Жанр произведения франческа да римини рахманинов. Просмотр полной версии

Для дальнейшей работы сайта требуются средства на оплату хостинга и домена. Если вам нравится проект, поддержите материально.

Действующие лица:

Тень Вергилия баритон
Данте тенор
Ланчотто Малатеста, властитель Римини баритон
Франческа, его жена сопрано
Паоло, его брат тенор
Кардинал мимическое лицо
Призраки ада, свита Малатесты.

Время действия — XIII век.

Пролог

I

Первый круг Ада. Скалы. Мрак. Уступы, ведущие вниз, в бездну. Все озарено только красным отблеском быстро мчащихся туч. Слышны безнадежные вздохи. Входят Тень Вергилия и Данте. Приблизившись к уступам, прежде чем спускаться, Тень Вергилия как бы не может преодолеть ощущение страха и останавливается.

Тень Вергилия

Теперь вступаем мы в слепую бездну.
Я буду впереди. Иди за мной!

Данте

Как я пойду, когда ты сам страшишься?
Ты до сих пор мне был опорой...

Тень Вергилия

Мучения тех, кто там внизу томится,
Мне сострадание вызвали в лице,
Не страх. Идем, не замедляй пути...

(Спускаются по уступам вниз. Черные тучи заволакивают всё. Воцаряется полный мрак.)

II

Мрак рассеивается. Пустынная скалистая местность с далеким горизонтом, озаренным красным светом. Направо возвышение с обрывом в пропасть. Отдаленный грохот бури и приближающегося вихря страждущих. На верху возвышения, у обрыва, показываются Тень Вергилия и Данте. У края пропасти они останавливаются.

Тень Вергилия

Мой сын, теперь мы там, где свет немеет.
Здесь вечный вихрь, в стремлени неустанном,
Влечет с собою страждущие души
И корчит их, и терзает их, и бьет...
Со всех сторон они к нему стремятся
И, без луча надежды на спасение,
В безбрежной скорби стонут и мятутся.

Данте

Кого так черный воздух истязует?

Тень Вергилия

Людей, что подчиняли разум страсти
Любви...

Приближающийся вихрь заглушает Тень Вергилия. Проносятся со страшной быстротой призраки. Стон, вопли, крики отчаяния. Данте в ужасе прижимается к скале. Тень Вергилия как бы называет тени пролетающих мимо. Постепенно вихрь, удаляясь, стихает; толпа страждущих редеет. Показываются призраки Франчески и Паоло.

Данте

Кто эти два, что так легки для ветра?
О, я хотел бы с ними говорить.

Тень Вергилия

Во имя той любви, что их влечет,
Проси, они твою исполнят волю.

Данте

(к призракам)
Печальные, измученные тени;
Когда возможно вам, — приблизьтесь. Кто вы?
Страдания ваши вызывают слезы...
Скажите мне, пока молчит злой ветер,
Откуда вы и как сюда ниспали?

(Призраки Паоло и Франчески подлетают к Данте. Облака заволакивают сцену.)

Голоса Паоло и Франчески

Нет более великой скорби в мире,
Как вспоминать о времени счастливом
В несчастье...

(Облака мало-по-малу рассеиваются. Занавес медленно отпускается.)

КАРТИНА I

Римини. Дворец Малатеста.

Сцена I

Ланчотто Малатеста, Кардинал и свита обоих.

Ланчотто

Ответ мой прост. Ланчотто Малатеста,
Не тратя слов, свершит веленье Папы.
Вы не вернетесь в Рим еще, когда
Падут враги Святейшого Престола.

(к свите)
Сегодня в ночь мы двинемся на Форли.
Готовиться к походу! Смерть врагам
Непогрешимого владыки!

Хор

Смерть врагам, Гибеллинам!

Ланчотто

(к Кардиналу)
Благословите именем Владыки
Меня, мой меч и воинство мое.

(Опускается на колени. Кардинал благословляет и медленно удаляется со свитой своей.)

Ланчотто

(к своей свите)
Готовьтесь выступать!

(Свита удаляется.)

(к слуге)
Позвать мою супругу.

Сцена II

(За сценой слышны фанфары выступления и сбора.)

Ланчотто

(в глубокой задумчивости)
Ничто не заглушит ревнивых дум...
Призыв трубы будил, бывало,
Огонь в крови. Война, как пир,
Весельем душу наполняла...
Я вызывал на бой весь мир!
А ныне... Где ты, прежний пыл?
Франческа!
Франческа, что ты сделала со мной?..

(Задумывается.)

Отец твой, да, отец, всему виною! —
Проклятый Гвидо! —
Он обманул тебя!.. Он правду скрыл! —
Я Паоло послал, чтобы открыто,
По-рыцарски, назвать тебя моей
Женой у алтаря, — а он, дитя,
Поддался хитрым уговорам Гвидо
И скрыл, что я — не Паоло, — супруг твой.
И ты поверила!.. И ты клялась
Пред Господом быть верною ему...
Не мне!.. Здесь корень зла...
О, если бы ты знала, что не брата,
Меня, супругом назвала
Пред Господом — ты, кроткая,
На брата Паоло и не взглянула б!
Любви к нему не знала бы и мне,
Мне одному осталась бы верна...
Ты страшных слов: «зачем, увы, зачем
Меня вы обманули?» — не сказала б...
Смиренная, быть может, ты меня
Тогда бы полюбила... А теперь?..
Сомнения нет, увы, ты любишь брата...
И вместе с ним смеешься надо мною!
Хромой урод, могу ль сравняться с ним?
Я мрачен, груб, пред женщиной робею...
А Паоло красив, высок и статен,
Так нежен, так лукаво вкрадчив с ней...
Проклятые! Нет, надо разрешить
Ужасное сомнение и казнить...

(Задумывается.)

А если... если это только бред
Больной души?.. И ты не изменила?
Тогда изгнание залечит рану...
Да! Паоло исчезнет навсегда,
И я могу еще быть счастлив с ней...
Но как узнать? О Боже! Как?.. Она!..
Ланчотто, призови на помощь ад,
Чтобы лукавее расставить сети!..

Сцена III

Входит Франческа.

Франческа

Мой повелитель звал меня?

Ланчотто

Да! Звал...
Франческа, я сегодня еду в ночь
В поход на Гибеллинов, ты ж одна
Останешься... одна...

Франческа

Как мне прикажет
Мой властелин. Твоей покорна воле,
Я в монастырь на время удалюсь...

Ланчотто

Зачем? Охраною твоею будет
Брат Паоло...

Что ж ты не отвечаешь?

Франческа

Мой долг лишь исполнять твои веления...

Ланчотто

Франческа! О Франческа! Неужели
Мне никогда не слышать от тебя
Ни слова ласки и привета? Скажи,
Зачем при мне твой взор всегда так мрачен?

Франческа

Синьор супруг мой, я всегда была
И буду вам покорною женой.
Я помню долг и подчиняюсь свято
Ему...

Ланчотто

Нет! Не подчиненья, нет! Любви
Твоей хочу я!.. Погляди, на что
Похож стал ныне грозный Малатеста!
Передо мной все трепетало прежде,
Одним движением руки
Я приводил в повиновение...
Теперь же, при тебе, я робок,
Я бессилен...
О, снизойди, спустись с высот твоих,
Звезда моя!
Покинь эфирные селения,
Где спит, не зная вожделения,
Краса твоя!
Хоть раз, блестя лучом заката,
Любовным пламенем объята,
Пади на грудь!
Огнем страстей земных согрета,
В сверкании радостного света
Дай потонуть!

(Франческа остается безмолвна.)

Проклятье! Ты меня любить не можешь.

Франческа

Простите мне, но лгать я не умею.

Ланчотто

Не можешь лгать?

(овладев своим гневом)
Ну, Бог с тобой!

(ласково)
Тебе я верю... Мы простимся после...
Ступай и помни: я всегда люблю
Тебя и жду!..

Франческа

Когда вернется мой супруг?

Ланчотто

(пристально смотрит на Франческу)
Когда падут враги... не раньше... стой!..
Нет... нет... ступай...

(Франческа уходит.)

Когда вернусь? Ха, ха, xa!
Узнаешь скоро!

(Занавес.)

КАРТИНА II

Римини. Комната во дворце.

Сцена I

Франческа и Паоло. Вечереет.

Паоло

(читает)
«... Прекрасная Гиневра, удалив прислужниц и пажей, одна сидела. Тогда предстал, блестя вооружением, Галего и, колени преклонив, сказал ей так: «Дозволь слуге красы твоей небесной, королева, привести героя. Именем твоим он совершил ряд подвигов великих. Он сын короля Геневиза, зовут его бесстрашный, непобедимый Ланселот, „из Озера Пришедший“. Он жаждет пасть к стопам твоим!»
Как думаешь, Франческа, разрешит
Гиневра встать пред нею Ланселоту?

Франческа

О да! Я не любила бы ее,
Когда б она его не пожалела.

Паоло

A ты сама, жестокая...

Франческа

Молчи,
Неверный, ты забыл, что дал мне клятву
Не поминать о том, чего не смею
И не должна я слушать?..

Паоло

О Франческа!

(Франческа делает ему знак молчать. Он читает.)

«Как раннее предвестие утра красит восток оттенком нежно светлых роз, так точно щеки бледной королевы при имени „Пришельца из Озера“, вдруг заиграли сладостным румянцем. Едва кивнув головкой, Гиневра дозволила прийти герою, и Галего ввел того, кто был когда-то ему врагом, а ныне, боязливый и трепетный, не смел поднять очей на королеву»...
О, как им было сладостно и жутко...
Счастливые!..

(Задумывается.)

Франческа

(задумчиво)
Счастливые... o, да!..

(Молчание.)

Паоло

(читает)
«И вот раздался чудный голос дамы: „Неустрашимый рыцарь, что ты хочешь?“ Но продолжать бедняжка не могла. „Сын Озера“ взглянул ей прямо в очи. Тогда увидела она, что дальше не надо спрашивать, что хочет он того же, что она: смотреть и млеть в восторженном молчании»...

Франческа

О, не гляди так на меня... Читай!

Паоло

(Падает перед ней на колени и рыдает.)

Франческа

О, не рыдай, мой Паоло, не надо...
Пусть не дано нам знать лобзаний,
Пускай мы здесь разлучены...
Недолог срок земных скитаний,
Мелькнут, как миг, земные сны!
Не плачь, ценой земных мучений
Нас ждет с тобой блаженство там,
Где нет теней, где нет лишений,
Где у любви нетленный храм! —
Там, в высоте, за гранью мира,
В твоих объятиях паря,
В лазури светлого эфира
Я буду в вечности твоя!..

06.09.2005, 19:41

Впервые послушала эту оперу. Пока только один (ознакомительный) раз. Очень хорошо. Такого я от Рахманинова не ожидала. Я как-то индифирентно к нему до этого относилась. А тут - такая опера! Просто замечательно. Буду слушать дальше. Кто -нибудь видел постановку театральную? Как там всё решается? И вообще, какие у кого мнения?

06.09.2005, 20:01

06.09.2005, 20:07

Теперь-то я обязательно раздобуду и "Алеко". Хотя по телевизору фильм-опера мне не понравился. Но, переслушать надо. Там снято было, на мой, взгляд отвратительно.

06.09.2005, 21:10

А ведь многие оперы Рахманинова просто не приемлют. Слушал Франческу с Атлантовым и Нестеренко - в общем неплохо, но мне больше нравится "Алеко". "Алеко" - это его дипломная работа, её хвалил Чайковский в своё время.:appl:

Да, получил в 1892 году Золотую медаль за "Алеко", успех был большой, И Зилоти, и Чайковский очень и очень одобрили. Чайковский намеревался в репертуар Большого включить вместе со своей "Иолантой", но свою успел поставить, а рахманиновскую нет- умер. Сам Рахманинов успех "Алеко" отнёс за счет "юного возраста автора,неловко раскланивавшегося перед публикой" , и влияния Чайковского.

06.09.2005, 21:48

На мой взгляд, "Алеко" распадается на кучу отменных концертных номеров. Музыка просто потрясающая. На мой взгляд, исполнить её хорошо очень трудно из-за кажущейся простоты и из-за того, что трудно сделать так, чтобы она не расползлась по швам (в театре я такое слышал). То есть, главные трудности не у солистов (хотя партии далеко не простые), а у дирижёра. И ещё я терпеть не могу, когда Алеко поют басы или бас-баритоны, что, к сожалению, случается повсеместно.
"Франческа да Римини" - чудная опера, одна из моих любимых. На мой взгляд, она целостнее "Алеко". У дирижёра те же трудности в арии Ланчотто. Голоса тут нужны стенобитные и в то же время выдерживающие высокую тесситуру.
При случае прослушайте и "Скупого рыцаря". Тоже безумно интересно, в том же мрачном духе, что и "Франческа да Римини".

Ира!
Я видел в театре в один вечер "Алеко" и "Франческу да Римини".
Дирижировали из рук вон плохо, особенно "Алеко". Были купюры (партии старой цыганки в "Алеко" и Данте и Вергилия во "Франческе да Римини"). Пели тоже плохо, и вдобавок не понимали, что (провинциальный немецкий театр).
О постановке я не хочу рассказывать - было одно и то же отсутствие декораций в обеих операх и невразумительные движения хора и солистов, представлявших из себя непонятно что. Движения к музыке не имели ни малейшего отношения.

06.09.2005, 22:54

В очередной раз соглашусь с Эцилоппом. Но и добавлю кое-что. "Алеко" при всей своей изумительной музыке абсолютно не театральное произведение. Поставить это хорошо - почти невозможно. Однажды видела эксперимент - в 80-е годы в Пушкине (Ленинградская область) сделали версию этой оперы в парке. Там есть место, где есть лужайка в форме амфитеатра, соответственно там сидела публика, а на другой стороне, которая разделена прудом, размещались артисты Оперной студии консерватории и исполняли "Алеко". Кибитки, лошади, все атрибуты табора были на месте - аутентично и красиво, без опереточной аляповатости а-ля театр Ромэн. Естественно, всё шло под фонограмму. Не здорово, конечно, но и глаз не коробило. А все остальные варианты, которые удалось увидеть, были просто откровенно неудачными. А что касается дирижёров, то некоторые из них способны запороть любую оперу, не только Рахманинова. А Верди? Но это так, реплика в сторону.
"Франческа да Римини" - безумно красивая опера, но насколько я помню, партия Франчески самая сложная в ней.

06.09.2005, 23:19

"Алеко" и сейчас идет в театре Сац. Но туда я ни за что больше не пойду. Если она так трудна в постановке, надо концертное исполнение делать.

Про "Скупого рыцаря" спасибо, что напомнили, при случае постараюсь приобрести.

06.09.2005, 23:21

Жалко, что "Франческу" испортили. Мне показалось, это можно очень интересно поставить.

07.09.2005, 02:43

А все остальные варианты, которые удалось увидеть, были просто откровенно неудачными. А что касается дирижёров, то некоторые из них способны запороть любую оперу, не только Рахманинова. А Верди? Но это так, реплика в сторону.
"Франческа да Римини" - безумно красивая опера, но насколько я помню, партия Франчески самая сложная в ней.Я не говорил, что ария Ланчотто является во "Франческе да Римини" самой сложной вокально, но что очень легко развалить её медленными темпами и всякими рубато.
Кстати, я недавно прочитал, что было трудно найти певицу на эту партию: Неждановой она была слишком низка, а Ермоленко-Южиной - слишком высока. Подошла только третья певица, чьей фамилии я не запомнил. На досуге найду это место.
Ну и, в конце концов, в отличие от "Алеко", "Франческу да Римини" откровенным провалом со стороны дирижёра назвать было нельзя. Провалом была режиссура, столь далёкая от обеих опер и столь мало поддающаяся расшифровке. Я думаю, что даже Вы, к счастью, не видели такого безобразия.
Режиссёрша теперь работает в крупных театрах Германии и соседних стран.
Как легко можно испортить Верди, я тоже знаю. Когда дирижёр-постановщик (итальянец) у нас в театре ушёл, "Травиата" перешла к другому. Это было печально. "Силу судьбы" после записи п/у Мути я просто боюсь слушать.

07.09.2005, 02:46

Жалко, что "Франческу" испортили. Мне показалось, это можно очень интересно поставить.Безусловно, можно.
В прошлом году её поставили в Англии, а последнюю постановку в Москве осуществил Покровский.

Опера в одном акте, двух картинах с прологом и эпилогом. Либретто М. Чайковского.
Премьеры первых постановок: Москва, Большой театр, 11 (24) января 1906 г., под управлением автора (в один вечер с оперой Рахманинова «Скупой рыцарь»); там же, 27 сентября 1912 г., под управлением Э. Купера.

Действующие лица:

• Тень Вергилия (баритон)
• Дант (тенор)
• Ланчотто Малатеста, властитель Римини (баритон)
• Франческа, его жена (сопрано)
• Паоло, его брат (тенор)
• Кардинал (без речей)
• Призраки ада. Свита Малатесты и кардинала

Действие происходит в аду и в Италии XIII века

История создания

Осенью 1904 года, через восемь лет после окончания консерватории, Рахманинов занял пост дирижера Большого театра в Москве и стал руководить его русским репертуаром. Деятельность его продолжалась два сезона, во время которых он не оставлял и сочинение. Именно в эти годы были написаны «Скупой рыцарь» и «Франческа да Римини». После выдающегося успеха своей экзаменационной оперы, «Алеко» (1892), композитор вновь обращается к камерному жанру; его не привлекают перспективы полновечернего спектакля с большими хоровыми сценами, включением балета, с многими действующими лицами.

Либретто Модеста Чайковского (1850—1916) наилучшим образом воплощало сюжет, неоднократно использовавшийся до того в музыке — историю влюбленных из Римини, рассказанную Данте (1265—1321) в Пятой песни первой части («Ад») «Божественной комедии» (1307—1321). Великий поэт раннего итальянского Возрождения писал свое самое крупное произведение, состоящее из трех частей — «Ад», «Чистилище» и «Рай», на протяжении многих лет, до самой смерти.

Содержанием первой части является путешествие автора в сопровождении призрака древнеримского поэта Вергилия в преисподнюю, которая состоит из семи кругов. В разных кругах ада находятся наказуемые за разные грехи. Во втором круге — совершившие прелюбодеяние. В «Божественной комедии» Данте часто использовал подлинные исторические факты. К ним относится и история любви Франчески Полента из Равенны, отданной замуж за владетеля Римини Малатесту, чтобы положить конец давней вражде между их семьями. По обычаю того времени свататься в Равенну приехал не сам Малатеста, а его младший брат, и Франческа была убеждена, что именно он — ее жених. История Франчески и Паоло была известна в Италии настолько широко, что Данте не останавливается на ней подробно.

К этому сюжету обращался Чайковский в симфонической фантазии «Франческа да Римини», на него же, переработанного в четырехактную трагедию английским драматургом С. Филиппсом, написал в 1902 году оперу Э. Направник. Однако именно Модест Ильич Чайковский, выдающийся либреттист, автор многих либретто опер своего великого брата, «Дубровского» Направника и других известных опер, нашел наилучшее решение. Он создал лаконичный и емкий текст, в котором полно отражена трагедия, но нет ничего лишнего, отвлекающего от развития драмы, как это получилось у Филиппса. Любопытно, что Рахманинов начал работу над своей «Франческой» до Направника — эта история захватила его еще в 1900 году. Во время пребывания в Италии, куда композитор поехал летом 1900 года к Шаляпину, готовившемуся в это время к дебюту в Ла Скала в роли Мефистофеля, Рахманинов задумал любовный дуэт. Однако сочинение было отложено, и вернулся к нему композитор только в 1904 году, после завершения «Скупого рыцаря».

Премьера «Франчески да Римини» состоялась в один день со «Скупым рыцарем» — 11 (24) января 1906 года в Московском Большом театре, под управлением автора.

Сюжет

«Первый круг ада. Скалы. Мрак. Уступы, ведущие в бездну. Все озарено отблеском быстро мчащихся туч. Слышны безнадежные вздохи» (здесь и далее цитируются ремарки клавира оперы). Появляются Тень Вергилия и Данта. Они со страхом спускаются вниз. «Все заволакивают черные тучи. Воцаряется полный мрак». Постепенно он рассеивается. «Пустынная скалистая местность с далеким горизонтом, озаренным красным светом. Направо возвышение с обрывом в пропасть. Слышен отдаленный грохот бури и приближающегося вихря страждущих».

Тень Вергилия объясняет Данту, что здесь те, что подчинили разум страсти... «Приближающийся вихрь заглушает Тень Вергилия...

Проносятся со страшной быстротой призраки. Стоны, вопли, крики отчаяния. Данте в ужасе прижимается к скале. Тень Вергилия как бы называет тени пролетающих мимо. Постепенно вихрь, удаляясь, стихает; толпа страждущих редеет. Показываются призраки Франчески и Паоло». Данте хочет узнать, кто эти несчастные. «Призраки Паоло и Франчески подлетают к Данте. Облака заволакивают сцену».

Римини. Дворец Малатесты. Ланчотто собирается в поход против врагов Папы. Его благословляет кардинал.

Ланчотто приказывает слугам позвать супругу.

Он размышляет о том, что обманул Франческу: послав за ней брата Паоло, он по наущению отца Франчески скрыл, что тот поведет ее к алтарю лишь как представитель Ланчотто. Она клялась пред Богом быть верною женою Паоло. Лишь приехав в Римини, Франческа узнала, что ее муж — не красавец Паоло, а хромой уродливый Ланчотто.

С уст ее сорвались тогда горькие слова: «Зачем, увы, зачем меня вы обманули»...

Смиренная, кроткая, она, если б не этот обман, могла примириться со своей судьбой, но теперь душу Ланчотто терзают подозрения: Паоло так красив, так нежен с ней. Ланчотто хочет убедиться в измене жены. Входит Франческа. Малатеста объявляет ей о походе. Она предлагает на время отсутствия супруга удалиться в монастырь, но тот оставляет ее под охраной Паоло. Франческа готова подчиниться любому решению супруга. Отчаяние охватывает его: не подчинения он желает, а любви! Но Франческа не умеет лгать. Она спрашивает, когда супруг вернется. Его ответ — когда падут враги, не раньше, но после ее ухода Ланчотто злорадно хохочет: «Когда вернусь?... Узнаешь скоро!»Комната во Дворце Римини. Паоло читает Франческе историю о Ланселоте и прекрасной Гиневре. Под впечатлением прочитанного он, не в силах сдержать свои чувства, падает на колени перед Франческой и рыдает. Напрасно она утешает его: недолог срок земных скитаний, блаженство ждет их за гранью мира... Но Паоло отвергает рай с его красой бесстрастной, он хочет блаженства на земле!

Он обнимает Франческу. «С тобою ад мне лучше рая», — признается она. Все заволакивают облака. Из глубины выступает Ланчотто с кинжалом и произносит вечное проклятье преступившим обеты. «Облака заволакивают все. Раздаются раздирающие крики Франчески и Паоло. В отклик к ним отдаются вопли и крики страждущих».

Снова круг ада. «О, в этот день мы больше не читали!» — восклицают тени Франчески и Паоло и исчезают в адских вихрях. Дант падает, как мертвый.

Музыка

«Франческа да Римини» — камерная опера, сближающаяся с оркестровой поэмой и кантатой. Содержание драмы передает оркестр, действие развивается непрерывно, без деления на номера. Это особенно проявляется в обрамляющих оперу сценах ада, где реплики героев вплетаются в оркестровую ткань как одна из составляющих, а хор, в основном поющий без слов, используется как тембровая краска.

В 1-й картине глубоким психологизмом выделяется монолог Ланчотто «Ничто не заглушит ревнивых дум» и его обращение к Франческе «О, снизойди, спустись с высот твоих, звезда моя», полное тоски и страсти. 2-ю картину составляет дуэт Франчески и Паоло, развивающийся от спокойно-отстраненного чтения к порыву непреодолимой страсти.

Сольный эпизод Франчески «О, не рыдай, мой Паоло», полный глубокого чувства, часто исполняется как отдельный номер.

История любви Франчески да Римини и Паоло вдохновила немало композиторов и писателей. В 1876 году по мотивам песни Данте П. И. Чайковский написал симфоническую поэму . В 1902 году были созданы опера Э. Ф. Направника и трагедия Г. Д’Аннунцио .

Замысел оперы на сюжет эпизода V песни «Ада» из «Божественной комедии» возник в конце 1890-х годов. Либретто было предназначено для Н. А. Римского-Корсакова и А. К. Лядова , его создателем стал оперный либреттист и брат П. И. Чайковского Модест Чайковский. Это было лаконичное и ёмкое либретто, в котором ничто не отвлекает от трагедии. Либретто не заинтересовало ни Лядова, ни Римского-Корсакова, но захватило Рахманинова и в 1900 году , во время поездки по Италии, он начал работу над своей «Франческой» и сочинил один из эпизодов будущей оперы - любовный дуэт Франчески и Паоло. Однако к работе над произведением Рахманинов вернулся лишь в 1904 году, после завершения другой одноактной оперы «Скупой рыцарь». Обе оперы были созданы во время работы Рахманинова на посту дирижёра Большого театра в сезоны 1904-1906 гг. Времени на сочинение музыки практически не оставалось и композитор обратился к камерному жанру, создав две одноактные оперы с небольшим числом действующих лиц.

Сюжет

Пролог и эпилог разворачиваются в аду и обрамляют основное действие. Поэт Данте и сопровождающий его Вергилий спускаются в ад и встречаются с тенями грешников, среди которых главные действующие лица оперы - Паоло и Франческа.

В основе сюжета оперы лежали подлинные исторические события XIII века , описанные Данте в «Божественной комедии». Франческа да Полента из Равенны была отдана замуж за властителя Римини Ланчотто Малатесту , чтобы положить конец давней вражде между двумя семьями. По обычаю того времени, вместо жениха свататься в Равенну приехал его младший брат Паоло и Франческа, уверенная, что именно он и есть её жених, полюбила его и поклялась пред Богом быть ему верною женой. Пред красотой Франчески не устоял и Паоло.

Ланчотто Малатеста, также влюблённый во Франческу, догадывается об истинных чувствах своей жены и, желая проверить свои подозрения, расставляет ловушку: он сообщает, что едет в поход и оставляет Франческу под охраной Паоло. Однако истинным намерением мужа была слежка за влюблёнными. Франческа и Паоло проводят вечер в чтении книги о любви рыцаря Ланселота к прекрасной Гиневре и в конце концов уступают охватывающему их чувству, погубившему их.

В эпилоге их тени, неразлучные и в смерти, уносит адский вихрь.

Структура произведения

«Франческа да Римини» - камерная опера, приближающаяся к оркестровой поэме и кантате , в которой содержание драмы передаёт оркестр. В опере нет деления на отдельные номера, её действие развивается непрерывно. В картинах ада, обрамляющих основное действие реплики героев вплетаются в оркестровую ткань, а хор, в основном, поющий без слов, используется в качестве тембровой окраски.

Первая картина состоит из монолога Ланчотто, обуреваемого ревнивыми думами, и полного тоски и страсти обращения к Франческе: «О, снизойди, спустись с высот твоих, звезда моя». Во второй картине дуэт Франчески и Паоло развивается от спокойно-отстранённого чтения к порыву непреодолимой страсти.

Действующие лица

• Тень Вергилия (баритон)
• Данте (тенор)
• Ланчотто Малатеста, властитель Римини (баритон)
• Франческа, его жена (сопрано)
• Паоло, его брат (тенор)
• Кардинал (без речей)
• Призраки ада. Свита Малатесты и кардинала

Премьера

Премьера оперы состоялась во втором отделении представления в Большом театре 11 января (24 января) (1906-01-24 ) года. За дирижёрским пультом стоял сам С. В. Рахманинов. В первом отделении представления прозвучала ещё одна опера Рахманинова «Скупой рыцарь». Исполнителями главных ролей были Г. А. Бакланов (Ланчотто Малатеста ), Н. В. Салина (Франческа ), А. П. Боначич (Паоло ) . 27 сентября 1912 года в Большом театре состоялась премьера ещё одной постановки оперы, дирижёр Э. А. Купер .

Несмотря на свою прекрасную музыку, вследствие неудачного либретто опера не сделалась репертуарной, хотя время от времени ставилась. В 1973 году спектакль был возобновлён в Большом театре и проходил под управлением М. Эрмлера . В ролях: Г. Вишневская (Франческа ), Е. Нестеренко (Ланчотто ), А. Масленников (Паоло ).

Аудиозаписи

• (только Пролог) тень Вергилия - Даниил Демьянов, Данте - Владимир Бунчиков , Франческа - Наталья Рождественская , Паоло - Пётр Малютенко. Хор и оркестр Всесоюзного радиокомитета, дирижёр Николай Голованов . Вторая половина 1940-х гг. Продолжительность записи 20 минут.

• тень Вергилия - Михаил Маслов , Данте - Александр Лаптев , Ланчотто Малатеста - Евгений Нестеренко , Франческа - Маквала Касрашвили , Паоло - Владимир Атлантов . Хор и оркестр Большого театра СССР, дирижёр Марк Эрмлер . 1973.

• тень Вергилия - Николай Решетняк, Данте - Николай Васильев , Ланчотто Малатеста - Владимир Маторин , Франческа - Марина Лапина, Паоло - Виталий Таращенко . Государственный Академический русский хор им. Свешникова, оркестр Большого театра СССР, дирижёр Андрей Чистяков . 1992.

• тень Вергилия - Сергей Алексашкин , Данте - Илья Левинский, Ланчотто Малатеста - Сергей Лейферкус , Франческа - Мария Гулегина , Паоло - Сергей Ларин . Хор Гётеборгской оперы, Гётеборгский симфонический оркестр, дирижёр Неэме Ярви . 1996.

Источники

• Составитель Е.Н. Рудакова. С.В. Рахманинов / Под ред. А.И. Кандинского. - 2-е изд. - М .: Музыка, 1988. - С. 74-81. - 192 с. - ISBN 5-7140-0091-9 .

Напишите отзыв о статье "Франческа да Римини (Рахманинов)"

Примечания

Ссылки

Для фортепиано с оркестром Симфонии Симфонические поэмы Оперы

Отрывок, характеризующий Франческа да Римини (Рахманинов)

Хлопоты и ужас последних дней пребывания Ростовых в Москве заглушили в Соне тяготившие ее мрачные мысли. Она рада была находить спасение от них в практической деятельности. Но когда она узнала о присутствии в их доме князя Андрея, несмотря на всю искреннюю жалость, которую она испытала к нему и к Наташе, радостное и суеверное чувство того, что бог не хочет того, чтобы она была разлучена с Nicolas, охватило ее. Она знала, что Наташа любила одного князя Андрея и не переставала любить его. Она знала, что теперь, сведенные вместе в таких страшных условиях, они снова полюбят друг друга и что тогда Николаю вследствие родства, которое будет между ними, нельзя будет жениться на княжне Марье. Несмотря на весь ужас всего происходившего в последние дни и во время первых дней путешествия, это чувство, это сознание вмешательства провидения в ее личные дела радовало Соню.
В Троицкой лавре Ростовы сделали первую дневку в своем путешествии.
В гостинице лавры Ростовым были отведены три большие комнаты, из которых одну занимал князь Андрей. Раненому было в этот день гораздо лучше. Наташа сидела с ним. В соседней комнате сидели граф и графиня, почтительно беседуя с настоятелем, посетившим своих давнишних знакомых и вкладчиков. Соня сидела тут же, и ее мучило любопытство о том, о чем говорили князь Андрей с Наташей. Она из за двери слушала звуки их голосов. Дверь комнаты князя Андрея отворилась. Наташа с взволнованным лицом вышла оттуда и, не замечая приподнявшегося ей навстречу и взявшегося за широкий рукав правой руки монаха, подошла к Соне и взяла ее за руку.
– Наташа, что ты? Поди сюда, – сказала графиня.
Наташа подошла под благословенье, и настоятель посоветовал обратиться за помощью к богу и его угоднику.
Тотчас после ухода настоятеля Нашата взяла за руку свою подругу и пошла с ней в пустую комнату.
– Соня, да? он будет жив? – сказала она. – Соня, как я счастлива и как я несчастна! Соня, голубчик, – все по старому. Только бы он был жив. Он не может… потому что, потому… что… – И Наташа расплакалась.
– Так! Я знала это! Слава богу, – проговорила Соня. – Он будет жив!
Соня была взволнована не меньше своей подруги – и ее страхом и горем, и своими личными, никому не высказанными мыслями. Она, рыдая, целовала, утешала Наташу. «Только бы он был жив!» – думала она. Поплакав, поговорив и отерев слезы, обе подруги подошли к двери князя Андрея. Наташа, осторожно отворив двери, заглянула в комнату. Соня рядом с ней стояла у полуотворенной двери.
Князь Андрей лежал высоко на трех подушках. Бледное лицо его было покойно, глаза закрыты, и видно было, как он ровно дышал.
– Ах, Наташа! – вдруг почти вскрикнула Соня, хватаясь за руку своей кузины и отступая от двери.
– Что? что? – спросила Наташа.
– Это то, то, вот… – сказала Соня с бледным лицом и дрожащими губами.
Наташа тихо затворила дверь и отошла с Соней к окну, не понимая еще того, что ей говорили.
– Помнишь ты, – с испуганным и торжественным лицом говорила Соня, – помнишь, когда я за тебя в зеркало смотрела… В Отрадном, на святках… Помнишь, что я видела?..
– Да, да! – широко раскрывая глаза, сказала Наташа, смутно вспоминая, что тогда Соня сказала что то о князе Андрее, которого она видела лежащим.
– Помнишь? – продолжала Соня. – Я видела тогда и сказала всем, и тебе, и Дуняше. Я видела, что он лежит на постели, – говорила она, при каждой подробности делая жест рукою с поднятым пальцем, – и что он закрыл глаза, и что он покрыт именно розовым одеялом, и что он сложил руки, – говорила Соня, убеждаясь, по мере того как она описывала виденные ею сейчас подробности, что эти самые подробности она видела тогда. Тогда она ничего не видела, но рассказала, что видела то, что ей пришло в голову; но то, что она придумала тогда, представлялось ей столь же действительным, как и всякое другое воспоминание. То, что она тогда сказала, что он оглянулся на нее и улыбнулся и был покрыт чем то красным, она не только помнила, но твердо была убеждена, что еще тогда она сказала и видела, что он был покрыт розовым, именно розовым одеялом, и что глаза его были закрыты.
– Да, да, именно розовым, – сказала Наташа, которая тоже теперь, казалось, помнила, что было сказано розовым, и в этом самом видела главную необычайность и таинственность предсказания.
– Но что же это значит? – задумчиво сказала Наташа.
– Ах, я не знаю, как все это необычайно! – сказала Соня, хватаясь за голову.
Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.

На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.

С поразительной выдержкой и настойчивостью развивает Рахманинов эту большую по своей протяженности картину (длительность пролога более двадцати минут) из одной нисходящей секундной интонации. В первых тактах оперы она глухо и сумрачно звучит у кларнета и засурдиненной валторны в унисон, причем между первым и вскоре присоединяющимся к нему вторым голосом возникают интервалы, напоминающие начальные обороты темы средневекового католического гимна «Dies irae», к которой впоследствии многократно обращался в своем творчестве Рахманинов:

Пролог распадается на три раздела, образующие три большие волны последовательного, непрерывного нарастания: оркестровое вступление, первый круг ада и второй круг ада. Принцип волнообразного развития сохраняется и внутри каждого из разделов. Так, вступление складывается из двух развернутых построений. После первой волны, основанной на хроматических пассажах, одновременно проходящих в разных голосах оркестра, идет фугато, тема которого охватывает диапазон обоих начальных голосов и объединяет их в одну мелодическую линию:

Звуковая ткань постепенно уплотняется, и на вершине этой второй волны медленно хроматически движутся целые аккордовые комплексы, как будто вздохи и стоны гонимых адским вихрем душ сливаются в один грозный вой.

В первом круге ада меняется рисунок хроматических пассажей и тональный план (основная тональность этого раздела - e-moll, в отличие от вступления, где господствует d-moll). К оркестровому звучанию присоединяется хор, поющий без слов с закрытым ртом (Первоначально Рахманинов хотел создать в прологе развернутую хоровую сцену и просил своего либреттиста написать для нее около тридцати строф текста, который можно было бы разделить между различными группами хора (см. его письмо к М. Чайковскому от 28 августа 1898 года). Впоследствии он отказался от этого намерения, что было связано с изменением общего замысла оперы, вылившегося в более компактную, симфонически обобщенную форму.). Этот прием, использованный Рахманиновым еще в кантате «Весна» , находит здесь широкое и разнообразное применение. Благодаря различным приемам звукоизвлечения меняется тембровая окраска бессловесно поющего хора. Во втором круге ада хор поет открытым ртом на гласную «а», что придает ему более яркое звучание. Впрочем, и здесь партия его лишена мелодической самостоятельности и основывается только на выдержанных гармонических звуках. Единственный раз хор выступает самостоятельно в эпилоге, где он скандирует в унисон фразу, звучащую как роковое трагическое motto: «Нет более великой скорби, как вспоминать о времени счастливом в несчастье».

Движение постепенно ускоряется, звучность все время усиливается, достигая мощной кульминации в момент, когда перед взорами Виргилия и охваченного ужасом Данте стремительно проносятся призраки осужденных на вечные мучения. Затем это грозное бушевание адских вихрей постепенно стихает и появляются призраки Франчески и Паоло. Колорит музыки становится более прозрачным. Выразительно звучит у виолончели с кларнетом тема Франчески, которая производит особенно светлое, успокаивающее впечатление оттого, что после долгого безраздельного господства минорных тональностей здесь (правда, на короткое время) возникает мажор (Интересно отметить, что первое проведение этой темы дано в Des-dur - тональности последнего, кульминационного раздела сцены Франчески и Паоло.). На фоне мягких протянутых аккордов деревянных духовых и струнных с мерцающими тремоло скрипок и звенящим тембром арфы Франческа и Паоло поют печальную фразу, которую затем в эпилоге повторяет хор: «Нет более великой скорби...» Мелодически эта фраза, основанная на видоизмененной теме фугато из оркестрового вступления, напоминает старинные русские церковные напевы. В ней можно уловить некоторые черты сходства с основной темой Третьего фортепианного концерта , близость которой к интонациям знаменного распева отмечалась не раз. Сходство это усиливается тональной общностью (d-moll) и одинаковым «амбитусом» мелодии, развертывающейся в пределах уменьшенной кварты между VII и III ступенями гармонического минора:

Как тихая, печальная жалоба звучат плавно нисходящие секвенции скрипок (а затем гобоя solo), построенные на той же фразе, в конце пролога.

Две картины оперы находятся между собой в контрастном отношении. Каждая из них дает законченный портрет одного из основных действующих лиц. Первая картина, рисующая суровый и мрачный образ мужа Франчески - Ланчотто Малатесты, по существу монологична. Кардинал присутствует в начале этой картины безмолвно (Рудиментом его музыкальной характеристики является только хоральная последовательность аккордов, звучащая в оркестре в тот момент, когда он удаляется со сцены.). Партия же Франчески, приходящей по приказанию супруга, готовящегося к выступлению в поход, ограничивается несколькими короткими репликами.

Три сцены, на которые распадается эта картина, составляют одно неразрывное целое. Они объединяются непрерывным развитием двух тем, связанных с образом Ланчотто. Одна из них, основанная на энергичном и упругом маршевом ритме, характеризует его как жестокого и беспощадного воителя:

Эта тема широко развивается в оркестровом вступлении к первой картине и в открывающей ее сцене с Кардиналом. На той же теме строится и заключение картины, но в тональности c-moll, а не cis-moll. В начале второй сцены, когда Ланчотто остается один, охваченный тяжкими ревнивыми подозрениями, в оркестре проходит другая его тема, мрачно-патетического характера, грозно звучащая у тромбонов в октаву, усиливаемых четырьмя валторнами, на фоне тремолирующих струнных:

Эпизоды декламационного характера чередуются в партии Ланчотто с более законченными ариозными построениями. Во второй сцене - это воспоминание о роковом обмане, жертвой которого оказались и Франческа и сам Ланчотто («Отец твой, да, отец всему виною!»), гнетущие сомнения и муки ревности. В третьей сцене - страстная мольба к Франческе («Любви твоей хочу я!»), бурный взрыв безответного чувства любви к ней, смешанного с отчаянием и безнадежностью. Здесь опять с большой выразительной силой звучит патетическая тема любви и ревности, но в ином оркестровом оформлении (унисоны струнных вместо тромбонов и валторн), что сообщает ей более мягкую лирическую окраску. Затем следует раздел, основанный на пунктирных маршевых ритмах первой, «воинственной» темы Ланчотто («О, снизойди, спустись с высот твоих...») (По свидетельству Жуковской, Рахманиновым была здесь использована сочиненная им ранее фортепианная прелюдия, которая не вошла в цикл прелюдий op. 23 .), которая также меняет здесь свой характер, напоминая медленную, тяжелую поступь траурного марша.

Рахманинов, однако, не придает этим ариозным построениям вполне законченной формы, органично включая их в общий поток развития. Так, первый из указанных эпизодов не завершается устойчивым каденционным построением в своей основной тональности c-moll, а непосредственно переходит в последующий речитативный раздел с подвижным, неустойчивым тональным планом и свободно развивающейся фактурой оркестрового сопровождения. Отдельные, особенно акцентируемые экспрессивно реплики приобретают значение рубежных драматических кульминаций. Таково гневное восклицание Ланчотто «Проклятье!» во второй сцене, подчеркнутое тональным сдвигом в d-moll (Эта тональность, главенствовавшая в прологе, впервой картине появляется впервые.) и неожиданным грозным взрывом оркестровой звучности:

Аналогичным образом выделяется это же слово, невольно вырывающееся из уст Ланчотто, далее, в сцене с Франческой.

В целом эта картина представляет собой великолепный образец сквозной драматической оперной сцены, в которой вокальные и оркестровые средства выразительности подчинены единой художественной цели и служат раскрытию сложного психологического образа во всей его внутренней противоречивости и противоборстве душевных влечений и страстей.

Вторая картина переносит нас в совершенно иной мир, олицетворением которого является светлый и чистый образ Франчески. Ее тема, эпизодически проходившая в прологе и первой картине, получает здесь широкое развитие, сохраняя при всех видоизменениях свой ясный и цельный выразительный характер. Это одна из поэтичнейших лирических мелодий Рахманинова, замечательная по своей «пространственной» протяженности, широте и свободе дыхания. Изливаясь из высокой вершины, она плавно и неторопливо опускается по диатоническим ступеням более чем на две октавы, с постепенным ритмическим торможением и расширением интервалов между звуками (пример 90а). Вариантом этой темы служит мелодическое построение из цепи секвенций (пример 90б):

Весь колорит музыки в этой картине, словно освещенной мягким и нежным сиянием, создает резкий контраст к предыдущему и выделяет ее среди мрачного и зловещего окружения, в котором она дана в опере. Этому способствуют средства тонально-гармонического, оркестрового и фактурного плана. Если в прологе и первой картине сплошная цепь минорных тональностей придавала музыке сумрачную окраску, то здесь, напротив, почти неизменно господствует ясный и светлый мажор, лишь изредка омрачаемый проходящими отклонениями в минорную сферу (Основные тональности второй картины - As-dur, E-dur и Des-dur. Обратим внимание на то, что As-dur представляет собой точку наибольшего отдаления от d-moll, которым начинается и заканчивается опера.). Инструментовка легкая и прозрачная, преобладает звучание струнных и высоких деревянных, медная же группа используется крайне экономно и осторожно. Особой воздушностью колорита отличается вступление ко второй картине, построенное на теме Франчески, которая звучит большей частью у флейты, временами удваиваемой гобоем или кларнетом, на фоне легко колышущегося сопровождения засурдиненных скрипок и изредка вступающих струнных басов pizzicato. Лишь на короткий момент появляется tutti, после чего оркестровая звучность опять разрежается и гаснет.

Сцена Франчески и Паоло, очень ясная по своему построению, состоит из трех частей. Первой частью является эпизод чтения молодыми возлюбленными рассказа о прекрасной Гиневре и Ланселоте, прерываемого страстными репликами Паоло. Музыкально объединяющим моментом этого раздела служит тема Франчески, проходящая в оркестре в качестве постоянного рефрена. Середину всей сцены составляет ариозо Франчески «Пусть не дано нам знать лобзаний». Музыка этого ариозо, проникнутая безмятежным лирическим покоем, пленяет чистотой колорита, ажурной легкостью и тонкостью рисунка. Восклицание Паоло «Но что мне рай с его красой бесстрастной», подчеркнутое внезапным тональным сдвигом из E-dur в d-moll, изменением темпа и фактуры оркестрового сопровождения, нарушает это состояние отрешенного созерцательного блаженства, и небольшое переходное построение приводит к заключительному разделу сцены - дуэту Франчески и Паоло в Des-dur (Возможно, что эта тональность была выбрана не без влияния «Ромео и Джульетты» Чайковского .).

Именно этот раздел вызывал неудовлетворенность Рахманинова, писавшего Морозову: «...У меня есть подход к любовному дуэту; есть заключение любовного дуэта, но сам дуэт отсутствует». И действительно, переход от «голубого» ариозо Франчески к торжествующему Des-dur последнего раздела кажется чересчур коротким и стремительным. Это ощущал не только сам автор, но и некоторые из слушателей и критиков (Так, Энгель отмечал, что «в превосходном любовном дуэте как будто нет Достойного его кульминационного пункта».).

Помимо этого конструктивного просчета сцена Франчески и Паоло не производит в полной мере того впечатления, к которому стремился композитор, из-за недостаточно верного и точного выбора выразительных средств. Музыка этой сцены красива, поэтична и благородна, но несколько холодновата по выражению. Ей недостает того внутреннего напряжения и силы, которые необходимы для воплощения бессмертного эпизода «Божественной комедии», названного советским исследователем Данте «едва ли не самым страстным гимном любви во всей мировой литературе».

Один из критиков писал, указывая на недостаточную, по его мнению, выразительную яркость сцены Франчески и Паоло: «Здесь нужна сплошная, душу пронизывающая кантилена, как у Чайковского...». Позднее Асафьев, говоря о воплощении образов Данте в музыке, развивал ту же параллель между Рахманиновым и Чайковским: «Рисуя Франческу в светлых тонах, Рахманинов стоит ближе к ее идеальному облику молодой итальянской женщины, но, рисуя Франческу во мраке ада, как тень, вспоминающую о минувшем, Чайковский оказывается более сильным в отношении выразительности и рельефности...».

В облике рахманиновской Франчески есть нечто от строгих женских лиц и мягких, светлых тонов на фресках Б. Джотто, современника Данте. Ее музыкальный образ при всей своей поэтической чистоте и одухотворенности не создает должного по силе контраста к зловеще-трагической фигуре Ланчотто и окаймляющим оперу мрачным картинам адской бездны, наполненной стонами и воплями обреченных томиться в ней. Вопреки замыслу композитора сцена Франчески и Паоло не стала подлинной кульминацией действия. Относительная краткость этой картины (По собственному подсчету композитора, вторая картина вместе с эпилогом продолжается двадцать одну минуту при общей длительности оперы в один час пять минут.) обусловливает некоторое однообразие общего колорита оперы, одностороннее преобладание в ней тяжелых, мрачных тонов, вследствие чего многие ее замечательные страницы зачастую оставались незамеченными и недооцененными.