lions-store.ru → Витамины

Современная русская драматургия. Русская современная драматургия

Актуальность исследования обусловливается требованием изменения аппарата аналитического описания драмы, поскольку драма ХХ века отличается от античной, ренессансной, классической.

Новизна заключается в активизации авторского сознания в русской драме от рубежа ХIХ-ХХ вв. до наших дней, от «новой драмы», до новейшей.

Драма – это не только самый древний, но и самый традиционный род литературы. Считается, что основные принципы рецепции и интерпретации драматического текста можно применить к античной драме, и к «эпическому» театру Б. Брехта, и к экзистенциальной драме нравственного выбора, и к абсурдной пьесе.

Вместе с тем исследователи считают, что драма изменчива: в каждый исторический период она несет в себе определенный «дух времени», его нравственный нерв, изображает на сцене так называемое реальное время, имитирует «грамматическое настоящее», разворачивающееся в будущее.

Стало ясно, что законы рода, его теория, воспринятые со времен Аристотеля уже не соответствует новым процессам современной драматургии.

Понятие «современная драматургия» очень емкое и в хронологическом, и в эстетическом плане (реалистическая психологическая драма – А.Арбузов, В.Розов, А.Володин, А.Вампилов; драматургия «новой волны» - Л.Петрушевская, А. Галин, В. Арро, А. Казанцев; постперестроичная «новая драма» - Н.Коляда. М.Уварова, М. Арбатова, А. Шипенко)

Современную драматургию характеризует жанровое и стилевое многообразие. В 60-90-е годы отчетливо усилились публицистическое и философское начала, что отразилось в жанрово-стилистической структуре пьес. Так, во многих «политических» и «производственных» пьесах основу составляет диалог-диспут. Это пьесы-споры, апеллирующие к активности зрителей. Для них характерна конфликтная острота, сшибка противоположных сил и мнений. Именно в публицистической драме мы чаще встречаемся с героями активной жизненной позиции, героями-борцами, пусть не всегда побеждающими, с открытыми финалами, побуждающими зрителя к активной работе мысли, тревожащими гражданскую совесть («Диктатура совести» М. Шатрова, «Протокол одного заседания» и «Мы, нижеподписавшиеся» А. Гельмана).

Тяготение современного искусства к философскому осмыслению проблем века усилило интерес к жанру интеллектуальной драмы, пьесы-притчи. Условные приемы в современной философской пьесе многообразны. Это, например, «обработка» заимствованных книжных и легендарных сюжетов («Дом, который построил Свифт» Гр. Горина, «Не бросай огонь, Прометей!» М. Карима, «Мать Иисуса» А. Володина, «Седьмой подвиг Геракла» М. Рощина); исторические ретроспекции («Лунин, или Смерть Жака», «Беседы с Сократом» Э. Радзинского, «Царская охота» Л. Зорина). Подобные формы позволяют ставить проблемы вечные, к которым причастны и наши современники: Добро и Зло, Жизнь и Смерть, война и мир, предназначение человека в этом мире.

В постперестроечное время особенно активно идет обновление театрального и драматургического языка. Можно говорить о современных авангардистских тенденциях, о постмодернизме, об «альтернативном», «другом» искусстве, линия которого была оборвана еще в 20-е годы, и которое много десятилетий пребывало в подполье. С «перестройкой» театральный андеграунд не просто поднялся на поверхность, но и «узаконился», уравнялся в правах с официальным театром. Эта тенденция, конечно же, предъявляет новые требования к драме, требует обогащения ее нетрадиционными формами. О современных пьесах такого рода говорят как о пьесах с элементами абсурдизма, где нелепость человеческого существования уловлена живо и художественно, выводя историю к притче или острой метафоре. Один из самых распространенных моментов современного авангардного театра - восприятие мира как, сумасшедшего дома, «дурацкой жизни», где разорваны привычные связи, трагикомически одинаковы поступки, фантасмагоричныситуации. Этот мир населен людьми-фантомами, «придурками», оборотнями («Чудная баба» Н. Садур, «Вальпургиева ночь, или Шаги Командора» Вен. Ерофеева) В последней фабула разворачивается в советской психушке и может быть изложена в нескольких словах: алкоголика Гуревича в качество наказания помещают в дурдом, где он уже бывал раньше; там он, с одной стороны, встречает свою бывшую возлюбленную Наталью, с другой - вступает в конфликт с санитаром Борькой мордоворотом, который наказывает Гуревича уколом «сульфы»; чтобы предотвратить действие укола, Гуревич, не без помощи На тальи, ворует из ординаторской спирт; однако веселая пьянка впалате оканчивается горой трупов, т. к. спирт, украденный Гуревичем, оказался метиловым; в финале разъяренный Борька-мордоворот топчет ногами ослепшего, умирающего Гуревича. Однако этих событий явно недостаточно для пятиактной трагедии, в которой немаловажную роль играет упоминание о том, что события происходят в ночь накануне 1 мая, т.е. в Вальпургиеву ночь, а также прямо обыгрываются ассоциации с «Дон Жуаном» и «Каменным гостем»: вколов Гуревичу «сульфу», Борька-мордоворот приглашает его на ночную вечеринку с Натальей, на что Гуревич, с трудом шевеля разбитыми губами, отвечает, подобно статуе командора: «Приду...» На самом деле, трагедийный сюжет и конфликт пьесы разворачивается в пространстве языка. Вместо классицистского конфликта между долгом и чувством Ерофеев разворачивает свою трагедию вокруг конфликта между насилием и языком. Насилие безъязыко - оно утверждает свою реальность через боль жертвы. Чем больше жертв, чем сильнее боль, тем основательнее эта реальность. Реальность хаоса. Язык свободен, но он может противопоставить этой беспощадной реальности только свою иллюзорность, изменчивость, нематериальность: создаваемая Гуревичем утопия языкового карнавала неуязвима в своей беззащитности. Человек же в этой пьесе обречен на существование на границе языка и насилия (кто-то, конечно, как Борькa, однозначно связывает свою жизнь с властью насилия). Силой сознания Гуревич создает вокруг себя языковой карнавал, но его тело - а в психиатрической клинике и сознание тоже - продолжает страдать от реальнейших пыток. В сущности, так возрождается средневековый сюжет о тяжбе между душой и плотью. Но у Ерофеева и душа, и плоть обречены: не только реальность насилия стремится растоптать творца веселых языковых утопий, но и последовательная устремленность к свободе, прочь от химер так называемой реальности, тоже ведет к самоуничтожению. Вот почему «Вальпургиева ночь» - это все-таки трагедия, несмотря на обилие комических сцен и образов}.

Помимо Ерофеева постмодернистская драма представлена такими авторами, как Алексей Шипенко (p. 1961) Михаил Волохов (p. 1955), О.Мухина (пьесы «Таня-Таня», «Ю»), Евг.Гриш-совец («Как я съел собаку», «Одновременно»), а также Владимиром Сорокиным (пьесы «Пельмени», «Землянка», «Доверие», «Достоевский-trip», киносценарий «Москва» [в соавторстве с кинорежиссером Александром Зельдовичем]). Однако, пожалуй, есть только один писатель новой генерации, которому удалось построить свой театр как самостоятельное культурное явление - со своей целостной эстетикой, философией, своим самобытным драматургическим языком. Это - Нина Садур.

Ключом к фантасмагорическому театру Нины Садур (р. 1950) и ее художественной философии может стать пьеса «Чудная баба»(1982)1. В первой части пьесы («Поле») рядовая совслужащая Лидия Петровна, присланная с «группой товарищей» на уборку картофеля и заблудившаяся среди бесконечных пустынных полей, встречается с некой «тетенькой», которая поначалу производит впечатление слабоумной юродивой. Однако при дальнейшем знакомстве «тетенька» обнаруживает черты лешачихи (она «водит» отставшую от группы женщину), она равна Природе и Смерти (ее фамилия Убиенько), а сама себя определяет как «зло мира». Очевидно, что в отличие от «деревенщиков» и других традиционалистов (Айтматова, Войновича и даже Алешковского), Садур не связывает с природным началом представления о «законе вечности», высшей истине жизни, противопоставленной лжи социальных законов и отношений. Ее «чудная баба» зловеща и опасна, обще ние с ней вызывает непонятную тоску и боль в сердце («как-то потянуло... неприятное чувство»). В сущности, этот персонаж воплощает мистическое знание о бездне хаоса, скрытой под оболочкой обыденного упорядоченного существования. «Чудная баба» Убиенько предлагает своей попутчице странное ритуальное испытание: «Расклад такой. Я - убегаю. Ты - догоняешь. Поймаешь - рай, не поймаешь - конец всему свету. Сечешь?» Неожиданно для себя Лидия Петровна соглашается на эти условия, но, в последний момент, уже догнав бабу, пугается ее угроз. В наказание за поражение «баба» срывает с земли весь «верхний слой» вместе с живущими на ней людьми и убеждает Лидию Петровну в том, что она осталась одна на всем свете и что вся ее нормальная жизнь - всего лишь муляж, созданный «тетенькой» для Лидиного спокойствия: «Как настоящие! Точь-в-точь! Не отличишь!»

Во второй части пьесы («Группа товарищей») Лидия Петровна признается своим сослуживцам в том, что после встречи с «полевой бабой» она действительно потеряла уверенность в том, что мир вокруг нее настоящий: «Даже в детях я сомневаюсь, понимаете? даже они теперь смущают и печалят мое сердце», - и далее, когда ее пытается поцеловать влюбленный в нее начальник отдела, она реагирует так: «Меня хочет поцеловать чучело. Макет, муляж Александра Ивановича... Вы даже меня не сможете уволить, потому, что вас нет, понимаете?» Самое поразительное, что сослуживцы, услышав признание Лидии Ивановны, неожиданно легко ей верят. Мистическое объяснение, предложенное «бабой», совпадает с внутренними ощущениями людей, пытающихся заслониться бытовыми заботами от безответного вопроса: «зачем мы живем?» Отсюда возникает главная проблема, которую пытаются решить все без исключения персонажи пьесы: как доказать, что ты живой? настоящий? Единственным заслуживающим внимания аргументом оказывается способность человека выйти за пределы своей привычной жизненной роли: «Только живой я могу выскочить из себя?» Но куда? Лидия Петровна «выскакивает» в безумие, но этот выход вряд ли приносит облегчение. В сущности, это выход в смерть - под вой сирены «скорой помощи» Лидия Петровна кричит: «Только мое, одно мое сердце остановилось. Я одна, только я лежу в сырой, глубокой земле, а мир цветет, счастливый, счастливый, живой!» Однако неспособность ни одного персонажа в пьесе (кроме «бабы», конечно) найти убедительные доказательства подлинности собственного бытия наполняет слова о «цветении мира» трагической иронией.

Завороженностъ красотой, даже если эта красота гибельна и рождена хаосом, даже если она влечет к катастрофе - и есть единственное возможное доказательство подлинности человеческого бытия, единственный доступный человеку способ «выскочить из себя» - иными словами, обрести свободу.

Первое, что бросается в глаза в пьесах современных авторов,- отсутствие масштабных событий. Среда обитания современных героев - преимущественно бытовая, «заземленная», «среди своих», вне морального поединка с положительным героем. В большой степени все сказанное имеет отношение к драматургии Л. Петрушевской. В ее пьесах ошеломляет парадоксальное несоответствие между словами, вынесенными в их название, - «Любовь», «Анданте», «Уроки музыки», «Квартира Коломбины» - и обыденностью, бездуховностью, цинизмом как нормой существования героев. Пьеса Л. Петрушевской «Три девушки в голубом» - одна из самых известных. Образ, вынесенный в название, ассоциируется с чем-то романтическим, возвышенным, «романсовым». Однако он никак не соотносится с тремя молодыми женщинами, связанными отдаленным родством и общим «наследством» - полуразвалившейся половиной дачного дома, где они вдруг, синхронно, решили провести лето вместе со своими детьми. Предмет обсуждения в пьесе - протекающая крыша: кому и за чей счет ее чинить. Быт в пьесе - плен, одушевленный властелин. В результате вырастает фантасмагорический мир, причем не столько из событий (их в пьесе как бы и нет), сколько исключительно из диалогов, где каждый слышит только себя.

Сегодня в драматургию пришло новое поколение, «новая волна». Группа молодых современных драматургов, которая уже определилась (Н. Коляда, А. Шипенко, М. Арбатова, М. Угаров, А. Железцов, О. Мухина, Е. Гремина и др.), по мнению театроведов, выражает новое мироощущение. Пьесы молодых авторов заставляют испытывать боль от «неприятности достоверности», но в то же время после «шоковой терапии», «черного реализма» перестроечной драматургии эти молодые не столько клеймят обстоятельства, уродующие человека, сколько всматриваются в страдания этого человека, заставляя его думать «на краю» о возможностях выживания, распрямления. В них звучит «надежды маленький оркестрик под управлением любви»..

Александр Вампилов

(1937-1972)

Мотив духовного падения в пьесе А.Вампилова «Утиная охота»

Цель урока:

Показать значение драматургии Вампилова для русской литературы, разобраться в художественных особенностях и идейном своеобразии пьесы «Утиная охота»
Воспитать в учащихся духовное начало, способствующее развитию гармоничной личности через понятия доброты, чуткости, человеколюбия.
Способствовать развитию речи, эстетических вкусов у учащихся.

Писать надо о том, от чего не
спится по ночам.
А. Вампилов

Ход урока

1. Вступительное слово учителя.

Театр! Как много значит слово
Для всех, кто был там много раз!
Как важно и порою ново
Бывает действие для нас!
Мы на спектаклях умираем,
С героем вместе слезы льем...
Хотя порой прекрасно знаем,
Что все печали ни о чем!

Забыв про возраст, неудачи,
Стремимся мы в чужую жизнь
И от чужого горя плачем,
С чужим успехом рвемся ввысь!
В спектаклях жизнь как на ладони,
И все откроется в конце:
Кто был злодеем, кто героем
С ужасной маской на лице.
Театр! Театр! Как много значат
Для нас порой твои слова!
И разве может быть иначе?
В театре жизнь всегда права!

Сегодня мы поведем разговор о русской драматургии ХХ века. Мы поговорим о творчестве писателя, именем которого названа целая эпоха русской драматургии – вампиловская драма.

2. Биографическая справка о писателе (заранее подготовленный ученик) .

3. Работа над теоретическим материалом.

В: Что такое драма?

В: Какие виды драмы вам известны? Распределите соответствие.

Трагедия
Драма
Комедия

Воссоздает острые, неразрешимые конфликты и противоречия, в которые вовлечены исключительные личности; непримиримое столкновение враждующих сил, одна из борющихся сторон гибнет.

Изображение личности в ее драматических отношениях с обществом в тяжелых переживаниях. Возможно благополучное разрешение конфликта.

Воспроизводит в основном частную жизнь людей с целью осмеивания отсталого, отжившего.

В: Докажите, что пьеса «Утиная охота» драма, передав сюжет этого произведения.

Итак, герой пьесы находится в глубоком противоречии с жизнью.

4. Работа с текстом.

Перед вами таблица. Распределите в таблицу основные конфликтные моменты из жизни Зилова. (по группам)

Работа	Друзья	Любовь, жена	Родители
Инженер, но к службе интерес потерял. Способный, но деловой хватки не хватает. Проблем избегает. Девиз «Спихнуть – и делу конец». Он давным-давно «сгорел на работе»	Выполнить дома	Рядом – прекрасная женщина, но она одинока с ним. Все хорошее – позади, в настоящем – пустота, обман, разочарование. Можно доверять технике, но не ему. Однако боится потерять жену «Я тебя замучил!»	Давно не был, плохой сын. Отец, по его словам, старик-дурак. Смерть отца поражает «неожиданностью», но на похороны не торопится из-за свидания с девушкой.

В: Какая фраза из русской классической драмы синонимична девизу «Спихнуть – и делу конец»? («Горе от ума») .

В: Как вы думаете, какой картиной знаменитого художника можно проиллюстрировать отношения Зилова с родителями? (Рембрандт «Возвращение блудного сына»).

Значит, тема заблудившегося в жизни человека, «блудного» сына. Волнует не одно поколение.

В: В каких еще произведениях, известных вам, затрагивается эта тема?

В: В чем, по вашему мнению, трагедия героя? Почему он потерял поражение во всех сферах жизни?

В: Почему пьеса названа «Утиная охота»? (Охота для героя – очищение) .

Развитие речи. Письменно выразите свое мнение по проблеме «Быть или не быть, или вечный сюжет о блудном сыне»

Вывод. Тема, поднятая в пьесе, вечная, рассматривается в разных аспектах, но итог всегда одинаков: попытка изменить жизнь. Герои испытывают запоздалое раскаяние и начинают лучшую жизнь или заходят в тупик и пытаются свести счеты с жизнью. Поэтому вечными звучат гамлетовские вопросы.

Быть или не быть – таков вопрос;
Что благородней духом – покоряться
Пращам и стрелам яростной судьбы
Иль, ополчась на море смут, сразить их
Противоборством?

Вечным останется и творчество драматурга Вампилова, об этом свидетельствует всероссийский фестиваль современной драматургии им. А. Вампилова.

Домашнее задание.

Заполнить таблицу в разделе «Друзья»
Нарисовать афишу к спектаклю (или использовать устное словесное рисование)

Использованная литература

М.А. Черняк «Современная русская литература», Москва, Eksmo Education, 2007
М.Мещерякова «Литература в таблицах», Рольф Москва 2000
В.В. Агеносов «Русская литература ХХ века. 11 класс», издательский дом «Дрофа», Москва, 1999
Н.Л. Лейдерман, М.Н. Липовецкий «Современная русская литература, 1950-1990 годы» , Москва, ACADEMA, 2003

Средневековая культура, как принято говорить, возникла на обломках античной культуры. Римская империя, сумевшая объединить множество мелких народов почти всей Европы, к V в. н. э. была раздираема внутренними распрями. Бесконечные нападения варваров (от лат. barba -- борода) в конце концов, погубили эту мощную империю. Именно с V в. начинается история средневековой культуры и заканчивается эпоха античной культуры. Иногда начало средневековой культуры считают с Рождества Христова, потому, что именно оно стало формировать не только новое мировоззрение и новое отношение к миру, но и новые социальные формации: стали рождаться новые формы культуры, возникло новое отношение к человеку.

Литература западноевропейского Средневековья весьма разнообразна и по жанрам в первую очередь можно отнести большой пласт легенд и сказаний языческих времен, сохранившийся у каждого европейского народа; но к ней же и относятся и многие исторические хроники, и наиболее известные из рыцарских романов и т.п. на латыни же создавалась и поэзия вагантов (ваганты - бродячее племя школяров, средневековых студентов). Поэзия вагантов - это латинские стихи ученых клириков, в основном воспевающие радости жизни и бичующие церковные нравы.

Св. Григорий (вторая пол. VI в.) был прозван «Двоеслов». Происходя из знатной римской семьи, он еще в молодости принял монашеские обеты, был настоятелем ряда монастырей, в 590 г. был избран римским епископом (папой римским) и пробыл им 14 лет. Из его трудов особенно известен сборник рассказов о чудесах италийский подвижников и святых. Рассказы строятся в виде диалогов между самим св.Григорием и его учеником Петром.[с.431, 4]

В истории западноевропейского средневекового театра четко выделяются два периода: ранний - V-XI вв. и зрелый - XII-XIV вв. Для раннего периода характерны различного рода народные праздники с элементами театрализации, часто связанные с языческими обрядами (и потому преследуемые церковью), и литургические мистерии (аналогичные византийским).

В XII веке практически во всех странах Западной Европы существуют профессиональные актеры, переезжающие с места на место и чаще всего выступающие на площадях городов. Во Франции их называли гистрионы, в Германии - шпильманами, в Польше - франтами и т.д. Постепенно в среде гистрионов происходит «разделение труда»: выделяются комики-буффоны, искусство которых близко к цирковому, и жонглеры, являющиеся рассказчиками, певцами и музыкантами, среди которых в свою очередь выделяются трубадуры - сочинители и исполнители стихов, баллад и поэм.

Первым западноевропейским средневековым драматургом принято считать Адама де Ла-Аль (около 1238-около 1287 гг.), в пьесах которого перемешаны сказочные мотивы с сатирическо-бытовыми. [с.445, 4]

Определенные праздники были знамениты своей театральностью, как, например, шествие к церкви в вербное воскресенье. Антифонные, или диалоговые, песнопения с вопросами и ответами, мессы и канонические хоралы были похожи на театрализованное представление, прославлявшее чудеса господа или какого-то святого. В 970 году появилась запись инструкции, или руководства, для проведения подобных драматических действий во время шествий или праздников. Она включала описание костюмов, сюжетов, жестов, постановки сцен.

Развитие литургической драмы продолжалось на протяжении двухсот лет. Поначалу в качестве костюмов использовались церковные облачения, а существующие архитектурные детали церквей - как декорации, но впоследствии были изобретены специальные костюмы и детали оформления сценических действий. Литургическая драма, как одно из самых важных зрелищных действий, позволяла неграмотному народу изучать библейские сюжеты. Эти пьесы назывались различно - пассины (страсти) и миракли (чудеса). Пьесы были аллегоричными, и их основная цель была - драматизация спасения рода человеческого.

В XIV-XV вв. все более широкое распространение получают театрализованные представления. Это, прежде всего фарсы, имеющие чисто светский и сатирический характер, миракли, где изображение сатирических бытовых картин перемежалось с чудесным вмешательством святого и самого Бога, и мистерии, ставившиеся на религиозные сюжеты. Они показывались не в церквях, и даже не на церковной паперти, а на городской площади - известно, что заказчиками мистерий были городские цеха и городские власти. Но, разумеется, ставились мистерии под контролем церкви. Известно три основные формы проведения мистерии. Во-первых, мимо зрителей могли проезжать телеги, на которых показывались отдельные эпизоды мистерии. Во-вторых, мистрия могла показываться на специальном кольцевом помосте: здесь действие проходило в разных местах помоста, а также на земле - в центре круга, образованного этим помостом. И, в-третьих, на прямоугольном помосте, в этом случае на нем устанавливались декорации в виде беседки, которая изображала нужный объект; если по ее виду нельзя было понять, что это такое, на ней вывешивалась поясняющая надпись: «рай», «ад», «дворец» и т.д. Во время представлений использовались многочисленные сценические эффекты. Текст мистерий часто импровизировался. Поэтому сохранившиеся тексты не дают подлинного представления о характере спектакля в целом. В 1548г. во Франции мистерии были запрещены - из-за сильного критического элемента в них. [с.445, 4]

Главным принципом или главной истиной (ценностью) культуры Западной Европы средних веков был Бог.

Начиная приблизительно с XVI века, новый принцип стал доминирующим, а с ним и основанная на нем культура. Таким образом, возникла современная форма нашей культуры - культуры сенсорной, эмпирической, светской и «соответствующей этому миру». Она может быть названа чувственной

Русская драматургия

Зарождение русской драматургии можно отнести не столько к постановкам придворного театра при Алексее Михайловиче (1672-1676), т.к. по существу это были инсценировки Священного писания, сколько школьной драме. Ее основоположником считается ученый-монах Симеон Полоцкий, писавший пьесы на основе Библейских сюжетов.

Российская драматургия начала активно развиваться в XVIII столетии и в основном следовала европейской драме. Первым представителем русского классицизма был А.П. Сумароков, сыгравший большую роль в становлении и развитии русского театра. Трагедии Сумарокова написаны в основном на исторические темы. В них главные герои были скорее носителями неких идей, чем конкретными историческим персонажами. В противоречие классицизму он вводит вместо рассказа о событиях, происходящих за сценой, их прямой показ. Он также вводит междуактный занавес, звуковые эффекты. Речь стремится приблизиться к разговорной. Тем не менее, его ориентация на законы классицизма и, в частности, на творчество Мольер, а весьма ощутимы. Вершиной развития классицистской драматургии стало творчество Д.И. Фонвизина. С другой стороны, он может считаться родоначальником нового направления в русском театра - критического реализма. В технологию драмы он не внес ничего существенного, но впервые показал достоверную картину русской жизни, именно на этом, в дальнейшем, будет основываться национальный художественный метод.

Во второй половине XVIII в. комедийный жанр получает широкое развитие. Драматурги Я.Б. Княжнин, В.В. Капнист, И.А. Крылов развивают новое направление - сатирическую комедию, в которой критикуют дворянское общество и его пороки. Н.Н. Николев и Я.Б. Княжнин создают «политическую трагедию». В это же время возникает «слезная комедия» и «мещанская драма» представляющая на русской сцене новое направление - сентиментализм. Яркими представителями этого направления стали В.И. Лукин и М.М. Херасков. Значительное место в репертуаре русского театра начала 70-х гг. XVIII занимает комическая опера. Она не похожа на оперные представления, в сущности, это была драма, включающая различные вокальные номера, сольные, хоровые и танцевальные сцены. Героями являлись крестьяне и разночинцы.

В начале XIX в. драматургия русского театра многообразна и пестра. Героико-патриотическая тема превалирует в период наполеоновских войн и тогда же создается новый театральный жанр, получивший название «народно-патриотический дивертисмент». Общественно-политические проблемы, волновавшие передовые дворянские круги, нашли свое отражение в трагедиях В.А. Озерова. Основу их успеха составила политическая актуальность. Комедийный жанр в перовой четверти XIX в. представлен сатирической комедией (И.А. Крылов, А.А. Шаховский, М.Н. Загоскин) и «благородной» или «светской» комедией (Н.И. Хмельницкий). В XIX в. в драматургии еще соблюдаются традиции просветительской драмы, правила классицизма, но одновременно в нее начинают проникать сентиментальные мотивы. В первой четверти, накануне декабристского восстания возникает новая драматургия прогрессивного направления. Наиболее яркие представители этого направления - А.С. Грибоедов. Особую страницу в истории русской драматургии занимает творчество А.С. Пушкина, оказавшего решающее значение на всю последующую историю театра.

К середине XIX в. романтизм в русской драме был представлен творчеством М.Ю. Лермонтова, но в это же время особое распространение получает мелодрама и водевиль (Д.Т. Ленский, П.А. Каратыгин, Ф.А. Кони). Наиболее популярными становятся водевили «с переодеванием» - это были в основном переделанные на русский лад французские водевили. На Александрийской сцене в 40-е гг. в сезон ставили до 100 водевилей. Сентиментализм и романтизм были слишком короткими периодами в истории русской драматургии. От классицизма она сразу же шагнула в реализм. Представителем нового направления - критического реализма - в драматургии и театре стал Н.В. Гоголь. Он так же вошел в историю театра и как теоретик, настаивавший на реалистической эстетике и нравственно-воспитательной роли театра, общественном характере конфликта в пьесе.

Постепенно реализм становиться доминирующим стилем в театре второй половины XIX в. Ярким представителем этого направления является А.Н. Островский. Его пьесы стали основой репертуара русского театра и в его, и в последующее время. Островским написано 47 пьес, это - исторические пьесы, сатирические комедии, драмы, «сцены из жизни», сказка. Он вводит новых героев в драму - купец-предприниматель; ловкий, энергичный, умеющий наживать капитал авантюрист; провинциальный актер и т.д. В конце жизни, являясь одним из директоров Императорских театров, отвечающим за репертуар, он внес много полезных перемен в развитие русского театра. На рубеже XIX-ХХ вв. на театр одновременно имеют сильное влияние революционные и народнические идеи, вместе с тем и буржуазные вкусы. В это время получают широкое распространение французские комедии Лабиша, Сарду. Наиболее репертуарными отечественными драматургами становятся В. Крылов, И. Шпажинский, П. Невежин, Н. Соловьев писавшие на модные темы: любовные перипетии между представителями различных классов. Л.Н. Толстой открывает новую страницу в русской драматургии. Его непростая, личная попытка поиска истины, путей добра и общей справедливости, закономерно окончившаяся анафемой, нашла свое отражение в ряде пьес. В них он строит конфликт на столкновении правды человеческой и правды «официальной».

Россия в ХХ веке стала задавать тон не только в драматургии, но и в театре. Это в первую очередь связано с творчеством МХТ и того круга драматургов, с которыми он был связан. Русский театр дал миру целую плеяду замечательных драматургов. Среди них первое место несомненно принадлежит А.П. Чехову. Его творчество знаменует собой начало качественного нового этапа в истории уже не только русского но и Европейского театра. А.П. Чехов, хотя считается более символистом, имеет тем не менее, некоторые натуралистические характеристики в своих пьесах и часто, в свое время, интерпретировался как натуралист. Он принес новый тип конфликта в драматургию, новый тип построения и развития действия, создал второй план, зоны молчания, подтекст и многие другие драматургические приемы. Его влияние на драматургию ХХ в. (особенно русскую) весьма значительно.

Горький А.М. не ограничился только лишь постановкой социальных проблем. Он заложил основы нового художественного метода в искусстве - социалистического реализма. Свои революционные идеи он излагал с романтическим пафосом, воспевающим стихийный, в сущности богоборческий, бунт бунтаря-одиночки. Явно призывая к свершению революции, он тем не менее, не принял ее. Здесь мы можем видеть, насколько художественная и реальная действительность не адекватно понималась им. Второй период его творчества, после возвращения из эмиграции представляет собой короткую, но полную трагизма страницу его жизни.

Пьесы Л. Андреева тяготели к символизму, но символистскими в чистом виде не были. В них выразилась вся сложность и неоднозначность творчества Андреева. Некоторое время он находился во власти революционных идей, но впоследствии изменил свои взгляды. Обобщенность персонажей, схематичность основной коллизии, фантастичность обстановки и образов, некоторая приподнятость и патетика существования героев, все это сближает его драмы с театром экспрессионизма. Сам же Андреев свое направление в театре называл панпсихизмом. В пьесе «Жизнь Человека» он убирает ремарки, что с точки зрения технологии драмы, является само по себе революционно; вводит нарратора - Некто в сером, фантастические образы старух и т.д. Но заметного влияния на драматургию его творчество не имело, он скорее исключение из общих реалистических правил того времени.

Русская драматургия после 1917 г., под влиянием существующего строя в России, развивалась в основном в русле так называемого социалистического реализма (детища Горького) и в целом не представляет особого интереса. Стоит выделить лишь М. Булгакова, Н. Эрдмана и Е. Шварца, как единственных, пожалуй, продолжателей традиций русской драматургии. Все они находились под сильным цензурным гнетом, их творческая и личная жизнь была весьма драматична.

Похожая информация.

Ранняя русская драматургия

Архангельская А. В.

Исследователями выделяется пять видов средневекового театра: народный, церковный, придворный, школьный (появился в XII в. в гуманитарных школах Западной Европы и первоначально имел лишь учебно-воспитательное значение - для лучшего усвоения учениками латинского языка, библейских сюжетов и пр., в XVI в. школьная драма стала использоваться в религиозно-политических целях) и общедоступный (самый поздний).

Первый из них - народный - был хорошо известен на Руси, но традиционно является предметом интереса фольклористов, а не историков литературы. Второй - церковный - весьма распространен в западноевропейской (католиче-ской) традиции, но не получил признания в православной культуре. Последний - общедоступный - появляется в России по инициативе Петра I и известен с начала XVIII столетия. Во второй же половине XVII в. русские зрители знакомятся с придворным и школьным видами театра.

Днем рождения русского придворного театра традиционно считается 17 октября 1672 г. - день, когда на сцене специально построенной "комедийной храмины" в селе Преображенском был показан спектакль "Артаксерксово действо" на сюжет библейской книги "Есфирь" о смиренной красавице Есфири, которая обратила на себя милостивое внимание персидского царя Артаксеркса, стала его женой и спасла свой народ. Автором пьесы был пастор лютеранской кирхи в Немецкой слободе магистр Иоганн-Готфрид Грегори. Пьеса была написана стихами по-немецки, затем переводчики Посольского приказа переложили ее на русский язык, а после этого актеры-иноземцы, ученики школы Грегори, разучивали по-русски роли. Русский текст "Артаксерксова действа" написан частью виршами и силлабическими, а в отдельных случаях силлаботоническими стихами, частью прозой, которая во многих местах может быть отмечена как проза ритмическая.

Пьеса на сюжет библейской "Книги Есфирь", популярный в средневековых литературах, отражала знакомые зрителям перипетии русской придворной жизни. Она рассказывала о наказании Амана, фаворита царя Артаксеркса, в страшной гордыне возмечтавшего о таких почестях, которые следует отдавать только Богу, и о возвышении скромного и благочестивого Мардохея, раскрывшего заговор и тем самым спасшего жизнь Артаксерксу. Исследователи неоднократно обращали внимание на то, что выбор сюжета для первой пьесы придворного театра мог быть определен не только огромной популярностью, динамичностью, драматичностью "Книги Есфирь", но и конкретной обстановкой при дворе Алексея Михайловича, когда царь женился на Наталии Кирилловне Нарышкиной, а ее воспитатель Артамон Сергеевич Матвеев занял при дворе и в государственном управлении первенствующее положение, сменив ставшего неугодным царю Ордина-Нащокина.

Исследователи репертуара русского придворного театра отмечали его разнообразие. Преобладали обработки библейских сюжетов: "Иудифь" ("Олоферново действо") - о библейской героине, от руки которой погиб язычник Олоферн, предводитель войска, осаждавшего родной город Иудифи; "Жалостная комедия об Адаме и Еве", "Малая прохладная комедия об Иосифе", "Комедия о Давыде с Голиафом", "Комедия о Товии младшем". Наряду с ними встречались исторические ("Темир-Аксаково действо" - о Тамерлане, победившем султана Баязета), агиографические (пьеса о Егории Храбром) и даже антично-мифологические (пьеса о Бахусе и Венусе и балет "Орфей") постановки. На последнем случае следует остановиться подробнее. "Орфей" - балет, поставленный в придворном театре царя Алексея Михайловича в 1673 г. Спектакль был создан на основе немецкого балета "Орфей и Эвридика", исполнявшегося в 1638 г. в Дрездене на слова Августа Бюхнера и музыку Генриха Шютца. Вероятно, в русской постановке музыка была другая. Текст русского спектакля не сохранился. О постановке известно из сочинения курляндца Якова Рейтенфельса, гостившего в Москве в 1671-1673 гг. и напечатавшего в 1680 г. в Падуе книгу "О делах Московитов" ("De rebus Moscoviticus"). В немецкой постановке хор пастухов и нимф пел приветствие принцу и его супруге. В московском балете приветствие царю пел сам Орфей, перед тем как начать пляску. Рейтенфельс приводит немецкие стихи, которые были переведены царю. Постановка музыкального спектакля явилась для русского театра особенно замечательным событием, ибо царь Алексей Михайлович не любил светской музыки и поначалу противился ее введению в спектакли. Однако в итоге ему пришлось признать необходимость музыки в театральном деле.

Первые пьесы русского придворного театра демонстрировали новое, дотоле неизвестное русскому читателю и зрителю отношение к прошлому. Если ранее о событиях давно минувших эпох рассказывалось, то теперь они показывались, изображались, оживали в настоящем. Чтобы познакомить зрителя с особенностями этого "настоящего художественного" времени, в "Артаксерксовом действе" был введен специальный персонаж - Мамурза ("оратор царев"). При помощи традиционного древнерусского понятия "славы", которое издавна ассоциировалось с представлением о бессмертии прошлого, Мамурза объяснял высоким зрителям, как могло оказаться возможным оживление прошлого на сцене.

"Артаксерксово действо" начинается с предисловия, цель которого - не только кратко изложить содержание достаточно пространной пьесы, но и познакомить зрителя с особенностями театрального искусства вообще. Мамурза, произносящий предисловие, стремится стереть границу между прошлым и настоящим. Не только царь Алексей Михайлович становится свидетелем событий, происходивших два тысячелетия назад, но и библейский царь Артаксеркс,

иже вящще лет двутысящ во гробе заключен есть,

обаче слава имяни его вселенную всю наполняет,

становится очевидцем событий, происходящих в Московском царстве:

обаче ныне в трепете бывает,

егда, о царю, власть твою взирая, царство оглядает,

ему же повсюду во християньстве подобна не обретает.

Итак, в основу всех пьес первого русского театра были положены исторические сюжеты, но это были уже не рассказы о прошлом, столь привычные для читателей писания, летописей хронографов, житий и повестей. Это был показ прошлого, его наглядное изображение, его своеобразное воскрешение. В первом своем монологе Артаксеркс, который, как говорилось в пьесе, "вящще лет двутысящ во гробе заключен есть", трижды произносил слово "ныне". Он, как и другие "заключенные во гробе" персонажи, "ныне" жил на сцене, "ныне" говорил и двигался, казнил и миловал, тужил и радовался. Оказалось, что о прошлом можно не только рассказывать, повествовать, его можно показать, оживить, изобразить как настоящее. Театр отключал зрителя от реальности и переносил его в особый мир - мир искусства, мир ожившей истории.

Привыкнуть к сценической условности, овладеть ею было нелегко. Об этом говорят хотя бы сведения о костюмах и реквизите. Не театральная мишура, а дорогие настоящие ткани и материалы брались потому, что зрителям на первых порах было трудно понять сущность актерства, сущность "настоящего художественного" времени, трудно видеть в Артаксерксе одновременно и подлинного воскресшего государя, и ряженого немца с Кукуя.

Как отмечал А.С. Демин, "воскрешенные" люди прошлого удивительным образом походили на тех, кто находился в "комедийной храмине". Герои пьес находились в постоянном движении, они поражали своей активностью и энергией. Они призывали "поспешать", "не мешкать", "скоро творить", "не губить время". Они не были созерцателями, они хорошо "ведали свое дело", "подымали труды", презирали "леностных". Их жизнь была заполнена до отказа. "Воскрешенная история" изображалась как калейдоскоп событий, как бесконечная цепь поступков.

"Деятельный человек" ранней русской драматургии соответствовал тому стилю поведения, который сложился накануне и особенно в период петровских преобразований. В это время рушился старинный идеал "благообразия", "благолепия" и "благочиния". Если в Средние века предписывалось поступать тихо и "косно", а не с "тяжким и зверообразным рвением", то теперь энергичность стала положительным качеством.

Сама жизнь, которую наблюдали на сцене посетители придворного театра, менее всего располагала к спокойствию. Это была пестрая, переменчивая жизнь, в которой переходы от горя к радости, от веселья к слезам, от надежды к отчаянию и наоборот совершались быстро и внезапно. Герои пьес жаловались на "пременное" и "предательное" счастье, на Фортуну, колесо которых одних возвышает, а других ниспровергает. "Воскрешенный мир" состоял из противоречий и противоположностей.

"Артаксерксово действо" представляет собой попытку углубить психологические характеристики героев, поставить проблему человеческого характера и в этом плане отражает те особенности литературного процесса второй половины XVII в., которые позволяют говорить о постепенном переходе от средневековья к новому времени. Так, царь Артаксеркс предстает со сцены не только могущественным правителем, властелином своей державы, но и человеком, подвластным чувству любви:

зане сердца моего услаждение,

паче ми солнца купно луны со звездами

и всего моего царства и с вами.

Анализируя сохранившиеся семь пьес русского придворного театра, А.С. Демин писал: "Авторы пьес изображают не столько благоденствие отдельных персонажей, пусть даже самых значительных, сколько устроенность мира в целом, гармонию мира, нарушаемую назревающим конфликтом, но непременно вновь восстанавливаемую".

Новая государева "потеха" была не только развлечением ("комедия человека увеселити может и всю кручину человеческую в радость превратить"), но и школой, в которой "многие благие научения выразумети мочно, чтоб всего злодейства отстать и ко всему благому пристать".

Начало русского школьного театра связано с именем Симеона Полоцкого - создателя двух школьных драм ("Комедия о Навуходоносоре-царе" и "Комедия притчи о блудном сыне"). Наиболее известна последняя, которая является сценической интерпретацией известной евангельской притчи и посвящена проблеме выбора молодым человеком (т. е. новым поколением) своего пути в жизни. Эта тема была чрезвычайно популярна, можно даже сказать, что она доминировала в литературе второй половины века.

Содержание драмы довольно традиционно и представляет собой пересказ событий евангельской притчи, дополненный конкретно-бытовыми подробностями. Интересно, что в заключении пьесы Симеон оказывается перед довольно серьезной проблемой: он должен комментировать притчу, которую в Евангелии растолковал своим ученикам сам Христос. Однако толкование Симеона оказывается более "многослойным" и начинается с общедидактических выводов, которые должны сделать из этого сюжета представители разных поколений. Во-первых, эта пьеса обращена к молодежи:

Юным се образ старейших слушати,

На младый разум свой не уповати.

Во-вторых, мораль должно извлечь и старшее поколение:

Старим - да юных добре наставляют,

Ничто на волю младых не спущают...

И только лишь после этого говорится о том, что в Евангелии оказывается на первом - главном - месте, о прощении покаявшимся грешникам, в котором проявляется божественное милосердие:

Найпаче образ милости явися,

В нем же Божья милость вобразися.

После этого - по-барочному иронично и парадоксально - автор обращается к зрителям с призывом испробовать, хорошо ли они подали преподанный им только что урок:

Да и вы Богу в ней подражаете,

Покаявшимся удобь прощаете.

Мы в сей притчи аще согрешихом,

Ей, огорчити никого мыслихом;

Обаче молим - изволте простити,

А нас в милости господстей хранити.

"Комедия притчи о блудном сыне" также построена в соответствии с барочным мировоззрением ее автора. Задача пьесы - как и задача стихотворных сборников Симеона - сочетание поучения с развлечением, о чем прямо говорит Пролог перед началом действия:

Изволте убо милость си явити,

Очеса и слух к действу приклонити:

Тако бо сладость будет обретенна,

Не токмо сердцам, но душам спасенна.

июля 14 2010

Другой популярной темой политической драмы стала тема тоталитаризма, подавления личности в условиях сталинской системы. В пьесах М. Шатрова этих лет - “Диктатура совести” (1986) и “Дальше… дальше… дальше…” (1985) (как и в опубликованном в 1987 г. “Брестском мире”, 1962) - образу полновластного и единоличного диктатора Сталина противопоставлялся мудрого, дальновидного и справедливого “демократа” Ленина. Стоит ли говорить, что шатровские произведения потеряли свою актуальность, как только обществу были открыты новые факты о личности и характере деятельности “вождя мирового пролетариата”. Миф об идеальном Ильиче рухнул, а вместе с ним прекратилось и “мифотворчество” драматурга Шатрова.

Если М. Шатров работал над сталинской темой в рамках традиционного, реалистического театра, то вскоре появились пьесы, где была сделана попытка (безусловно, спорная и не всегда убедительная) представить мифологизированные советской идеологией фигуры в пародийном, гротесковом виде. Так, в 1989 г. скандальную известность получила “паратрагедия” в стихах В. Коркия “Черный , или Я, бедный Coco Джугашвили”, поставленная в Студенческом театре МГУ.

Когда к читателю хлынул целый поток мемуарной литературы о лагерном опыте тех, кому выпала жестокая судьба на себе испытать давление тоталитарной системы, на подмостки театров тоже вышли трагические герои эпохи ГУЛАГа. Большим и вполне заслуженным успехом пользовалась инсценировка повести Е. Гинзбург “Крутой маршрут” на сцене театра “Современник”. Оказались востребованы перестроечным и постперестроечным временем пьесы десяти- или двадцатилетней давности, за редким исключением в традиционной художественно-документальной форме осмыслявшие лагерный опыт: “Республика труда” А. Солженицына, “Колыма” И.Дворецкого, “Анна Ивановна” В. Шаламова, “Тройка” Ю. Эдлиса, “Четыре допроса” А. Ставицкого.

Выстоять, остаться человеком в нечеловеческих условиях лагеря - вот основной смысл существования героев этих произведений. Определение психологических механизмов, управляющих личностью, - их главная тема.

В конце 1980-х годов были сделаны попытки построить на том же материале иные эстетические системы, перевести конфликт личности и тоталитарного общества в более широкий, общечеловеческий , как это было в романах-антиутопиях Е. Замятина или Дж. Оруэлла. Такой драматургической антиутопией можно считать пьесу А. Казанцева “Великий Будда, помоги им!” (1988). Действие произведения происходит в “образцовой Коммуне имени Великих Идей”. Господствующий там режим отмечен особенной жестокостью ко всяческому инакомыслию, человеческая низведена до примитивного существа с первобытными инстинктами и единственным сильным эмоциональным проявлением - животным страхом.

В духе абсурдистского театра пытался представить тот же конфликт В. Войнович в “Трибунал” (1984, опубликована в 1989 г.). Попытку создать советский вариант театра абсурда в данном случае нельзя считать вполне удачной, явно ощутима здесь вторичность, прежде всего влияние “Процесса” Ф. Кафки. Да и сама советская действительность была настолько абсурдна, что попытка еще раз “перевернуть” многострадальный мир, превратить его в сплошную судебную процедуру над живым человеком не могла быть художественно убедительной.

Безусловно, стоит отметить, что проблема взаимоотношения личности и государства - одна из актуальнейших и всегда будет давать богатую почву для художественных открытий.

Возможность свободно говорить о ранее запретных темах, социальных и нравственных проблемах общества в перестроечный период привела к тому, что отечественную сцену заполнили прежде всего всевозможные персонажи “дна”: проститутки и наркоманы, бомжи и уголовники всех мастей. Одни авторы своих маргиналов романтизировали, другие по мере сил старались раскрыть перед читателем и зрителем их израненные души, третьи претендовали на изображение “жизненной правды” во всей ее неприкрытой наготе. Явными лидерами театральных сезонов 1987-1989 гг. стали именно такие произведения: “Звезды на утреннем небе” А. Галина, “Свалка” А. Дударева, “Женский стол в охотничьем зале” В. Мережко, “Спортивные сцены 1981 года” и “Наш Декамерон” Э. Радзинского.

Из названных выше драматургов А. Галин был первым, кто вывел на театральные сцены всей страны новых “героинь” времени, правда, уже тогда, когда тема проституции стала привычной в газетной и журнальной публицистике. К моменту создания “Звезд на утреннем небе” имя драматурга было достаточно известно. “Свое многолетнее победное шествие по сценам нашей страны и за рубежом, - пишет театральный критик И. Василинина, - А. Галин начал с пьесы “Ретро”. <...> Пусть не в каждой из своих пьес он докапывается до подлинных причин того или иного жизненного явления, но всегда очень точно находит современную болевую, конфликтную и уже в силу этого интересную ситуацию. Подчас не очень занятый социальной подоплекой женской судьбы, ее непростой зависимостью от общего экономического и политического климата страны, он зато непременно сочувствует женщине, проявляя к ней посильные интерес, внимание, доброту”.

Особенно справедливы эти слова по отношению к пьесе “Звезды на утреннем небе”. Прочитав галинское , мы понимаем, что драматург по отношению к своим героиням занял позицию добросовестного адвоката. Проституция есть данность нашей действительности, и обвинять в этом склонен кого угодно, только не самих проституток. Вот ханжеское и лицемерное общество, стыдливо спрятавшее “ночных бабочек” на 101-й километр, дабы не омрачать образцовый пейзаж олимпийской Москвы. Вот инфантильные или, напротив, по-звериному жестокие мужчины, утратившие к женщине всякое уважение. А вот и сами несчастные женщины - и что ни судьба, то “вечная Сонечка Мармеладова, покуда мир стоит”. Только, в отличие от героини Достоевского, здесь никто себя не казнит, более того, даже не задумывается о том, что, быть может, в какой-то момент была совершена ошибка, что все же была возможность выбора. И соответственно ни одна из четырех главных героинь не ищет достойного выхода из своего нынешнего положения. Не предлагает его и драматург, хотя намеренно подчеркивает библейские ассоциации в судьбе Марии, пожалуй, главной “страдалицы” на страницах пьесы. Христианские мотивы, думается, появляются в “Звездах на утреннем небе” все-таки напрасно, ибо сама рассказанная драматургом , несколько театральный, надуманный сюжет во многом “не дотягивают” до библейских высот.

Все более безоглядное погружение в проблемы “дна”, в цинизм и жестокость обыденности питали и питают одного из самых популярных драматургов нового поколения - Николая Коляды. На сегодняшний день у него поставлено более 20 пьес, что, без сомнения, является рекордом 1990-х годов. Насколько заслуженно такое внимание к драматургу, вопрос спорный, но причины этого внимания понять можно. Коляда, в отличие от драматургов “новой волны”, привнес в уже привычную бытовую драму бурную сентиментальность и сугубо театральную яркость. В большинстве его произведений (”Игра в фанты”, “Барак”, “Мурлин Мурло”, “Канотье”, “Рогатка”) нас встречает наипримитивнейшая обстановка - более или менее убогое типовое жилье: “Обои в квартире отваливаются. Все стены в кровавых пятнах. Хозяин квартиры будто назло кому-то давил клопов. За окном неясные, странные, неземные, непонятные звуки ночного города. Такие же странные эти два человека. Словно серебряные нити протянулись между ними и соединяют их” (”Рогатка”). Уже из приведенной ремарки видно, что грязь и убогость окружающего мира отнюдь не мешают страстной велеречивости драматурга.

На подобных контрастах вульгарного и возвышенного строит Коляда и характеры своих героев. Все их качества и свойства явно гиперболизированы, реакции экзальтированны, поэтому постоянная атмосфера действия здесь - скандал. Герои могут выяснять отношения исключительно на повышенных тонах. Только в последней реплике пьесы “Мурлин Мурло” насчитывается 25 восклицательных знаков. Нужно, правда, заметить, что ссорятся персонажи Коляды весьма изобретательно, ибо скандал для них - единственный в жизни праздник и развлечение.

Построение сюжета в произведениях этого драматурга также не отличается разнообразием. Обычно он следует одной беспроигрышной схеме: в провинциальном городишке с его монотонным и полунищим существованием вдруг появляется Некто Прекрасный, заезжий гость, нарушающий скучное, привычное течение жизни. Своим приходом он рождает в убогих местных обитателях надежду на лучшую , на любовь, взаимопонимание, очищение. Финал истории может быть разным, но чаще все-таки безнадежным. Герои остаются с разрушенной судьбой и обманутыми надеждами. В “Рогатке”, например, прекрасный пришелец по имени Антон хоть и возвращается, но слишком поздно - хозяин уже покончил с собой. А в “Мурлин Мурло” главный герой Алексей и вовсе оказывается трусом и предателем.

Критика справедливо отмечает, что самое слабое место в пьесах Коляды - это монологи героев, причем чем они длиннее, тем ощутимее бедность их языка, состоящего по большей части из штампов и вульгаризмов.

Произведения Н. Коляды любопытны прежде всего тем, что подводят своеобразный итог развитию “новой драмы”. Авангардные приемы, шокирующие подробности и маргинальные герои переходят здесь в разряд массовой культуры, лишаясь той надрывной и болезненной остроты, что была свойственна персонажам и конфликтам драм Л. Петрушевской.

Нужна шпаргалка? Тогда сохрани - » Русская современная драматургия . Литературные сочинения!

Во второй половине XVIII в. комедийный жанр получает широкое развитие. Драматурги Я.Б. Княжнин, В.В. Капнист, И.А. Крылов развивают новое направление - сатирическую комедию , в которой критикуют дворянское общество и его пороки. Н.Н. Николев и Я.Б. Княжнин создают «политическую трагедию» . В это же время возникает «слезная комедия» и «мещанская драма» представляющая на русской сцене новое направление - сентиментализм. Яркими представителями этого направления стали В.И. Лукин и М.М. Херасков. Значительное место в репертуаре русского театра начала 70-х гг. XVIII занимает комическая опера . Она не похожа на оперные представления, в сущности, это была драма, включающая различные вокальные номера, сольные, хоровые и танцевальные сцены. Героями являлись крестьяне и разночинцы.

В начале XIX в. драматургия русского театра многообразна и пестра. Героико-патриотическая тема превалирует в период наполеоновских войн и тогда же создается новый театральный жанр, получивший название «народно-патриотический дивертисмент». Общественно-политические проблемы, волновавшие передовые дворянские круги, нашли свое отражение в трагедиях В.А. Озерова. Основу их успеха составила политическая актуальность. Комедийный жанр в перовой четверти XIX в. представлен сатирической комедией (И.А. Крылов, А.А. Шаховский, М.Н. Загоскин) и «благородной» или «светской» комедией (Н.И. Хмельницкий). В XIX в. в драматургии еще соблюдаются традиции просветительской драмы, правила классицизма, но одновременно в нее начинают проникать сентиментальные мотивы. В первой четверти, накануне декабристского восстания возникает новая драматургия прогрессивного направления. Наиболее яркие представители этого направления - А.С. Грибоедов. Особую страницу в истории русской драматургии занимает творчество А.С. Пушкина, оказавшего решающее значение на всю последующую историю театра.

К середине XIX в. романтизм в русской драме был представлен творчеством М.Ю. Лермонтова, но в это же время особое распространение получает мелодрама и водевиль (Д.Т. Ленский, П.А. Каратыгин, Ф.А. Кони). Наиболее популярными становятся водевили «с переодеванием» - это были в основном переделанные на русский лад французские водевили. На Александрийской сцене в 40-е гг. в сезон ставили до 100 водевилей. Сентиментализм и романтизм были слишком короткими периодами в истории русской драматургии. От классицизма она сразу же шагнула в реализм. Представителем нового направления - критического реализма - в драматургии и театре стал Н.В. Гоголь. Он так же вошел в историю театра и как теоретик, настаивавший на реалистической эстетике и нравственно-воспитательной роли театра, общественном характере конфликта в пьесе.

Пьесы Л. Андреева тяготели к символизму, но символистскими в чистом виде не были. В них выразилась вся сложность и неоднозначность творчества Андреева. Некоторое время он находился во власти революционных идей, но впоследствии изменил свои взгляды. Обобщенность персонажей, схематичность основной коллизии, фантастичность обстановки и образов, некоторая приподнятость и патетика существования героев, все это сближает его драмы с театром экспрессионизма. Сам же Андреев свое направление в театре называл панпсихизмом . В пьесе «Жизнь Человека» он убирает ремарки, что с точки зрения технологии драмы, является само по себе революционно; вводит нарратора - Некто в сером, фантастические образы старух и т.д. Но заметного влияния на драматургию его творчество не имело, он скорее исключение из общих реалистических правил того времени.

Русская драматургия после 1917 г., под влиянием существующего строя в России, развивалась в основном в русле так называемого социалистического реализма (детища Горького) и в целом не представляет особого интереса. Стоит выделить лишь М. Булгакова, Н. Эрдмана и Е. Шварца, как единственных, пожалуй, продолжателей традиций русской драматургии. Все они находились под сильным цензурным гнетом, их творческая и личная жизнь была весьма драматична.