентам, считая их слишком закрытыми для терапии.

Немногим ранее выхода в свет этой книги, в апреле 1906 г., К.Г.Юнг начинает свою переписку с З.Фрейдом, а в феврале 1907 г. происходит их первая встреча, которая длится непрерывно на протяжении тринадцати часов. Вспоминая о ней впоследствии, К.Г.Юнг писал, что З.Фрейд произвел на него весьма глубокое впечатление, хотя и показался при этом несколько эксцентричным человеком .

З.Фрейд был благодарен Цюрихской психиатрической школе, к которой принадлежал К.Г.Юнг, за понимание идей психоанализа. Он жаждал того, чтобы психоанализ стал достоянием широкой международной научной общественности, а Швейцария виделась ему ступенью к достижению этого. И не потому, что Вена представлялась З.Фрейду столь удаленной от известных научных центров, но потому что именно в Австрии он чувствовал особенно предвзятый критицизм. В письме к К.Абрахаму весной 1908 г. он писал, что только появление К.Г.Юнга «на сцене» позволило избежать упреков в том, что психоанализ - это исключительно «еврейское национальное дело». Он расценивал К.Г.Юнга как библейского Иисуса Навина, призванного познать землю обетованную психиатрии, которую сам З.Фрейд, словно Моисей, мог только увидеть .

В то же время З.Фрейд опасался, что К.Г.Юнг вознамерится его «низвергнуть». Чувства З.Фрейда к К.Г.Юнгу были параллельны с тенденциями у самого К.Г.Юнга колебаться между искренней поддержкой воззрений З.Фрейда и стремлением вносить в них поначалу осторожные, а затем и все более решительные коррективы.

В течение последующих лет К.Г.Юнг написал ряд статей, пунктуально следуя вехам фрейдовского учения. Особенно четко эту тенденцию можно заметить в статье «Значение отца в судьбе отдельного человека», впервые опубликованной в 1909 г. . Можно сказать, что именно в этот период К.Г.Юнг внес свой наиболее существенный вклад в становление психоаналитического движения. Несколько месяцев спустя после первого посещения З.Фрейда он создал психоаналитическое общество в Цюрихе, а позднее, в 1908 г., выступил в качестве организатора первого Международного психоаналитического конгресса в австрийском городе Зальцбурге. Этот конгресс положил начало существованию первого психоаналитического периодического издания - знаменитого «Jahrbuch f ü r psychoanalytische und psychopathologische Forschungen » - «Ежегодника психоаналитических и психопатологических исследований». В 1909 г. К.Г.Юнг покинул пост главного врача клиники Бургхольцли с тем, чтобы целиком посвятить себя психоаналитической деятельности. В 1910 г. во время проведения конгресса в германском городе Нюрнберге была основана Международная психоаналитическая ассоциация (МПА) и К.Г.Юнг вместе с З.Фрейдом были избраны его со-президентами, несмотря на протест Венской группы. Избрание К.Г.Юнга, как писал позже З.Фрейд, было связано с «исключительной талантливостью ученого, вкладом, который мы уже сейчас можем использовать в психоанализе, независимой позицией и уверенной энергии, которую постоянно привносит его личность» .

Однако К.Г.Юнг уже тогда был готов приступить к реализации другого проекта, связанного с возможностью применения психоаналитического метода для исследования некогда так очаровавших его мифов, легенд, сказок, классических повествований и поэтических фантазий. Более года потребовалось К.Г.Юнгу для опубликования результатов этих исследований в 3-м выпуске «Jahrbuch ...» под названием «Либидо, его метаморфозы и символы. Часть I» . Ш.Ференци, хотя и подверг эту работу едкой критике, все же заметил, что знание К.Г.Юнгом классической литературы и мифов следует признать достойным уважения . В этой работе, ссылаясь на многочисленные источники, К.Г.Юнг проводит параллель между фантазиями первобытных людей, выраженными в мифах и легендах, и аналогичным им по своей сути детским мышлением. Он продемонстрировал также взаимосвязь между психологией сновидения и психологией мифа. О.Ранк, Ф.Риклин, К.Абрахам и Э.Джонс в целом приходили к подобным выводам. К.-Г.Юнг же сделал уникальное для того времени предположение, что психика «располагает историческими пластами», содержащими «архаичные ментальные продукты», проявляющие себя при психозах, когда имеет место «выраженный» регресс. Он утверждал, что символы являются неизменными на протяжении веков, они «типичны» и не могут быть присущими одному индивиду. В этих идеях можно обнаружить элементы только зарождавшейся тогда более поздней концепции К.Г.Юнга о коллективном бессознательном.

З.Фрейд всегда с энтузиазмом относился к обращению ученых к мифологии. Он был впечатлен этой работой К.Г.Юнга и написал несколько месяцев спустя после ее появления, что К.Г.Юнг обрел прекрасную область для своих утверждений и что мифопоэтические силы рода человеческого не только не устаревают, но до настоящего времени проявляют себя в неврозах по отношению к тем же психологическим проявлениям, что и в отдаленном прошлом . В заключение своего комментария З.Фрейд согласился с позицией К.Г.Юнга, что сновидения и невротические фантазии сходны не только с мышлением ребенка, но также и с первобытным разумом, как нам его представляют этнологические и антропологические работы. В следующем году К.Г.Юнг переходит к более подробному описанию представления о коллективном бессознательном - вначале во второй части «Либидо, его метаморфозы и символы» (1912), а затем в курсе лекций, прочитанных им в Нью-Йоркском университете Фордхэм.

В том же номере журнала, где появилась первая часть работы К.Г.Юнга «Либидо, его метаморфозы и символы», З.Фрейд обсуждал механизмы формирования параноидного бреда на примере анализа воспоминаний Даниела Пауля Шребера, психотика, бывшего президента апелляционного суда в Саксонии. З.Фрейд внимательно читал работу К.Г.Юнга о шизофрении, содержащую шесть отдельных ссылок на автобиографические заметки Д.П.Шребера. Тогда З.Фрейд имел относительно мало возможностей изучать психотических пациентов, и это вероятно так, как заявлял об этом К.Г.Юнг: именно он обратил внимание З.Фрейда на биографию Д.П.Шребера. Пытаясь проинтерпретировать его бредовую фантазию о «конце света», З.Фрейд использовал объяснение, что «внутренний беспорядок» у Д.П.Шребера проецировался им вовне, заставляя чувствовать, что мир разрушается. Д.П.Шребер, продолжал З.Фрейд, не был способен удерживать свою связь с внешним миром, поскольку его либидо было закрыто от мира реальных вещей и людей. Но самого З.Фрейда такое объяснение не удовлетворяло полностью, поскольку оно не предусматривало влияния инстинктов. В отсутствии «обоснованной теории инстинктов» он рассматривал две разные гипотезы: предполагалось, что либидо совпадает с «интересом вообще», а также, что нарушение в распределении либидо оказывает разрушительное влияние на Эго.

Во II-й части «Либидо, его метаморфозы и символы» К.Г.Юнг дословно цитирует ключевой пассаж из статьи З.Фрейда, где предлагается альтернатива этим двум гипотезам, и делает акцент на первой из них, то есть что либидо совпадает с «интересом вообще». К.Г.Юнг воспользовался этим удобным моментом для критики психоаналитической теории либидо, отказываясь от ее целиком сексуального содержания. Он аргументировал это тем, что отношения психотика с внешним миром нарушены не собственно из-за проблем его сексуальных интересов, но из-за проблемы проявления интересов вообще. Хотя К.Г.Юнг первоначально защищал позицию З.Фрейда о сексуальности, он никогда не был с этим полностью согласен. Фактически еще до того, как повстречаться с З.Фрейдом, К.Г.Юнг написал в предисловии к работе о шизофрении, что он не может приписать слишком большого значения концепциям З.Фрейда об инфантильной детской травме, как и не может согласиться с идеей о преимущественном положении сексуальности на общей авансцене психической жизни.

И только после этого, в «Тотеме и табу» (1913) З.Фрейд продемонстрировал свое несогласие с этой теорией К.Г.Юнга. В первых трех частях работы, написанных между сентябрем 1911 г. и январем 1913 г., З.Фрейд в своих рассуждениях кажется близким юнговским идеям. Однако в четвертой части, «Инфантильный возврат к тотемизму», написанной весной 1913 г., он демонстрирует расхождение с К.Г.Юнгом. В ней З.Фрейд показал параллель или аналогию между психологией древних людей, детей и невротиков, К.Г.Юнг же предполагал непрерывную целостность архаичного материала, накопленного коллективным бессознательным.

В то время К.Г.Юнг начал все более активно интерпретировать проявления либидо в направлении, не совпадавшем с фрейдовскими предположениями. З.Фрейд отмечал, что либидо не может пониматься в ограниченных сексологических терминах. Когда он впервые представил свою дуалистическую теорию инстинктов (самосохраняющие инстинкты Эго в противовес сексуальным инстинктам), сам термин «либидо» был синонимом достижения чувственного удовлетворения.

Во II-й части «Либидо, его метаморфозы и символы» К.Г.Юнг совершенно корректно отметил, что З.Фрейд, если говорить о психодинамике, практически не дифференцировал неврозы от психозов, считая, что и при тех, и при других имеют место процессы замыкания либидо в себе. Изучавший механизмы формирования паранойи З.Фрейд тогда еще не обращал особого внимания на разницу в динамике либидо при неврозах и психозах. В 1913 году К.Г.Юнг продолжает обсуждать эту тему: если сексуальное либидо просто замыкается на Эго, результатом будет не dementia praecox , но психология аскета , «наполненная попытками искоренить малейший след сексуального интереса». После представления этой аргументации К.Г.Юнг пишет: «Сексуальность бессознательного - это не то, чем она казалась ранее; это всего лишь символ,... шаг к любой жизненной цели, но выражающийся на воображаемом сексуальном языке бессознательного и в мышлении, свойственном более ранним стадиям развития; это восстановление... ранних способов адаптации» .

Около года это утверждение удерживало З.Фрейда от ответа, заставив его пересмотреть свою теорию либидо. Разумеется, он не собирался оставаться безучастным наблюдателем того, что его концепция с тех пор, как он усмотрел в ней единственную основу для понимания психических отклонений, пожалуй впервые подвергается подобным нападкам. Также он не мог не признать уместности отстаиваемой К.Г.Юнгом точки зрения, что теории либидо в том виде, котором она тогда существовала, было недостаточно для объяснения различий между неврозами и психозами.

Ответ З.Фрейда прозвучал в его работе 1914 года «О нарциссизме». Уже на второй странице он указывает на различие: психотик добавляет свое замкнутое либидо к собственному Эго и таким образом возвращается к состоянию инфантильной любви к себе (нарциссизму); невротик же удерживает психический образ объекта внешнего мира, адресуя свое либидо этому образу. Так, невротик не разрушает своих «эротических отношений с персонами и вещами», тогда как психотик теряет свою связь с реальностью, регрессируя к нарциссическому состоянию. Более того, З.Фрейд опроверг точку зрения об аскетизме, которую К.Г.Юнг в своих рассуждениях использовал как решающий аргумент. Аскет на вид может казаться «пытающимся стереть любой след сексуального интереса» у людей, в то время как сам «сублимирует его в повышающийся интерес к пророкам, природе или животному миру, не подвергая свое либидо интроверсии в свои фантазии или свое Эго регрессии».

Эти дебаты о роли либидо оказали важное влияние на дальнейшее становление психоаналитической теории. В работе «О нарциссизме» З.Фрейд заменил описанный им ранее конфликт между инстинктами Эго и сексуальными инстинктами на новый дуализм - Эго-либидо (нарциссизм или любовь к себе) в сравнении объектным либидо (любовью к другим). Основой новой концепции, ее сущностью стало то, куда направлены сексуальные инстинкты - на себя или во внешний мир. В то же время, З.Фрейд постулировал, что части инстинктов Эго не либидинозны, чем оставил возможность для окончательного пересмотра своей теории либидо, что он и сделал в начале 20-х годов в работах «По ту сторону принципа удовольствия» и «Я и Оно».

Основной областью, прежде всего удерживавшей вместе З.Фрейда и К.Г.Юнга, была проблема психических механизмов, которые привели впоследствии к серьезным разногласиям между учеными в отношении теории либидо, а затем и к полному прекращению их сотрудничества.

Во время чтения ими курса лекций в рамках совместной поездки в 1909 г. в США был ряд эпизодов, подтверждавших, как почувствовал К.Г.Юнг «охлаждение» к нему З.Фрейда. Например, во время сессий взаимного анализа З.Фрейд уклонялся от изложения ассоциаций на один из своих снов, опасаясь, что это может повредить его авторитету. К.Г.Юнг расценил это как неискренность в их отношениях с З.Фрейдом. Оценивая эту ситуацию ретроспективно, К.Г.Юнг пришел к выводу, что начиная именно с этого времени их личные отношения кардинально изменились. В начале 1911 г. З.Фрейд еще рассматривал К.Г.Юнга как своего «кронпринца» и твердо заявлял: «Когда созданная мною империя осиротеет, только Юнг и никто другой сможет унаследовать все» . Однако к концу этого же года К.Г.Юнг удивил З.Фрейда еще и тем, что все большее время уделял собственным исследованиям и предпринял вторую, уже самостоятельную поездку в Америку. Все это не могло не мешать его обязанностям «кронпринца» психоанализа, вызывая соответствующую реакцию со стороны его основоположника.

Последний раз они встретились на конгрессе в Мюнхене, осенью 1913 г., где К.Г.Юнг был переизбран президентом Международной психоаналитической ассоциации. В это время К.Г.Юнг написал работу по исследованию психологических типов , где попытался показать корреляцию между нозологическими типами и направлениями потока либидо. Больные шизофренией, как утверждал К.Г.Юнг, удаляют свои общие интересы от внешнего мира - механизм, описанный им как «интроверсия», - и демонстрируют безразличие к своему окружению. Наоборот, страдающие истерией демонстрируют патологически повышенный уровень аффективного вложения во внешний мир - «экстраверсию», - обнаруживая «преувеличенную эмоциональность». Предполагалось, что эти два противоположно направленных потока либидо, обуславливающие действие психических механизмов, встречаются как у нормальных, так и у психически больных людей.

Месяц спустя после конгресса в Мюнхене К.Г.Юнг покинул пост редактора «Jahrbuch ... », а в апреле 1914 года ушел в отставку с поста президента МПА. В июле 1914 г., после появления «Истории психоаналитического движения», в которой З.Фрейд продемонстрировал несовместимость своих взглядов с позициями А.Адлера и К.Г.Юнга, Цюрихская группа в полном составе вышла из Международной психоаналитической ассоциации.

После своего расхожде­ния с З.Фрейдом и психо­аналитическим движением К.Г.Юнг, как он писал позд­нее, «установил свои соб­ственный ценности, обретя новые ориентиры, чтобы стать самим собой» . И все оставшиеся сорок восемь лет его жизни были отмечены опубликованием около ста книг, статей, обзоров и других работ.

К.Г.Юнг путешествовал по всему миру, изучая примитивные цивилизации - индейцев пуэбло в Аризоне и Нью-Мехико, местных племен в Восточной Африке, бывал в Судане, Египте и Индии. Он делал сообщения на многочисленных международных конгрессах, а в 1937 выступал с лекциями в Йельском университете на тему взаимоотношения психологии и религии. В 1933 году К.Г.Юнг возобновил преподавательскую деятельность, читая еженедельно лекции в Высшей технической школе Цюриха, где двумя годами позже был удостоен звания профессора. В 1944 г. университет в Базеле создал для него кафедру медицинской психологии, которую, впрочем, он вскоре по состоянию здоровья вынужден был покинуть .

В поздних работах К.Г.Юнг, хотя и признавал в своих воззрениях первородство подхода З.Фрейда, все же рассматривал его как редукционистский, предполагая, что психическая жизнь может быть понята гораздо лучше при добавлении к ней теологической парадигмы. У души, считал К.Г.Юнг, есть будущее, равно как и прошлое; дальнейшее исследование психики призвано открыть не только то, откуда человек пришел, но также и показать направление, в котором ему предстоит двигаться в дальнейшем. Теологическая позиция, полагал К.Г.Юнг, дает надежду, что человек вовсе не нуждается в том, чтобы приносить себя в жертву прошлому. Символ, олицетворяющий бессознательные мысли и чувства, может преобразовывать во многом деструктивную психическую энергию либидо в позитивные и вполне конструктивные ценности. Как это и было представлено в русле психоанализа, сны, мифы и религии предназначены для воспроизведения неудовлетворенных желаний. Помимо всего, считал К.Г.Юнг, они содержат возможность будущего разрешения невротической дилеммы. Для К.Г.Юнга психоаналитическое толкование сновидений ограничивалось обличительными вариациями на «Эдипову тему» (что, впрочем, относилось не только к психоанализу) и в результате «не попадало в цель» хотя бы потому, что не принимались во внимание созидательные аспекты сновидений. Точку зрения З.Фрейда о том, что сновидения выполняют функцию осуществления желаний, К.Г.Юнг считал слишком узкой . По свидетельству современников К.Г.Юнга, в частности Э.А.Беннета, он оказался повторно после своего детства вдохновлен сновидениями, которые стали для него едва ли не вещими предзнаменованиями .

В поздних статьях К.Г.Юнг предлагал разнообразные психотерапевтические техники, которые могли бы быть подтверждены клинически. Метод «активного воображения» иногда использовался и представителями других терапевтических школ. К.Г.Юнг говорил о том, что если подходы З.Фрейда или А.Адлера скорее уместны для молодых людей, озабоченных сексуальными проблемами или вопросами самоутверждения, то его метод более подходит пожилым пациентам, отягощенным более серьезными проблемами существования .

Юнговская концепция коллективного бессознательного, как считают многие исследователи истории психоаналитического движения, все же так и осталась скорее умозрительной . К.Г.Юнг разделял бессознательную часть психики на «личное бессознательное» (подобно разделению З.Фрейда - «бессознательное» и «предсознательное») и «коллективное бессознательное», являющее собой «могущественный пласт, формировавшийся миллионы лет, эхо доисторических событий, к которому каждый век добавляет что-то свое» . Согласно К.Г.Юнгу, коллективное бессознательное содержит «первичные образы» или «архетипы», воспроизводящие способы мышления, развивавшиеся веками.

Поздние концепции К.Г.Юнга, по мнению многих, становились все более и более неопределенными. В ставшем классическим труде по истории психологии Дж.С.Бретт писал, что «большинство поздних работ К.Г.Юнга... насколько таинственны, настолько и недискутабельны» .

Такой уклончивый, неоднозначный стиль дал, в частности, возможность нацистам использовать в своих собственных целях ассоциирующийся с К.Г.Юнгом термин «расовое бессознательное» - ошибочная интерпретация того, что К.Г.Юнг и не описывал, но что он в то же время и не опровергал. Юнг после второй мировой войны многократно обвинялся в симпатиях к национал-социализму и антисемитизме, но по-настоящему убедительных доказательств этому так и не было найдено. В 1933 г. родственником одного из нацистских вождей, доктором М.Герингом был организован Институт психотерапии. К.Г.Юнг принял пост президента этой организации, став также редактором издания «Zentralblatt fiir Psychotherapie » («Центральный психотерапевтический журнал»). В одном из его первых номеров К.Г.Юнг, в частности, писал: «Евреям свойственна такая же общая черта, как всем женщинам: будучи физически более слабыми, они должны стремиться к наиболее уязвимым местам в защитах своих оппонентов. Благодаря этой технике, выработанной столетиями, евреи лучше защищены там, где другие беззащитны... Евреи обладают также многовековым опытом способности сознательно жить в благосклонном, дружелюбном и толерантном соседстве со своими же собственными пороками, в то время как мы еще слишком молодая культура, чтобы обходиться без иллюзий на свой счет...» . Справедливости ради следует отметить, что уже через несколько лет К.Г.Юнг подверг беспощадной критике свою позицию в этом вопросе: в пользу этого говорят, в частности, такие его работы, как «Вотан» (1936), «После катастрофы» (1945) и «Эпилог» (1946). Как пишет А.Яффе, бывшая с середины 50-х годов секретарем К.Г.Юнга и редактором подводящей итог его жизни книги «Воспоминания, сновидения, размышления», здесь можно, пользуясь юнговской же терминологией, говорить «о манифестации его тени, которая... является тем более темной, чем более яркий свет исходит от личности» .

Следует признать, что на протяжении раннего периода существования психоанализа, определившего его дальнейшее развитие, К.Г.Юнг бесспорно сделал много важного. Его эксперименты со словесными ассоциациями дополнили гипотезу З.Фрейда о вытеснении, ставшую краеугольным камнем психоаналитического учения. Он последовательно применял полученные от З.Фрейда знания при изучении шизофрении и никогда не колебался в своем убеждении в том, что это заболевание может лечиться психологическими методами. Подчеркивая взаимосвязь между физиологическими и психологическими аспектами этого заболевания, ученый был в состоянии сконструировать первую психосоматическую модель шизофрении. Он эффективно способствовал тому, что произведения З.Фрейда привлекли к себе внимание в научном мире, а впоследствии играл немаловажную роль в становлении международного психоаналитического движения. Имеются свидетельства, что именно он в свое время предложил З.Фрейду, идею о необходимости прохождения психоаналитиками личного анализа. Вклад К.Г.Юнга в психоаналитическую теорию понимания мифов и их отношения к сновидениям и неврозам оживил интерес З.Фрейда к антропологии, результатом чего можно считать, в частности, его работу «Тотем и табу». При этом наиболее существенный вклад К.Г.Юнга заключался в том, что он вовремя и тактично указал З.Фрейду на необходимость разграничивать динамику невротических и психотических феноменов. З.Фрейд учел эти соображения при пересмотре теории либидо: результатом стало новое понимание нарциссизма, предусматривающее нелибидинозную природу частей инстинктов Эго и проложившее дорогу окончательной дуалистической концепции инстинкта жизни, противостоящего инстинкту смерти. Так З.Фрейд расширил концепцию либидо, соединив его с инстинктом жизни.

Хотя и процесс научного «перекрестного опыления» был продуктивным для обеих сторон, в отношении К.Г.Юнга воззрения З.Фрейда сыграли главную роль до того, как они впервые встретились. Несмотря на тяготение к психоанализу и временами защиту его фундаментальных принципов, К.Г.Юнг никогда не отступал от собственного пути, наметившегося в самой его ранней работе о dementia praecox , написанной еще в 1902 году, где уже, несомненно, присутствуют первоначальные идеи о коллективном бессознательном. А, начиная с 1913 года, в его многочисленных трудах, где разрабатывались теории, считающиеся в наши дни типично юнгианскими, влияние З.Фрейда в целом не ощущается. Следует отметить, что по сравнению с многочисленными своими коллегами-современ­никами К.Г.Юнг обладал удивительным чувством стиля и великолепным литературным языком.

В 1955 г. в Цюрихе в честь 80-летия К.Г.Юнга состоялся международный психиатрический конгресс. Символично то, что его председателем был доктор Манфред Блейлер - сын Э.Блейлера, под руководством которого К.Г.Юнг когда-то начинал свою врачебную деятельность в клинике Бурхгольцли. Кроме того, доклад К.Г.Юнга на этом конгрессе был посвящен теме его первой диссертации - о психологии шизофрении .

Несмотря на преклонный возраст и физическое недомогание, К.Г.Юнг до последних дней жизни продолжал неустанно работать. Незадолго перед смертью он завершил исследование по алхимии, продолжавшееся в течение тридцати лет. В этом труде под названием «Mysterium Coniunctionis », он в частности писал: «Наконец определено место в реальности и установлены исторические основания моей психологии. Таким образом, работа завершена и теперь можно остановиться» (цит. по ). Тогда же ученый закончил «Подход к бессознательному», ставший после его смерти первой частью сборника «Человек и его символы» . Соавторами К.Г.Юнга в этой книге были его ближайшие единомышленники и ученики - М.-Л.Фон Франц, Дж.Л.Хендерсон, И.Якоби, А.Яффе (как и К.Г.Юнг, каждый из них написал по одной части - всего их в сборнике пять).

6 июня 1961 года после непродолжительной болезни К.Г.Юнг умер в своем доме в Кюснахте, на берегу Цюрихского озера. Местный пастор в своей погребальной речи назвал К.Г.Юнга «пророком, сумевшим сдержать всеохватывающий натиск рационализма и давшим человеку мужество вновь обрести свою душу» .

Его научное наследие не только помогает более пристально заглянуть в глубины человеческой психики, оказывая помощь для ее более полного понимания, но и дает новый импульс для развития других областей познания.

Историки религии, антропологи, исследователи символов и мифов до сих пор продолжают по достоинству оценивать плодотворность работы ученого, полагавшего, что в процессе психотерапии заблокиро­ванная религиозная активность может возрождаться, и важную роль К.Г.Юнга в дальнейшем научном освоении этих областей. Он сотрудничал с синологом Р.Вильгельмом, написал комментарии к «Тибетской книге мертвых» и к «Тибетской книге великого освобождения», издал текст и комментарии мифов индейцев и др.

Эта характерная для ученого широта взглядов касалась не только гумани­тарных наук, но, например, даже физики. Здесь в качестве наиболее интерес­ных имен сотрудничавших с ним ученых, прежде всего, следует назвать нобелевского лауреата В.Паули, с которым К.Г.Юнг работал над научными и гносеологическими проблемами в области физики и глубинной психологии. Этот научный диалог привел в частности к выводу о том, что ни психология, ни физика сами по себе не могут достаточно объективными, в то время как «принцип дополнительности, ставший краеугольным камнем современной физики, применим и к проблемам души и тела» .

Работу ученого успешно продолжает открытый в 1948 г. в Цюрихе Институт К.Г.Юнга, а также многочисленные созданные в других городах мира подобные институты и общества.

Карл Густав Юнг был членом различных научных обществ в Швейцарии и во всем мире. Королевское общество медицины в Лондоне выбрало его своим почетным членом. Титула почетного доктора он удостаивался в четырех американских университетах (в том числе и в Гарвардском), а также в университетах Оксфорда, Женевы и Калькутты.

Вот почему трудно не согласиться с одним из биографов К.Г.Юнга, германским исследователем и литератором Герхардом Веером, который пишет: «Хотя великим новатором в области современной психологии считается Зигмунд Фрейд, К.Г.Юнг имеет неоспоримые заслуги, поставившие его в первые ряды великих умов ХХ столетия, а именно - открытие и исследование коллективного бессознательного, мира архетипов» .

...Именно К.Г.Юнг раньше всех понял, что психоанализ относится к сфере религии, точнее - к сфере того, что занимает место религии в наше время... Он внес исключительный вклад в психотерапию, очеловечив ее и освободив от психоаналитического научного высокомерия. Благодаря ему стало ясно, в чем, собственно говоря, состоит кризис культуры.

Виктор фон Вайцзеккер,

«Природа и дух», 1955

Литература

1. Александер Ф., Селесник Ш., Человек и его душа: познание и врачевание от древности до наших дней. - М. - Прогресс - Культура. - 1995. - 608 с.
2. Вер Г. Карл Густав Юнг, сам свидетельствующий о себе и о своей жизни. - Челябинск: «Урал LTD». - 212 с.
3. Джонс Э. Жизнь и творения Зигмунда Фрейда. - М.: «Гуманитарий» АГИ. - 1996. - 448 с.
4. Зеленский В.В. Базовый курс аналитической психологии или Юнгианский бревиарий. - М.: Когито-Центр. - 2004. - 256 с.
5. Юнг К.Г. Значение отца в судьбе отдельного человека// Психоанализ детской сексуальности. - СПб: Союз, 1997. - С.185-206.
6. Юнг К.Г. Либидо, его метаморфозы и символы. - СПб: Изд-во ВЕИП, 1994. - 416 с.
7. Юнг К.Г. Психологические типы. - СПб, 1995. - 717 с.
8. Bennet E.A. C.G.Jung. - London: Barrie & Rockliff, 1961.
9. Bennett E.A. C.G.Jung. Einblicke in Leben und Werk. - Zürich, 1963.
10. Binswanger L. Sigmund Freud: reminiscences of a friendship. - New York: Grune & Stratton, 1957.
11. Brill A.A. Introduction to English translation to Jung// The Psychology of Dementia Praecox. Monograph № 3. - New York: Nervous and Mental Disease Publishing Co, 1936.
12. Freud S. On the history of the psychoanalytic movement// Collected papers. Vol. 1. - New York: Basic Books,
13. Freud S. Postscript to the Schreber case// Jb. Psychoanal. Psychopath. Forsch. - 1911. - 3 (2 nd half).
14. Jaffé A. Aus Leben und Werkstatt von C.G.Jung. - Zürich, 1968.
15. Jung C.G. Collected works. Vol. VIII. - New York: Pantheon Books. - 1956.
16. Jung C.G. Psychology of the Unconsious. - New York: Moffat. - Yard, 1916.
17. Jung C.G. The Psychology of Dementia Praecox. Monograph № 3. - New York: Nervous and Mental Disease Publishing Co, 1936.
18. Jung C.G. Zur Gegenwärtigen Lage der Psychotherapie// Zbl. Psychother. - 1934. - Vol. 7. - P. 1-16.
19. Jung C.G. Zur Psychologie und Pathologie sogenannter okkulter Phänomene// Gessammelte Werke. Bd. 1. - Leipzig,
20. Jung C.G. Approaching the Unconscious// Man and his Symbols (ed. By C.G.Jung and (after his death) M.-L. von Franz). - New York: A Laurel Edition, 1968. - P. 1-94.
21. Peters R.S. (ed.). Brett’s History of Psychology. - New York: The Macmillan Company, 1953.
22. Selesnick S.T. Carl Gustav Jung. Contributions to Psychoanalysis. - Psychoanalytic Pioneers. - New York: Basic Books. - 1966.

Отдельные издания К.Г.Юнга на немецком языке

1. Versuch einer Darstellung der psychoanalytischen Theorie. Neun Vorlesungen, gehalten 1912 an der Fordham University. Leipzig, 1913. - Aufl. Zürich, 1955.
2. Psychologische Typen. Zürich, 1921 .
3. Die Beziehungen zwischen dem Ich und dem Unbewußlten. Darmstadt, 1928. - rev. Aufl. Zürich, 1966.
4. Seelenprobleme der Gegenwart. Vorträge und Aufsätze. Zürich, 1931. - rev. Aufl. 1950; Neuaufl, 1968.
5. Die Beziehungen der Psychotherapie zur Seelsorge. Zürich, 1932.-2.Aufl. l948.
6. Wirklichkeit der Seele. Anwendungen und Fortschritte der neueren Psychologie. Zürich, 1934.-4. Aufl. 1947.
7. Psychologie und Religion. Terry Lectures 1937, gehalten an der Yale University. Zürich, 1940.-4. rev. Aufl. 1962.
8. Psychologie und Alchemie. Zürich, 1944.-2. Aufl. 1952.
9. Psychologie und Erziehung. Zürich, 1946.-3. Aufl. 1963.
10. Die psychologie der Übertragung. Zürich, 1946 .
11. Symbolik des Geistes. Zürich, 1948.-2. Aufl. 1954.
12. Gestaltungen des Unbewußten. Zürich, 1950.
13. Synchronizität als ein Prinzip akausaler Zusammenhänge . Zürich, 1952 .
14. Von den Wurzeln des Bewußtseins. Zürich, 1954.
15. Über die Psychologie des Unbewußten . Zürich, 1966.
16. Über psychische Energetik und das Wesen der Träume (Psycholog. Abhandlungen. Bd. 2) . Zürich, 1965.
17. Zugang zum Unbewußten. In: Der Mensch und seine Symbole. Olten - Freiburg B., 1968.

Блейлер, Эуген Пауль (1857-1939) - швейцарский психиатр и патопсихолог. Первым из выдающихся психиатров за пределами Австрии признал важность работ З.Фрейда, в начале прошлого века внес решительное изменение в осмысление явления, известного теперь под названием шизофрения, разработал концепцию аутизма. - Прим. ред.

Крепелин, Эмиль (1856–1926) - немецкий психиатр, создатель современной классификации психических заболеваний. Внес большой вклад в разграничение шизофрении (dementia praecox или «раннего слабоумия») и маниакально-депрессивного психоза. По его учебнику психиатрии (Psychiatrie , Bd. 1–4, 1910–1915), выдержавшему множество изданий и переведенному на многие языки, училось не одно поколение психиатров. Жане, Пьер (29.05.1859, Париж - 24.02.1947) - французский психолог и психиатр. Разрабатывал проблемы патопсихологии и психиатрии (неврозы, психастения, психастенический характер, психические автоматизмы). Идеи П.Жане существенно повлияли на французскую психологию ХХ в. (Ж.Пиаже, А.Валлон) и на культурно-историческую концепцию Л.С.Выготского. - Прим. ред.

Паули, Вольфганг Эрнст (1890-1958) - австрийско-швейцарский физик, лауреат Нобелевской премии по физике (1945) - Прим. ред.

Вайцзекер, Виктор фон (1886-1957) - немецкий врач-интернист, невролог и философ, один из крупнейших представителей психосоматической медицины в Германии. Пытался реализовать свои представления о медицине целостности в «антропологической психотерапии», где объединял подходы к человеку с позиций естественнонаучной медицины и психоанализа, который трактовал в экзистенциалистском ключе, при опоре на учение М.Хайдеггера. - Прим. ред.