Галина вишневская биография личная жизнь. Галина Вишневская: биография, национальность, личная жизнь, фото певицы
Вишневская с неизменным успехом пела в крупнейших театрах мира – "Ла Скала", "Метрополитен", "Ковент-Гарде", "Гранд-опера". Ее прощальным спектаклем стала опера П. И. Чайковского "Пиковая дама". Сейчас Галина Вишневская живет в Москве, руководит Центром оперного пения, который носит ее имя.
– Галина Павловна, вы не раз говорили, что голос ваш – от Бога. Помните ли вы тот момент, когда поняли, что обладаете уникальным голосом?
– У меня голос был поставлен от природы. По рассказам моей бабушки, я начала петь почти тогда же, когда и говорить. Да я и сама помню – мне, наверное, года три, сидят за столом подруги бабушкины: "Галька, спой!" Я лезу под стол и пою там "Очи черные". Первое такое воспоминание.
– Как–то вы сказали в интервью, что, если бы не детство, вы не стали бы великой певицей. Что же такое было в вашем детстве? Почему оно так повлияло на вас?
– Прежде всего, потому, что мои родители подбросили меня бабушке, матери моего отца.
– То есть они от вас практически отказались …
– Ну, конечно, да. Шести недель меня бабушка взяла от моей матери. Та с удовольствием меня отдала, как я понимаю. Меня бабушка при живых родителях называла сироткой, жалобно так говорила: "Сиро-о-отка ты моя". Я совершенно не выносила этого слова. Какая я вам сиротка? Я королева! Было болезненное осознание того, что со мной так плохо поступили, что оказалась я не нужна. Я хотела обязательно кем-то стать, чтобы все видели, какая я. И мечтала, как потом они будут раскаиваться, что меня подбросили и не хотели мною заниматься. Я думаю, это имело большое значение.
– А еще вы пережили войну в детском возрасте…
Лучшие дня
– Мне было 14 лет, когда война началась. Живые воспоминания – это первые дни, недели войны, когда в Петровском парке, в Кронштадте, бомба попала в линкор "Марат". Он стоял в гавани, бомбой ему отрубило нос. Он так всю войну и простоял там. Помню первую убитую снарядом женщину. Мы прятались в подворотне, туда попал снаряд. Когда мы потом выходили, она лежала уже мертвая. И, конечно, блокада и та страшная зима, когда люди теряли человеческий облик, чего уж там говорить.
– Бабушка умерла в блокаду?
– Бабушка не просто умерла, она сгорела прямо в комнате. У нее была парализована левая сторона. Однажды она, видно, грелась у нашей "буржуйки". Я дремала, закутанная, под одеялами. Проснулась оттого, что бабушка кричит. На ней платье вспыхнуло, его, видно, каким-то образом затянуло в дверцу этой печурки. Через три дня она умерла от ожогов.
– Вы ведь тоже избежали смерти только чудом?
– Вы знаете, меня тогда спасли мечты об искусстве. Я лежала под одеялами и грезила. Мне снились какие-то замки, короли, королевы. У меня не было даже мучительного звериного ощущения голода. Я просто засыпала. Так бы, наверное, в конце концов и умерла – во сне…
– Если бы?..
– Если бы не наступила весна и не пришли женщины, искавшие покойников по квартирам. Они зашли в квартиру, которая была совершенно пуста – все соседи уехали, – а я лежала там под одеялами и услышала: "Эй, кто тут есть!" Потом они по комнатам пошли, увидели – девчонка лежит. "Ты что, живая?" – "Живая". – "А что ты тут делаешь?" – "Живу".
– Галина Павловна, как вы попали в Театр оперетты?
– Уже был конец 1942 года, когда я переехала из Кронштадта в Ленинград. Там я поступила в музыкальную школу и полгода училась – это все мое музыкальное образование, между прочим. В 44-м стала петь в Театре оперетты. В 52-м – в Большом театре.
– А что такое был Большой театр в 1952 году? Отличался ли он от Большого театра хрущевского, брежневского периода?
– Я попала туда еще в то время, когда в полном расцвете был этот стиль – сталинский театр. Сталин любил Большой театр, на оперу чаще всего ходил. Последняя опера, которую он посетил, была "Пиковая дама". Каждый старался петь как можно лучше.
– А вы пели, когда присутствовал Сталин?
– Нет, я его не видела никогда. Меня еще не пускали в такие дела. Проверку не прошла, видно (смеется).
– 1955 год, Прага. Молодая Галина Вишневская приезжает туда на гастроли, выступает, а в жюри Международного конкурса виолончелистов сидит Ростропович…
– Но я его в жюри не видела. До этого я познакомилась с ним в ресторане "Националь" и тут же забыла об этом знакомстве. А буквально через месяц оказалась в Праге, где мы с ним встретились. Через четыре дня я стала его женой. Когда я вышла за него замуж, я даже не знала, что он еще и на рояле играет. И когда мне нужно было ехать, кажется, в Таллин – у меня был сольный концерт, – он говорит: "Я бы тебе хотел аккомпанировать, чтобы тебе не петь с другим мужчиной-аккомпаниатором".
– Он, видно, ревновал?
– Ревновал, конечно. Я говорю: "Ты что, на рояле играешь?" Он отвечает: "Да, я когда консерваторию заканчивал, играл концерт Рахманинова". Кроме того, что он был гениальный виолончелист, он проходил класс фортепьяно, а у Дмитрия Дмитриевича Шостаковича – класс композиции. Короче говоря, я была потрясена совершенно. Он отрепетировал со мной программу, и я с тех пор все 52 года, что мы прожили вместе, играла концерты только с ним, больше ни с кем не могла. Это был уникальнейший музыкант! Абсолютно неповторимое явление двадцатого века. После него ни с кем нельзя было вообще выходить на сцену.
– Говорят, что музыка – это самое прямое божественное проявление. А как жить с гением?
– Ну, вот видите, 52 года прожили. Сама удивляюсь, Боже мой, как же? Мы разъезжали очень часто: я была очень много занята в театре, он ездил за границу. Уезжал на месяц, на два, потом возвращался. И мы встречались, как будто вновь. Я думаю, то, что мы расставались, имело большое значение. Потому что если бы изо дня в день мы друг друга видели с нашими темпераментами, характерами, индивидуальностью – я не знаю, сохранился бы наш брак или нет.
– А какие привычки были у Мстислава Леопольдовича?
– Ну, такие же, как у всех мужчин – разбрасывать вещи, бумаги. Сначала это раздражало, потом что же делать – терпи. Переделать нельзя ни мужчину, ни женщину. Поэтому я всегда своим дочерям говорю: не старайтесь переделать мужа. Вышла замуж, знала, за кого выходила, вот и живи с таким. А если не можешь терпеть его привычки, то расходись как можно скорее, потому что переделать его невозможно. Тебя можно переделать? Нельзя. Вот и его нельзя.
– А как вы познакомились с Дмитрием Дмитриевичем Шостаковичем?
– С Дмитрием Дмитриевичем я познакомилась в первый год работы в театре. Кстати, в это время он был музыкальным консультантом в Большом. Ему выдумали должность, чтобы он получал хоть какую-нибудь зарплату, ведь его музыка была запрещена после постановления 1948 года о формалистах и космополитах. Он попал в эту группу, и его музыка не исполнялась совершенно, все было запрещено. Чтобы он не умер с голоду, наши вожди (в Большом театре же все сверху всегда идет) выдумали ему эту должность.
– Приходилось ли вам когда-либо участвовать в правительственных концертах?
– Вначале – да. Ужасно, когда ты, допустим, в Георгиевском зале стоишь на сцене, как крепостная девка, а перед тобой этот стол… Меня избавил от этих концертов Булганин. Он за мной ухаживал, и я ему пожаловалась, что меня вербуют (в театре же вербовали, все через вербовку прошли). И все прекратилось, больше на эти правительственные концерты меня не вызывали.
– В вынужденной эмиграции вы окунулись в мировую музыкальную жизнь. Чем она отличалась от советской?
– Нового для нас ничего не было. И я, и Слава ездили за границу с 1955 года, бывали там много раз и знали все это очень хорошо. Но одно дело, когда ты приезжаешь и чувствуешь за собой дом, и другое дело, когда за тобой опустилась стена, и ты знаешь, что возврата нет. В 1978-м нас лишили гражданства. Это совершенно другое чувство. А ностальгии, надо сказать, у меня не было никакой. Потому что я была настолько оскорблена тем, что с нами сделали, что у меня не было и тени тоски. Что касается музыкальной индустрии – мы привыкли к другому стилю работы. У нас ансамблевый, репертуарный театр, там же контрактная система. Мы свалились как снег на голову, но нас знали, и уже через полгода все контракты были подписаны.
– Галина Павловна, что вы считаете своими наибольшими успехами в творческом плане в период вынужденной эмиграции?
– Вы знаете, я приехала за границу, когда у меня было за плечами тридцать лет работы на сцене. Мне было 47 лет, как и Славе. За границей не было отношений с одним театром и группой постановщиков. Не было, конечно, таких условий, как в Большом театре. Были спектакли в разных театрах, успех – где больший, где меньший. Это была работа и репертуар.
– Вы довольны сегодняшним временем? И вообще – что такое категория времени для Галины Вишневской?
– Для меня это моя работа, мои студенты. Я хочу учить русских артистов. Могла бы делать это в других странах, но не хочу. То, что я имею, я получила в России, от моих великих учителей. Я хочу свои знания – а знаю я очень и очень много – отдать русским певцам. Я должна это все оставить им, пусть пользуются. Ради этого живу.
Дорогой читатель, спасибо, что решили прочесть статью «Галина Вишневская и Мстислав Ростропович: история жизни». Было бы несправедливо не написать об этой потрясающей паре.
О ней:
Галина Павловна Вишневская (урожденная Иванова), годы жизни 1926 – 2012, оперная певица, актриса, театральный режиссер, педагог; солистка Большого театра Союза ССР в 1952-1974 гг. Народная артистка СССР, Полный кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством».
Трудное детство
Она родилась 25 октября 1926 года в Ленинграде, (знак зодиака - Скорпион). Родители: отец был рабочим, мать – домохозяйка. Когда девочке было пять лет, родители расстались. Внучку на воспитание взяла бабушка (мать отца), которая проживала в Кронштадте. Галина жила в коммуналке, но удивительно, по внутреннему ощущению она была королевой.
Юность
Бабушка умерла в блокаду в феврале 1942, Галя осталась одна. Вскоре ее взяли в отряд местной противовоздушной обороны.
В 1943 она устроилась на работу в Выборгский дом культуры помощником осветителя сцены. Затем начала заниматься вокалом в музыкальной школе имени Римского-Корсакова.
Сцена
Свою сценическую деятельность Галина Павловна начала в 1944-м в Ленинградском областном театре оперетты, затем стала солисткой Ленинградской филармонии, выступала как эстрадная певица.
С 1952 по 1974 годы была солисткой Большого театра, на сцене которого она спела около 30 партий. Она пела на крупнейших сценах мира («Ковент-Гарден», «Метрополитен-опера», «Гранд-Опера», «Ла Скала», «Мюнхенская Опера» и др.)
В свои 56 лет Вишневская оставила профессиональную сцену и занялась преподавательской деятельностью. В 2002 году создала и возглавила в Москве Центр оперного пения.
Личная жизнь
Галина Павловна трижды была замужем. Первый раз он вышла замуж в 17 лет за морского офицера Георгия Вишневского, с которым через два месяца развелась. Фамилию с тех пор не меняла.
Вторым ее мужем был скрипач, в то время - директор Ленинградского театра оперетты, Марк Рубин. Он был старше на двадцать два года. В 1945-м их двухмесячный сын умер. Вскоре Галина заболела туберкулезом. Муж настоял, чтобы она поехала в санаторий. Со временем болезнь удалось победить.
Третьим и мужем стал знаменитый виолончелист Мстислав Ростропович.
О нем:
Мстислав Леопольдович Ростропович (1927-2007) - советский и российский виолончелист, пианист и дирижер, общественный деятель, педагог. Народный артист СССР. Лауреат Ленинской премии, Сталинской премии второй степени и двух Государственных премий России. Пятикратный лауреат премии Грэмми.
Родители
27 марта 1927 года в семье профессиональных музыкантов - виолончелиста Леопольда Ростроповича, сына пианиста и композитора Витольда Ростроповича, и пианистки Софьи Федотовой родился сын. Его назвали Мстиславом.
Слава начал заниматься музыкой в раннем детстве с родителями. В 1932-1937 учился в Москве в Музыкальном техникуме имени Мусоргского.
В 1941 его семья была эвакуирована в город Чкалов, где Мстислав учился в музыкальном училище, в котором преподавал его отец. В 16 лет он поступил в Московскую консерваторию, где изучал виолончель у Семена Козолупова и композицию у С. С. Прокофьева и Д. Д. Шостаковича.
Известность
Ростропович получил известность как виолончелист в 1945 -м, выиграв золотую медаль Третьего Всесоюзного конкурса музыкантов-исполнителей в Москве. В 1947 выиграл 1-ю премию на Всемирном фестивале молодёжи и студентов в Праге.
Благодаря международным контрактам и турам, Ростропович стал известен на Западе. На формирование его личности огромное влияние оказали три композитора: Сергей Прокофьев, Дмитрий Шостакович и Бенджамин Бриттен.
Это был талантливый, добрейший, позитивный и интеллигентный человек.
О них:
Гениальный виолончелист завоевал сердце примадонны Большого театра. Незабываемая пражская весна 1955-го стала весной их жизни! Галина Вишневская и Мстислав Ростропович стали мужем и женой через четыре дня после знакомства на фестивале в Праге и прожили долгую счастливую жизнь. От этой красивой любви родились две дочери Ольга и Елена.
Мстислав Леопольдович был трепетным, заботливым мужем и отцом. Жизнь приготовила им суровые испытания. В конце шестидесятых годов Александр Солженицын был исключен из Союза писателей.
Вишневская и Ростропович поддержали Солженицына, предложив ему проживать на своей даче, что стало одной из причин постоянного внимания и давления со стороны спецслужб
Вскоре гастроли Вишневской оказались под запретом, не разрешали выезжать за границу и записывать пластинки. Травля продолжалась пять лет и это стало причиной того, что Галина Павловна уговорила мужа уехать за границу.
В 1974 Мстислав Ростропович уехал на зарубежные гастроли, позже супруга отправилась вслед за ним вместе с дочерьми. Официально это было оформлено, как длительная заграничная командировка. На самом деле, возвращаться они не собирались.
Галина Вишневская и ее дочери Елена и Ольга
Семья жила во Франции, в США и в Великобритании. Когда в Союзе стало известно, что супруги купили квартиру в Париже - в 1978 году Указом Президиума Верховного Совета СССР Галина Вишневская и Мстислав Ростропович были лишены гражданства, почетных званий и наград.
Вскоре Ростропович был приглашен в США. Национальный симфонический оркестр предложил ему место главного дирижера. Семья переехала вслед за ним. Галина Павловна все время выступала на сценах лучших театров и написала книгу «Галина».
Книга «Галина»
Книга была издана в Вашингтоне в 1984-м и стала бестселлером, она обошла весь мир и только потом попала в Россию.
Вишневская о книге: «Эту книгу я писала не для советского читателя. Мне и в голову не приходило, что при моей жизни она может быть опубликована в России. Переделывать ее я не собираюсь, пусть все останется как было…
Вы думаете, я обо всем написала? Нет, далеко не обо всем. Если бы я написала обо всем, мне бы уже никто не поверил. У меня возникла потребность написать о наболевшем, о своей судьбе. Я должна была это сделать. И это помогло мне жить дальше».
Возвращение
В девяностых годах супруги вернулись на Родину, где вскоре им вернули все ордена и регалии, а так же советское гражданство. Но они отказались от гражданства.
На юбилее Галины Вишневской в Большом театре. Москва 2001
Летом 2006 Мстислав Леопольдович тяжело заболел, затем он перенес две операции в связи со злокачественной опухолью печени. Скончался в Москве 27 апреля 2007 года.
Галина Павловна пережила мужа на пять лет, она скончалась 11 декабря 2012, на 87-м году жизни в Москве.
Похоронены Галина Вишневская и Мстислав Ростропович рядом на Новодевичьем кладбище в Москве. На мраморном кресте строка из Евангелия: «Блаженны изгнанные правды ради». Слова, как нельзя лучше, подходят к биографии и Ростроповича, и Вишневской. Уникальный союз – творческий и семейный. Они снова вместе…
дамы-господа
Галина Вишневская – удивительно талантливая оперная певица, выдающийся педагог. На протяжении длительного времени ее голосом восхищались не только в России, но и далеко за ее пределами. Биография Галины Вишневской – яркий пример того, как человек должен и может переносить все превратности судьбы.
Детские годы
Родилась Галина Павловна Вишневская в Ленинграде 25 октября 1926 года. О ее отце и матери практически ничего не известно. Детство будущей оперной дивы было омрачено разводом родителей, который она переживала очень тяжело. Чтобы хоть немного сгладить боль, ее отправили к бабушке, которая фактически и воспитала девочку.
Позже, в одном из интервью, Галина Павловна призналась, что родители были для нее совершенно чужими людьми. Отец был репрессирован. А когда после 13 лет разлуки девушка встретилась наконец со своей матерью, та ее попросту не узнала. Блокада Ленинграда стала очередным испытанием судьбы – в это чрезвычайно тяжелое время умерла любимая бабушка Вишневской, единственный в то время ее родной человек.
В 16 лет, в годы войны, Галина Вишневская была зачислена в одну из частей ПВО. Здесь сразу заметили ее талант – девушка имела невероятно сильный, красивый голос. Несмотря на военное время, у Галины появилась возможность заниматься творчеством: она постоянно участвовала в концертах для защитников. Чуть позже она устроилась работать в Дом культуры в Выборге, где также постоянно проводились концерты.
Незадолго до окончания войны девушка начала учиться в музыкальной школе. А спустя еще немного времени стала солисткой хора Ленинградского театра оперетты. Это был судьбоносный момент в жизни певицы и начало ее блестящей карьеры.
Жизнь на сцене
Ее приняли в театр как стажера, но уже вскоре предложили исполнять одну из главных партий в опере «Фиделио». Выступление молодой исполнительницы имело ошеломительный успех: и зрители, и даже критики были в восторге. Талантливая певица довольно быстро стала примой театра – ей начали предлагать главные партии в самых популярных оперных постановках. Среди выдающихся работ Вишневской можно назвать оперы:
- «Евгений Онегин».
- «Снегурочка».
- «Свадьба Фигаро».
- «Аида».
- «Война и мир».
- «Фауст».
Галина Вишневская – одна из немногих личностей среди артистов российских театров, кто сумел добиться успеха не только на родине, но и далеко за ее пределами. Она много гастролировала, в 50-60-х годах значительная часть выступлений певицы прошла на лучших мировых сценах. Ее приглашали выступать в США, Италии, Франции, Великобритании – и везде партиями Галины Вишневской восхищались. Она работала с лучшими дирижерами того времени, а ее партнерами по сцене были всемирно известные оперные исполнители.
Но, несмотря на огромную любовь зрителей, карьера Вишневской внезапно пошла на спад. Ей перестали предлагать партии в спектаклях, запрещали записывать пластинки. Причина была политической: Галина Вишневская с мужем предложили пожить на их даче диссиденту Александру Солженицыну, а затем опубликовали открытое письмо, в котором откровенно его поддержали. Это не могло остаться незамеченным правительством.
Певица не могла, да и не хотела жить вне сцены. Поэтому, видя активное противостояние властей, она решилась на отчаянный шаг – покинуть Россию. И уговорила супруга, виолончелиста Мстислава Ростроповича, переехать в Европу – там ее почитали, невзирая на политические взгляды. В результате в 1974 году Вишневская с мужем и дочерьми обосновались во Франции, затем некоторое время жили в США, Великобритании.
В 1982 году оперная дива пела на сцене в последний раз. В театре «Гранд-Опера», в Париже, Галина Вишневская исполнила главную партию в «Евгении Онегине». В дальнейшем она занималась исключительно преподаванием.
Незадолго до распада СССР Вишневская с семьей все же смогла вернуться в Россию. Более того, ей и ее мужу вернули не только гражданство, но и все ранее отнятые почести. Впрочем, прославленные музыканты не приняли этих милостей от государства: «Мы не просили лишать нас гражданства, не просим и вернуть его». И до самой смерти Галина Павловна жила в России по швейцарскому паспорту.
Ее талантом по-прежнему восхищались. Поэтому, несмотря на преклонный возраст, Галина Вишневская вернулась на сцену. Правда, уже как актриса драматического театра – МХТ им. Чехова. Она сыграла главные роли во многих спектаклях, снялась в нескольких кинокартинах.
Кроме того, певица выпустила несколько книг. Первая – «Галина» – была издана еще в 1984 году за границей. В ней певица достаточно жестко, в негативном ключе, пишет о политическом строе в СССР. Спустя несколько лет, в эпоху перестройки, книгу выпустили и в России. Вторая книга Вишневской – «Галина. История жизни» – вышла из печати в преддверии юбилея легенды оперной сцены в 2011 году.
В 2002 году в Москве был основан Центр оперного пения. Галина Павловна руководила им до самой смерти.
Семья и дети
Личная жизнь Галины Вишневской была достаточно насыщенной. Невероятно красивая, миниатюрная, она всегда привлекала внимание мужчин.
Расставанием закончился и второй брак оперной дивы – в 1944 году она стала женой Марка Рубина, руководителя Ленинградского театра оперетты. Некоторое время они жили в гражданском браке, позже оформили отношения. В 1945 году женщина впервые стала матерью – у нее родился сын Илья, проживший, к сожалению, совсем немного (мальчик умер в 1945 году от туберкулеза). В 1955 году супруги расстались.
И только третий брак стал для певицы счастливым. Галина Вишневская и Мстислав Ростропович были знакомы всего четыре дня, но и этого оказалось вполне достаточно для того, чтобы понять, что они буквально созданы друг для друга. Они вместе работали, вместе переживали тяжелые репрессии правительства, вместе покинули страну и спустя много лет все так же вместе вернулись. В браке у Галины родились две дочери – Ольга и Елена.
Галина Вишневская награждена большим количеством наград (их полный перечень можно найти на странице певицы в Википедии), ее именем названы улицы, музыкальные школы и даже самолет. А еще ее имя носит малая планета № 4919. Автор: Наталья Невмывакова
ГАЛИНА ВИШНЕВСКАЯ И МСТИСЛАВ РОСТРОПОВИЧ
Звездный союз выдающейся оперной певицы XX века и величайшего виолончелиста и дирижера современности, в котором всегда главенствовали любовь и талант и никогда не было места зависти к творческим достижениям друг друга.
Для многих людей на Западе Галина Вишневская – мадам Ростропович. Но в России еще живы тысячи поклонников, которые стремились попасть на все ее выступления в Большой театр. В круг ее общения входили Булганин и Фурцева, Шостакович и Бриттен, Солженицын и Бродский, ее принимают в домах Ельцина и Ширака. Так что Вишневская – не только прославленная певица, но и человек-эпоха.
Имя ее не менее знаменитого мужа широко известно во всем мире. Желая или не желая того, но Ростропович своими сенсационными и не без налета театральности поступками всегда оказывался в центре общественного внимания. В молодости он высаживался в Арктике, чтобы играть там полярникам на виолончели под аккомпанемент баяна, и в зрелую пору остался верен себе: Ростроповича видели на похоронах опального кинорежиссера А. Тарковского, играющим на церковной паперти, в своем доме он давал приют писателю-диссиденту А. Солженицыну. Позже он мчался в Берлин, и его виолончель звучала на развалинах знаменитой стены – символа «железного занавеса». Весной 1991 г. бракосочетание его дочери Ольги в Париже оказалось самой блистательной свадьбой сезона – с сарафанами и кокошниками, изготовленными знаменитым Ивом Сен-Лораном, и ансамблем из 50 скрипачей. А в августе того же года, узнав о путче в Москве, музыкант, бросив все, прилетел туда, чтобы быть вместе с защитниками Белого дома.
О Ростроповиче много писали, рецензируя его искусство, но еще чаще пресса отмечала именно эти его поступки, усматривая в них нередко политический оттенок. Они создавали ему имидж, будоражили его кровь: он жил и живет все время на людях, без уединения, необходимого талантам. Мало спит, второпях ест, одевается с небрежной простотой, всегда спешит и всюду поспевает. Моментально реагирует и отвечает на любой вопрос и с каждым человеком, независимо от его социального положения, находит контакт, сокрушая все преграды своей эмоциональной непосредственностью и дружелюбием.
Предки знаменитого виолончелиста носили фамилию Ростроповичюсы и жили в Польше и Литве. Его дед Витольд по окончании Петербургской консерватории, во второй половине XIX в. перебрался в Воронеж, музыкальная жизнь которого в то время была довольно интенсивной. Оттуда он повез своего сына Леопольда учиться в столицу. Окончив консерваторию в 1910 г. с золотой медалью, тот назад не вернулся, а стал колесить по России с концертами. Женившись в Оренбурге на Софье Николаевне Федотовой, дочери директрисы местной музыкальной школы, Леопольд Ростропович занял место профессора Азербайджанской консерватории. В Баку 27 марта 1927 г. у супругов родился сын, которого назвали Мстиславом.
Очень скоро перед Ростроповичами встал вопрос серьезного обучения детей. Старшая дочь Вероника играла на скрипке, а Славик, чей музыкальный талант открылся очень рано, уже в четыре года подбирал на рояле по слуху довольно сложные произведения и к тому же обнаружил тягу к композиции. Поэтому семья решила переехать в Москву. В столице талантливый мальчик отказался заниматься с педагогом, признавая в этом качестве только своего отца. Тем не менее незадолго до войны его все же уговорили поступить в музучилище при Московской консерватории в класс Е. Месснера, который смог быстро привить юному ученику начальные навыки композиторского профессионализма.
Летом 1940 г. талантливый виолончелист в первый раз выступил перед публикой с настоящим симфоническим оркестром, гастролировавшим в тот сезон в Славянске. С этого момента началось исчисление его концертной деятельности, которое не прекращается до сего дня.
Во время войны семья Ростроповичей находилась в эвакуации в Оренбурге. Именно здесь, в провинциальном городе, в ту трагическую для страны пору, 14-летний Слава сделал столь большой творческий рывок, что был включен в отчетный концерт советских музыкантов, причем в амплуа и композитора, и виолончелиста, и пианиста.
Весной 1942 г. от инфаркта умер отец, и мальчик тяжело и надолго заболел. А когда поднялся после болезни, он был уже другим человеком. Как впоследствии признавался Ростропович, в тот страшный год «…наступил перелом. Я стал наверстывать упущенное. Быстро наверстывать». Прежде всего он заменил отца в музыкальном училище, безотказно ездил на все концерты, куда его посылали, и играл там то, что просили. Когда заработка от выступлений не хватало, он делал на продажу коптилки и рамки для фотографий. Летом 1943 г. перспективного юношу вызвали в Москву для продолжения обучения в консерватории.
На всесоюзном конкурсе музыкантов-исполнителей, состоявшемся в 1945 г. и собравшем целое созвездие талантов, 18-летний Ростропович занял первое место, что стало настоящей сенсацией. Талантливый музыкант досрочно закончил консерваторию и был занесен на доску почета, украшенную именами П. Чайковского, С. Танеева, К. Игумнова. После этого он был принят в аспирантуру и одновременно зачислен солистом в Московскую филармонию. Таким образом, Мстислав, пожалуй, первый и единственный среди виолончелистов избежал считавшегося непременным этапа игры в оркестре, чем занимались все его старшие коллеги. Вспоминая это время, он говорил о своем всепоглощающем желании играть, об удовольствии, испытываемом на концертной эстраде, где бы она ни находилась: в Москве, на Северном полюсе или в глухом сибирском селе на Енисее.
Его импульсивность, нестандартность поступков порой вызывали в столичной среде недоумение и упреки в саморекламе. Ростропович не оправдывался, интуитивно сознавая, что все это – ступени к будущим вершинам – не только творческим, но и общечеловеческим. Во второй половине 1940-х гг. Мстислав дал свои первые большие концерты в Ленинграде, Киеве, Риге, Свердловске, Вильнюсе, Минске. Он занимал первые места на международных конкурсах – Всемирных фестивалях молодежи и студентов в Праге и Будапеште, в Болгарии, ГДР, Румынии, Польше и Австрии. Его имя стало известным, его наперебой приглашали выступать. Добившись известности в 23 года, он больше не участвовал в конкурсах: в этом уже не было необходимости.
В 1951 г. за концертную деятельность Мстислав Ростропович был удостоен Сталинской премии (второй степени), являвшейся высшей наградой государства и коммунистической партии за заслуги в искусстве. Правительственные отличия заметно расширяли концертные перспективы, они давали возможность выступать не только в социалистических странах, но и в ФРГ, Дании, Шотландии. А полученные за звание лауреата госпремии деньги позволили помочь матери, сестре и неимущим друзьям. Впервые Мстислав почувствовал материальную независимость.
Мысли о семейном очаге появились у Ростроповича к середине 1950-х гг., когда он твердо уверовал, что стал хозяином своей судьбы. К этому времени он сделал в жизни так много, что считал себя уже зрелым человеком, психологически готовым к браку, к семейным узам. Дружба с Сергеем Прокофьевым, помимо многих творческих открытий, убедила его также в том, что творцу нужна семейная опора. Имел значение и пример родительской любви, возвышавшейся над всем преходящим.
В этот период Ростропович дружил с талантливыми, привлекательными и умными современницами – Майей Плисецкой, Зарой Долухановой и Аллой Шелест. Но в 1955 г. судьба свела его с известной певицей Галиной Вишневской, которая с первого взгляда покорила сердце молодого музыканта своей естественной прямолинейностью и эмоциональностью.
Будущая оперная примадонна родилась 25 октября 1926 г. в Ленинграде. С шестинедельного возраста маленькая Галя росла в доме у бабушки Дарьи Ивановой, куда ее пристроил отец. Родители забирали к себе ребенка на очень непродолжительное время. Мать была равнодушна к дочери от нелюбимого человека, а та, признавая, что «была неласковым ребенком», даже не могла выговорить слово «мама». Отца же Галя люто ненавидела: «В моей детской душе разгоралось пламя ярости и ненависти к нему самому, к его словам, даже к его голосу. У меня бывало непреодолимое желание подойти к нему сзади и ударить по красному затылку».
В 1930 г., когда родители расходились, отец спросил четырехлетнюю дочь, с кем она хочет остаться, и та ответила: «с тобой», то есть с бабушкой. Так Галя окончательно перебралась в Кронштадт. Наследственность и окружающая девочку обстановка наложили свой отпечаток на ее характер: «Что и говорить, характерец у меня, конечно, был не сахар… Упрямая я была ужасно и настойчивая. Уж если чего захочу – подай, и кончено. Во что бы то ни стало… Если же ставила перед собой цель – то шла напролом. Хоть кол на голове теши».
В школе Галя Иванова училась как все, уроки дома никогда не делала, запоминая материал прямо в классе. Терпеть не могла точные науки, отдавая предпочтение литературе, истории и пению: «Мне кажется даже, что я научилась говорить позднее, чем петь. Я росла и всегда пела. В школу пошла – пела, и первая кличка в первом классе у меня была “Галька-артистка”. Я с детства знала, что буду на сцене».
Когда пришла война, Галя отказалась эвакуироваться из Кронштадта. Это странное решение она объясняла тем, что не видела смысла в отъезде: «Как и все, в блокаду я была истощена от голода. Бабушка «сгорела» у меня на глазах в квартире. Меня спасло желание жить и – мечта. Я лежала, умирала с голоду и видела, как пою – в бархатном черном плаще и в большой шляпе. Если бы мечтала о куске хлеба, то уж точно умерла бы».
Из лап голодной смерти ее вырвали бойцы отряда МПВО. Весной 1942 г. Галя Иванова была зачислена в отряд, где получала армейский паек, и до самого прорыва блокады работала на разборке завалов, помогала тушить пожары и оказывала медицинскую помощь пострадавшим. С тех пор прошло много времени, и прославленная певица заслужила огромное количество наград, но самой главной она до сих пор считает медаль «За оборону Ленинграда».
В сентябре 1944 г., по прошествии двух месяцев неудачного супружества с военным моряком Георгием Вишневским, 17-летняя Галина была принята в Ленинградский областной театр оперетты. У нее не было никакого музыкального образования, но зато был от природы поставленный голос. Ее консерваторией стала сцена: «Еще шла война, и меня взяли в театр просто так. Я иногда пела в хоре, а все остальное время сидела в кулисах и слушала спектакли». Просидев так несколько месяцев, она выучила наизусть весь репертуар – и ансамбля, и хора, и солистов.
Однажды артистка, которая играла Поленьку в спектакле «Холопка», сломала ногу: «Никто не знал ее роль, кроме меня. На следующее утро была единственная репетиция, а вечером мы сыграли спектакль». За 4 последующих года Галина сыграла в театре сотни постановок, научилась танцевать, приобрела сценическую свободу и вместе с тем поняла, что искусство – «не кринолины, не сказочно-счастливые короли и королевы, а тяжелый, изнурительный труд. И если хочешь быть большой актрисой, надо быть готовой ко многим жертвам».
В 18-летнем возрасте Вишневская стала гражданской женой директора театра Марка Рубина и наконец обрела то, чего у нее никогда не было – дом и семью. Через год Галине довелось пережить очередную трагедию – от отравления умер ее маленький сын, не прожив и двух с половиной месяцев. Едва оправившись от горя, она снова окунулась с головой в концертную работу.
В 1952 г. певица переступила порог московского Большого театра и сразу же «ворвалась» в список ведущих артисток. О том времени известный оперный режиссер Борис Покровский писал: «Как будто кто-то свыше для проверки нашего художественного чутья заслал к нам молодую, красивую, умную, энергичную женщину с экстраординарными музыкально-вокальными данными, уже кем-то, когда-то отработанными, отшлифованными, натренированными, с актерским обаянием, темпераментом, природным сценическим самочувствием и дерзкой правдой на устах. Совершенно готовую для того, чтобы стать первоклассным исполнителем любой партии, любой роли. В высшей степени профессионал!»
«Я пришла в Большой театр, – вспоминала спустя десятилетия Вишневская, – и сразу стала работать с Мелик-Пашаевым. Какой он был дирижер! Впервые в России он ставил единственную оперу Бетховена “Фиделио”. И на главную роль Леоноры взял меня – бывшую опереточную “певичку”. Я стала его любимой певицей. А с замечательным оперным режиссером Покровским я сделала все свои роли в Большом театре – от первой до последней. Вот такие люди встречались на моем пути. Это моя единственная привилегия, данная Богом».
За 22 года выступлений на главной сцене страны Галина создала множество незабываемых женских образов в русских и западноевропейских оперных шедеврах. Каждый год певица отмечала новой оперной партией. И, что удивительно, у нее ни разу не было неудачной работы! Она была просто рождена для сцены. Вишневская представляла собой комплекс, в котором все вокальные и артистические свойства проявлялись ярко и гармонично. Это сделало ее карьеру в Большом театре поистине искрометной.
В апреле 1955 г. на одном из приемов в ресторане «Метрополь» Галина познакомилась с виолончелистом Мстиславом Ростроповичем. Вскоре они оказались на фестивале «Пражская весна» в Чехословакии и, пробыв вместе всего 4 дня, решили больше не расставаться.
После молниеносной женитьбы сюрпризом для Вишневской оказалось только то, что ее Слава – не рядовой музыкант, сидящий в оркестровой яме, а виртуозный виолончелист и дирижер, а для Ростроповича – то, что Галина не просто хорошая, а гениальная оперная певица. Зависть к творческим достижениям супругов в «звездной» семье никогда не возникала: «Я преклоняюсь перед успехами, перед гениальностью мужа. Он чтит меня как певицу. У нас разные жанры, поэтому и речи не может быть о какой-то зависти друг к другу».
В семейных отношениях главенствовали любовь и талант. Однако не обходилось без конфликтов и даже потрясений – идиллии у этих темпераментных людей не получалось. Был случай, когда любовное увлечение Вишневской чуть не привело к разрыву. Взбешенный и растерянный Ростропович, ничего не скрыв от друзей, просил у них совета и поддержки. Благоразумие все же победило: сумев завоевать настоящую любовь, Галина смогла ее удержать. Время затянуло рану, научив обоих многому и прежде всего – самодисциплине и взаимной терпимости. Лекарством была работа и дети.
В марте 1956 г. у молодоженов родилась первая дочь – Ольга, а через год с небольшим вторая – Елена. Сейчас Елена живет в Париже, у нее четверо детей, Ольга с двумя детьми – в Нью-Йорке. У их родителей «поместья в Париже, Англии, Америке. В США – большое имение, 400 гектаров земли». Есть у них квартиры и в Вашингтоне, и в Нью-Йорке, и в Лозанне, и в Лондоне. Но больше всего супруги любят жить в Париже, на авеню Жорж Мандель, недалеко от Эйфелевой башни и Булонского леса. Часто бывают на родине в Петербурге и в Москве.
За границей Ростропович оказался вместе с семьей в 1974 г. после вынужденного отъезда «в творческую командировку» и последующего за ним неожиданного лишения советского гражданства. Его недовольство советским строем накапливалось давно, может быть, даже – неосознанно – с детских лет, но его связи с диссидентским движением 1960-х гг. не были значительными: он занимался музыкой, а в этих кругах «революционеров» не было. Более того, музыканты-исполнители продолжали оставаться вывеской благоденствия коммунистического режима. От Ростроповича никак не ожидали бунта. В 40 лет он имел все, что мог пожелать человек: любимое дело, здоровье, красавицу-жену, детей, учеников, комфортабельное жилье, дачу, три машины. Он много зарабатывал, ездил за рубеж, что было не всем доступно, – можно было считать, что он достиг вершины.
Его первым серьезным «выступлением» против партийно-бюрократического аппарата был нелегальный провоз через границу копировальной машины, что по существовавшим тогда законам считалось уголовным преступлением. Копир предназначался для Солженицына, который с его помощью организовал «самиздат» своих произведений.
А когда конфликт писателя с властями достиг апогея, Ростропович предложил ему для жилья и работы свою дачу в Жуковке, заявив: «Пусть только кто-нибудь посмеет прикоснуться к тебе в моем доме».
Для музыканта отношение к Солженицыну становилось отношением к жизни и выражением того, что в нем давно назревало: ненависть к тирании и социальной несправедливости. Выручая товарища, он спасал самого себя от всего, что могло принизить и даже убить его собственный талант. Интуиция исключительной тонкости вела его по этому пути – и трудному, и благодатному для его творчества.
Весной 1972 г. Ростропович вместе с А. Сахаровым, Л. Чуковской, А. Галичем, В. Некрасовым, В. Кавериным и другими видными деятелями советской науки и культуры подписал два обращения в Верховный Совет СССР: об амнистии осужденных за убеждения и об отмене смертной казни. Такого власти стерпеть уже не смогли, и тут же последовали меры, касавшиеся творческой деятельности музыканта: его выгнали из Большого театра, лишили зарубежных гастролей, запретили новые постановки и выступления внутри страны. Круг сужался. Удавка затягивалась. Ростропович остался без работы, без денег, без творческой атмосферы, познал горечь предательства.
Выхода не было, его просто «выдавливали» за границу. Но сам музыкант не шел на окончательный разрыв: «Если бы вы знали, как я плакал перед отъездом. Галя спала спокойно, а я каждую ночь вставал и шел на кухню. И плакал, как ребенок, потому что мне не хотелось уезжать!» – признавался много лет спустя гениальный российский музыкант. В этих тяжелейших условиях травли со стороны советских чиновников он вновь ощутил, что значила для него жена с ее твердым характером, здравым смыслом и житейской решительностью. Она не колебалась, и ничто не могло ее остановить: «Да, это я настояла на отъезде – он бы никогда не уехал, его бы сгноили».
В то время как многие другие семьи не выдерживали испытания эмиграцией и распадались из-за обострявшихся противоречий, союз Ростроповича и Вишневской трудности, наоборот, укрепляли. На чужбине Мстислав особенно остро чувствовал значение в его жизни такой надежной опоры: рядом была женщина, понимавшая его характер, артистка, с ним сотрудничавшая, мать, умевшая находить общий язык с повзрослевшими, строптивыми дочерьми, умелая хозяйка, обладавшая хорошим вкусом. Она не стесняла его свободу.
Эмиграция не укротила ее непримиримый нрав, но научила выдержке. Никто и никогда не распознал бы в красивой, элегантной, сдержанной на людях даме озлобленную сиротством кронштадтскую девчонку. Когда Галина уезжала из СССР, за ее плечами было тридцать лет оперной карьеры: «На Западе меня знали (я ездила за границу с 1955 г.), приехала туда известной певицей. Для меня ничего нового там не было – просто продолжила свою карьеру до тех пор, пока могла петь. Могла бы пропеть еще несколько лет. Но считаю, что лучше уйти раньше, чем позже. Я ушла на самом пике карьеры и очень этому рада».
Последний раз Вишневская вышла на сцену в 1982 г. в своих прощальных спектаклях парижского Гранд-Опера – это была Татьяна в опере Чайковского «Евгений Онегин». Позже с мужем они сделали запись оперы Прокофьева «Война и мир», записали 5 дисков с романсами русских композиторов-классиков: Глинки, Даргомыжского, Мусоргского, Бородина и Чайковского. «Я всегда очень критически относилась к себе, к своему творчеству прежде всего, и, пока не добивалась результата не на сто – на пятьсот процентов, не позволяла себе выходить на сцену, – говорила Галина журналистам. – Но в какой-то момент я почувствовала усталость, знаете, когда пение не приносит счастья, естественного наслаждения от самого присутствия на сцене. Я пела сорок пять лет – достаточно?»
Потом она ставила оперные спектакли: «Царскую невесту» в Риме, Вашингтоне и Монако, «Иоланту» в Англии, но поняла, что ее это не увлекает: «Я привыкла в искусстве делать только то, что мне безумно нравится. И потом, я диктатор, а режиссер не должен быть диктатором. У меня как: чтобы за две недели репетиций абсолютно все было сделано, чтобы артисты все это время были на высоте, чтобы… В общем, слишком много требований. Для актеров это очень трудно, и не у всех получается. Но иначе я не могу».
С 1975 г. Ростропович работал художественным руководителем и дирижером Национального симфонического оркестра США, куда он был приглашен после недолгого скитания по европейским гостиницам и концертным залам. Жизненные перемены на его характере не отражались. Он оставался прежним: честолюбивым, проницательным, естественным, искренним, остроумным. Мстислав выглядел здоровым и подвижным – на сцену не выходил, а вылетал. Прибавилось лишь седины, да смягчились черты лица. Его работоспособность оставалась феноменальной, а сверхчеловеческий труд давался с легкостью, благодаря огромному опыту.
Неистовая безжалостность к себе, как и прежде, была в стремлении поражать, удивлять, ослеплять новизной, яркостью, стилем жизни. Чуждый морализаторству, Ростропович не замыкался в собственном благополучии, вел жизнь открытую, непоседливую, непринужденную, всюду чувствуя себя как дома. Из собственной судьбы он сделал индивидуальный, ни на что не похожий пример служения искусству. Чередование концентрации и расслабления, обязанностей и удовольствий помогает ему и сегодня сохранять творческую энергию.
В последнее время Галина и Мстислав готовили к постановкам оперу Шостаковича «Леди Макбет Мценского уезда» с русскими певцами и на русском языке. Везде – в Мадриде, в Мюнхене, Буэнос-Айресе и Риме – этим спектаклям сопутствовал огромный успех. В многочисленных интервью Ростропович настойчиво, словно уговаривая сам себя, повторял, что он счастлив. В самом деле, разве он не знаменит, не богат, не имеет красивую жену, детей, внуков и множество друзей по всему миру? И свой оркестр, записи, концерты?
Да, он имел все. Он пробил стену судьбы и не боялся спугнуть удачу признанием, что счастлив. И все же в глубине души Ростропович печалился – оттого, что на родине его имя забывают, а молодое поколение не знает, кто он – диссидент или виолончелист. Его искрометное поведение нередко маскировало тоску по Москве, по родным местам, консерваторским ученикам. Там жизнь продолжалась без него. И возникала гнетущая мысль: «Неужто никогда не увижу Россию, родину – несчастную, дорогую, необходимую…»
В начале 1990 г. советским музыкантам, принципиально не согласившимся принять подданство ни одной из западных стран, было возвращено российское гражданство, и этой же зимой в Москве и Ленинграде состоялись первые гастроли Вашингтонского оркестра под управлением М. Ростроповича. Свой 75-летний юбилей его жена отмечала на самой любимой сцене – в Большом театре. Вишневская по-прежнему красива, привлекательна, в великолепной форме. Сегодня Галина продолжает активно трудиться, дает мастер-классы, патронирует благотворительные фонды. Она создала в Москве театр-школу, в которой обучаются дети от 7 до 16 лет. Вдвоем с мужем они помогают детским учреждениям в Нижегородской области, а также основали фонд помощи Академии педиатрии в Санкт-Петербурге.
Но главным своим делом прославленная певица считает Школу оперного искусства для выпускников консерваторий, которую она смогла открыть 1 сентября 2002 г. в Москве. Свою задачу Галина видит в том, чтобы «научить артиста выходить на сцену». Она считает, что «когда певец приходит в театр, никто с ним не занимается: театр – это организм, который работает на публику, ему не до личностей. Молодой артист где-то сбоку, пробивается, как может. Такой школы, как я задумала, в мире не существует – по замыслу, программе, дисциплинам. Я же все это знаю на своем опыте. Еще Шаляпин мечтал о такой школе».
В недавнем своем интервью Галина Вишневская сказала: «У меня всю жизнь не было и минуты неудовлетворенности моей судьбой. Я счастлива во всех отношениях. У меня была самая счастливая карьера». То же самое мог бы сказать и ее муж – лауреат Ленинской премии, народный артист СССР, почетный член итальянской академии Санта Чечилия, доктор музыки университета в Сент-Эндрюсе, кавалер золотой медали английского Королевского филармонического общества и т. д. и т. п. – Мстислав Ростропович.
Из книги Память, согревающая сердца автора Раззаков ФедорРОСТРОПОВИЧ Мстислав РОСТРОПОВИЧ Мстислав (музыкант-виолончелист, дирижер; скончался 27 апреля 2007 года на 81-м году жизни). Знаменитый музыкант умер от рака. Он знал о своей страшной болезни и нисколько ее не боялся. Во всяком случае, так это выглядело на словах. В одном из
Из книги Самые знаменитые влюбленные автора Соловьев АлександрМстислав Ростропович и Галина Вишневская: гениальная любовь До поры до времени супружество знаменитой певицы и знаменитого музыканта казалось просто прекрасной сказкой или кинематографической фантазией. Но потом, позже – кто знает, когда? – все оказалось еще
Из книги Не только Бродский автора Довлатов СергейМстислав РОСТРОПОВИЧ Ростропович собирался на гастроли в Швецию. Хотел, чтобы с ним поехала жена. Начальство возражало.Ростропович начал ходить по инстанциям. На каком-то этапе ему посоветовали:- Напишите докладную. «Ввиду неважного здоровья прошу, чтобы меня
Из книги 50 знаменитых звездных пар автора Щербак МарияГалина ВИШНЕВСКАЯ Это было в пятидесятые годы. Мой отец готовил эстрадный спектакль «Коротко и ясно». Пригласил двух молодых артисток из областной филармонии. Роли им предназначались довольно скромные. Что-то станцевать на заднем плане. Что-то спеть по мере надобности.На
Из книги Из воспоминаний автора Медведев Рой АлександровичГАЛИНА ВИШНЕВСКАЯ И МСТИСЛАВ РОСТРОПОВИЧ Звездный союз выдающейся оперной певицы XX века и величайшего виолончелиста и дирижера современности, в котором всегда главенствовали любовь и талант и никогда не было места зависти к творческим достижениям друг друга.Для
Из книги Четыре подруги эпохи. Мемуары на фоне столетия автора Оболенский ИгорьРостропович в Париже. Солженицын в Цюрихе В самом конце 1974 года мы с женой оказались в Париже на конференции в институте геронтологии. По обычаю я зашел и в редакцию газеты «Русская мысль», где иногда печатался. Главный редактор газеты, княгиня Зинаида Шаховская, сразу
Из книги Екатерина Фурцева. Любимый министр автора Медведев Феликс НиколаевичЦарица по жизни Народная артистка СССР Галина Вишневская Ее боялись. Слишком уж грозные были у Галины Павловны вид и голос. Да и за словами Вишневская никогда, что называется, в карман не лезла. Рассказывают, что, только поступив в Большой, она столкнулась с ведущей
Из книги 100 знаменитых евреев автора Рудычева Ирина АнатольевнаВишневская о Фурцевой… резко, непримиримо, зло… «…За высокой металлической оградой обитали миллионеры, банкиры, знаменитости. Ворота в дом, где на втором этаже находилась их квартира, были распахнуты настежь. Ни замков, ни звонков, ни псов на цепи. Консьержки я тоже не
Из книги Бальмонт автора Куприяновский Павел ВячеславовичРОСТРОПОВИЧ МСТИСЛАВ ЛЕОПОЛЬДОВИЧ (род. в 1927 г. – ум. в 2007 г.) Величайший виолончелист современности, дирижер, педагог, общественный деятель. Его имя входит в число «Сорока бессмертных» – почетных членов Академии искусств Франции. Почетный доктор более 50 университетов
Из книги Чёрная кошка автора Говорухин Станислав СергеевичМстислав БАЛЬМОНТ Он был как чайка, тоска и нежность, Как челн томленья он плыл в Безбрежность. Но псы завыли в ночном тумане, Увидя отблеск Горящих Зданий. Он был как Солнце. Одна цесарка Клохтала нежно: «Но с Солнцем жарко?» Не удивленный таким вопросом, Помчал на полюс
Из книги Мистика в жизни выдающихся людей автора Лобков ДенисВишневская и Ростропович В гостях у нас Ростропович и Вишневская. Никогда я так не смеялся (наутро проснулся и почувствовал, что болят мышцы живота). Очень смешная, просто конферансная пара. Оба с хорошим чувством юмора, они были особенно смешны, когда выступали
Из книги Дело Галины Брежневой [Бриллианты для принцессы] автора Додолев Евгений Юрьевич Из книги Серебряный век. Портретная галерея культурных героев рубежа XIX–XX веков. Том 1. А-И автора Фокин Павел Евгеньевич1983. Галина Вишневская: «Это все голубые наделали» 19 февраля после дневной прогулки по Сосновому Бору Светлана Владимировна Щелокова застрелилась из наградного пистолета мужа на правительственной даче. Очень странная, не вполне мотивированная кончина. Не попрощалась.
Из книги Серебряный век. Портретная галерея культурных героев рубежа XIX–XX веков. Том 3. С-Я автора Фокин Павел Евгеньевич Из книги Фурцева. Екатерина Третья автора Шепилов Дмитрий Трофимович Из книги автораВишневская о Фурцевой Екатерина Алексеевна, став министром, очень хотела сблизиться с актерами, музыкантами, писателями. Как женщину любознательную, по-своему талантливую, культура ее захватила. Перед творческими людьми она благоговела.Я, например, знаю, что на деловые
В среду у великой Галины Вишневской юбилей. началась с записи в трудовой книжке: "Артистка оперетты 1-й категории в Ленинградском областном театре". А потом были 22 года работы в Большом театре до того самого момента, когда в 1974 году Галина Вишневская вместе с Мстиславом Ростроповичем и дочерьми не покинула СССР, уже будучи самой яркой фигурой среди касты безусловных оперных примадонн советской империи. И только в январе 1990 года Михаил Горбачев своим указом отменил постановление 1978 года и вернул выдающимся музыкантам гражданство страны, которой оставалось жить немногим больше полутора лет. Но Вишневская и Ростропович по-прежнему пользуются паспортами княжества Монако, дарованными им принцессой Грейс.
Празднество по случаю дня рождения примадонны, как и следовало ожидать, планировалось в Большом театре. Но Галина Вишневская категорически отказалась от этой идеи в знак протеста против последней премьеры театра, на которой она побывала. Поэтому сегодня все многочисленные и именитые гости соберутся в столичном Концертном зале имени Чайковского. Накануне юбилея с Галиной Вишневской встретилась обозреватель "Известий" Мария Бабалова.
вопрос: Вы спровоцировали нешуточный переполох в оперном семействе, устроив Большому театру публичную отповедь за "Евгения Онегина"...
ответ: И ничуть об этом не жалею. В конце концов, кто-то должен был сказать то, что давно уже висит в воздухе. И не только в России, но и во всем мире. Все возмущаются, но заявить об этом певцы, работающие в театрах, боятся. Я могу быть откровенной. Не хочу брюзжать, чтобы все подумали, что я стара и консервативна. Нет. Но есть вещи, которые трогать нельзя. Ведь почему-то даже из самых благих побуждений никому в голову не приходит пририсовать что-нибудь Джоконде, например. Тебе не нравится опера - не ставь ее. Напиши свою, и делай с ней все, что только пожелаешь, а шедевры не погань.
в: Но из-за этого вы отказались праздновать день рождения в Большом театре...
о: Я вообще была против пышных торжеств. Хотела устроить домашний праздник в своей школе. Но все вокруг стали убеждать меня, что хочет прийти очень много народу, и в школе все разместиться не смогут, поэтому мы и взяли Концертный зал Чайковского.
в: А кого бы вы хотели видеть среди гостей на вашем юбилее?
о: Многих уже нет, кого бы я хотела видеть. Большинства уже нет. А из тех, кто есть, - Бориса Александровича Покровского, конечно. Ему уже 95 лет.
в: Говорят, Мстислав Леопольдович на ваш юбилей созвал много монарших особ...
о: Нет, конечно. Это слухи. Приедут коллеги-музыканты, кто в этот день будет свободен, друзья. Наша большая семья, конечно, соберется в полном составе. Ольга из Америки прилетит с двумя детьми, и Лена - с четырьмя из Парижа. Моему старшему внуку 24 года будет, он в мой день рождения родился.
в: Вам по душе юбилейные хлопоты?
о: Юбилеи разные бывают. Например, когда мой юбилей был в Большом театре в 1992 году - 45 лет творческой деятельности - это солидное дело. И когда 80 лет исполняется, это тоже не кот начхал, стоит отметить. А когда пируют на всю страну по поводу 30-летия, это как-то странно. Ну и что, в общем-то? А когда 80 лет, все-таки есть о чем подумать.
в: О чем в первую очередь?
о: Жизнь пролетела очень быстро. Иногда мысленно напишу "80" и думаю: "Не может быть. Ко мне это не относится. По-моему, какая-то ошибка!" Я абсолютно не ощущаю времени.
в: И ностальгии не испытываете?
о: У меня нет времени ностальгировать. Моя жизнь всегда была заполнена. Мне было 14 лет, когда началась война. Надо было выживать. Никаких покровителей у меня не было. Никогда!
в: Даже когда были звездой?
о: Я в них не нуждалась. Моя судьба сложилась на редкость честно. Сначала я в оперетте работала. Песенки пела, мотаясь по деревням, колхозам - по дырам всяким, где я только не была! Всю страну изъездила. А потом в Большой театр поступила без всякой протекции. У меня путь был усыпан розами.
в: Без шипов?
о: Без шипов. Даже странно. Ведь я попала в театр без образования. У меня семь классов было. Война, блокада - со школой было покончено. Консерватория долго была в эвакуации. А у меня от природы был поставленный голос, и уже в 17 лет я начала работать. И, конечно, это было невероятно, чтобы из всего конкурса в Большой взяли меня одну. И никто не спросил даже, какое у меня образование. Это Москва. В моем любимом, дорогом Петербурге такое было бы невозможно. Он бы заставил быть такой, как положено: если хочешь петь в театре, ты должна то, то и то... А Москва, она широкая. Я понравилась, и всем было плевать, откуда я, чего я...
в: Вы живете фактически на три дома - Москва, Петербург, Париж. Какой город - ваш фаворит?
о: Петербург, конечно. Я обожаю, почитаю этот город, считаю самым красивым городом мира. Москву тоже люблю. Париж, он красивый город, но он все равно всегда будет чужим, каким бы изысканным ни был. Хотя там у меня тоже дом, там мои дети живут - младшая дочь с четырьмя детьми. Я благодарна Парижу, всем людям, которые нас приняли там, когда мы оказались без копейки денег, выброшенными из страны. Но родина моя - Петербург, мое детство, юность, все, что я пережила вместе со всеми и осталась жива.
в: У вас всегда была репутация примадонны с характером...
о: Мой характер из детства. Я же воспитывалась сиротой при живых родителях. Меня шести недель от роду подсунули бабушке и забыли. Бывало, накинется на меня кто-нибудь из соседских: "Капризная, ничего не умеет делать, белоручкой растет". А бабушка в ответ: "Ладно уж, за своими смотри! Накинулись все на сиротку! Радуются..." Я до сих пор помню, чувствую, как ужасно это слово "сиротка" меня обижало и оскорбляло. И я хотела родителям обязательно доказать, как они были не правы в том, что меня бросили. Я всем твердила: "Вырасту и буду артисткой!" Я все время пела. Меня дразнили "Галька-артистка". Думала, вот родители будут плакать, когда поймут, кого они бросили, а я буду проходить мимо них с гордо поднятой головой.
в: В издательстве "Вагриус" выходит ваша книга. Это продолжение нашумевшей автобиографии "Галина"?
о: Нет. Та же самая книга. В прошлом году я просто дописала два-три эпизода и прибавила еще какие-то забавные случаи из жизни. Например, как я в консерватории сдавала "марксизм-ленинизм". Но пока у меня нет желания писать продолжение. Для подобного шага внутри меня должна накопиться "бомба", которая взорвется, если этого не высказать. Именно так у меня было с книгой. Эти бесконечные политические интервью об одном и том же, чужая речь вокруг тебя. Не напиши я свою "Галину", я бы просто "разорвалась". А сейчас я успокоилась.
в: Вы не пожалели, что написали экстремально откровенную книгу?
о: Нет. Я еще не все написала. Там можно было еще очень много написать. Очень много! Ну это уж пусть со мной останется. Это действительно было бы чересчур. В жизни каждого человека есть моменты, которые он будет помнить всегда, но не скажет о них ни слова.
в: А ведь были еще планы экранизировать "Галину"...
о: Буквально через неделю, после того как вышла книга, ко мне в Вашингтон приехали из Голливуда с контрактом на ее экранизацию. Я согласилась, но с одним-единственным условием - обязательным одобрением сценария с моей стороны. Но они на это не пошли. Они хотели уложить меня в постель со всеми мужиками, какие только были на моем пути. В чем мало чести и абсолютная неправда. Но я бы совсем не возражала, если бы сняли стоящий фильм с хорошими артистами. Получилась бы не столько картина обо мне, сколько рассказ о стране. Что-то вроде "Доктора Живаго".
в: Отъезд из СССР стал ключевым моментом в вашей и человеческой, и артистической судьбе...
о: Мы не хотели никуда уезжать. Нас вынудили это сделать. Когда Ростропович заступился за Солженицына, которого травили, гонение перешло и на него. Ему не давали выступать и, если бы мы не уехали, он бы погиб. Мы боялись доноса, боялись разговаривать по телефону. Я до сих пор по телефону не могу говорить. "Да", "нет" - только информация. Я никогда не писала писем, чтобы не оставлять каких-то доказательства того, что я что-то не то сказала. Все под контролем: каждое слово, каждый шаг. В жизни была игра. А на сцене можно было быть откровенной. В нашем парижском доме хранятся два досье КГБ с пометкой "совершенно секретно" на меня и на Ростроповича. Из них мы узнали изнанку жизни многих знакомых. Слава богу, что мы забыли о них, хотя прошло совсем немного лет. Так устроена человеческая память. А тогда стоял вопрос о спасении моей семьи. И я приняла решение - уезжать. Когда мы оказалась за границей, то мое имя уже было достаточно известно в мире, так как с 1955 года я была "выездной" солисткой Большого театра. И на Запад я приехала продолжать и заканчивать свою певческую карьеру.
в: Правду говорят, что сцена - наркотик...
о: Я бы так не сказала. Если бы я осталось вне сцены в 40 лет - это была бы настоящая трагедия. А я ушла со сцены, когда мне было 64 года. И ушла с триумфом с партией Татьяны в 1982 году, спев восемь спектаклей "Евгения Онегина" на сцене парижской Grand Opera. Через 30 лет после своего первого выступления в этой роли на сцене Большого театра. Но после я еще несколько лет пела концерты. Потом почувствовала, что у меня нет больше счастья и стремления быть на сцене. Я просто устала. Я оставила сцену совершенно спокойно. Для меня в этом не было никакой трагедии. Приходит определенный критический возраст, после которого есть только натуга выползти на сцену во что бы то ни стало. Толстая, потная, измученная женщина поет что-то с гримасой муки на лице. Зачем?! Это не надо ни ей, ни публике.
в: Что вам самой больше всего нравилось в певице Галине Вишневской?
о: Я ее воспринимаю только как голос. Может быть, потому, что я певица. Несмотря на то что я, конечно, вижу: прекрасная фигура, тонкие черты лица - все есть. К тому же актриса. Красивая женщина, что тут кокетничать, я что - маленькая. Но для меня самое главное в ней - это голос молодой девушки, серебристого тембра. Я всегда пела партии молодых: Наташа Ростова, Татьяна, Лиза, Марфа - абсолютное слияние голоса и образа.
в: Кого из певиц молодого поколения вы могли бы признать своими наследницами?
о: Не знаю. Сейчас все настолько изменилось. Даже с хорошими голосами они сейчас мотаются по миру без толку, "полуфабрикаты" какие-то, не превращаясь в личности. Только деньги зарабатывают. Театров стало очень много. Нет, они, конечно, профессионалы, но это все не сделано в полную силу, так, как должно быть на сцене.
в: А в чем, по-вашему, формула успеха?
о: В профессионализме, который достигается только титанической работой и отношением к искусству - уважением к себе и к своей публике. Тогда и вдохновение приходит, радость и счастье быть на сцене. Всю жизнь на сцене надо вкалывать так, чтобы безукоризненность была во всем - техническая, вокальная, физическая. Даром ничего не дается. И на руках со сцены на сцену тебя никто носить не будет. Когда ко мне приходят толстые студентки, я сразу говорю: "Наполовину похудеешь, значит, будем дальше заниматься, нет - через три месяца попрощаемся". И худеют. Тают на глазах. Меня страх пополнеть преследует всегда, так что я всю жизнь хожу голодная.
в: Светские львицы и хроникерши с завистью гадают, как же удается Вишневской без пластических операций и всяких прочих ухищрений шикарно выглядеть?
о: Не знаю. Я никогда ничего с лицом не делала и не делаю. Боже сохрани массажи лица делать. Только с 15-16 лет, крем на ночь. Дешевый или дорогой - без разницы, лишь бы жирный. Когда блокада, конечно, ничего не было, но если мне попадался малюсенький кусочек сала, то я его не съедала, а на лицо мазала. Может быть, поэтому и сохранилась кожа, что я никогда ее не дергала. Я стала пудриться после 50 лет. А губы красить и того позднее. У меня был всегда очень яркий цвет лица. Кожа светлая, румянец во всю щеку, глаза горят, губы красные. Если я еще косметику добавляла, то вид получался у меня ужасно вульгарный, как будто я вся размалеванная.
в: Но все-таки вам приходилось гримироваться, а грим - штука очень вредная...
о: Да, но я же не каждый день гримировалась. В Большом театре мы пели, ну, три раза в месяц от силы. Больше не выходили сознательно: хватит с нас и трех раз за такие копейки. Я получала 550 рублей. Это была самая высокая ставка в Большом театре, которую имели я, Архипова, Плисецкая и еще пара человек. Вот и все. Каждый старался петь как можно меньше, потому что пять спектаклей споешь - 550 рублей. Ничего не поешь - тоже 550 рублей. Уравниловка была ужасная. Я два килограмма теряла за такой спектакль, как "Аида", не говоря уже о том умении, каким надо было обладать, чтобы петь эти спектакли. А разница была максимум вполовину с самым "маржовым" артистом. Какой же смысл мне надрываться.
в: Закулисье Большого театра постоянно удивляет своими нравами и порядками.
о: Мы все были в Большом театре как скорпионы в банке. Такова была система. Куда я при советской власти уйду из Большого театра? Я что, ненормальная?
в: Но Большой театр был первым и лучшим театром страны...
о: Бесспорно. И он подарил мне массу уникальных встреч. В Большом я встретила Дмитрия Дмитриевича Шостаковича, другом которого имела честь и счастье быть много лет. А главное - я встретилась с Ростроповичем. Страшно поверить, мы вместе уже 52-й год. Благодаря ему я слушала столько замечательной музыки! Во-первых, я всегда бывала на его концертах, и мы много вместе выступали. Он же аккомпанировал мне все мои сольные концерты. Он пианист абсолютно феноменальный! Гениальный, уникальный музыкант нашего столетия. Другого столь одаренного человека в музыке я просто не знаю. Не беря его как виолончелиста, пианиста или дирижера, а вообще. А как пианист, он аккомпанировал только мне. Я закончила петь, и он больше никому никогда не играл. И не будет играть.
в: Вы ревнивы?
о: В искусстве - да.
в: А в дружбе и любви?
о: Я довольно разумный человек. Но не могу сказать, что я безразлична, если что-то мне не нравится...
в: Говорят, что равновеликие заряды отталкиваются, а как вам удалось 52 года быть вместе?
о: Мы очень часто разъезжались с самых первых дней нашего брака. Когда подходило время и два наших темперамента вместе уже высекали огонь, то он уезжал, то я уезжала. Соскучились, приехали: "Слава богу, опять вместе!" Так... Думаю, что это помогло, конечно. Потому что всю жизнь вот так вот если, с утра до вечера... Взорвались бы, лопнули, наверное. Но сначала было трудно. Я скандалила, спорила, потому что я - молодая женщина, и мне хочется куда-то пойти, я же не пойду с кем-то... Если кто-то меня от театра до дома провожал, то вся Москва уже гудела: "А вы знаете, Вишневскую с кем видели?!". И он тут же заводился.
в: А вы много поводов для ревности давали Ростроповичу?
о: Поводов было... Всегда на сцене есть повод, потому что я артистка... А в опере всегда объятья и любовь...
в: Среди ваших поклонников были и те, ухаживания которых было не так уж просто отвергнуть...
о: Вы имеете в виду Булганина? Это была ситуация, из которой постоянно надо было выкручиваться таким-то образом, чтобы и врага себе не нажить, и в то же время не пойти на какую-то связь со стариком. Поэтому когда он звонил: "Галя, приезжайте ко мне ужинать". Я говорила: "Мы приедем, спасибо". Выходили вдвоем с Ростроповичем, а у подъезда нас уже ждала машина - черный "ЗИС". Вот такой был у меня роман "втроем". Старик, конечно, жутко злился. Тут же при Славе начинал мне в любви объясняться.
в: До драки дело не доходило?
о: До драки - нет. Но напивались они, конечно, вдвоем прилично. А я сидела и смотрела.
в: Вам не жаль, что никто из ваших детей или внуков не стал продолжать династию?
о: С детьми надо было заниматься, а я не имела возможности. Я была занята, была отдана театру. Это чудо, что я родила двоих детей. Во всей труппе я не знаю, у кого из певиц было двое детей. Они обе Juilliard School окончили, так что они профессиональные музыкантши: одна - пианистка, другая - виолончелистка. Но чтобы в искусстве быть наверху, надо работать как лошади. А они не были расположены работать. Им нравится жить. Они вышли замуж, и все было кончено с карьерой. А внуки даже и не хотели серьезно заниматься музыкой. А заставлять с валидолом за щекой и с ремнем за спиной, я считаю, бессмысленно. Ну, вырастет хороший середняк в лучшем случае. Зачем? Середняком быть неинтересно.
в: А в кино у Сокурова вам было интересно сниматься?
о: Да. Мне интересна только хорошая, то есть сильная, роль. Красоток играть мне никогда не хотелось, и поздно теперь уже таких дамочек мне изображать. Но как Сокуров меня подвиг на эту работу, до сих пор не понимаю. Говорит: "Я для вас напишу сценарий". Я думаю, болтает. Отвечаю: "Пишите". И вдруг он мне присылает вот этот чеченский сценарий. Я сначала отказалась из-за того, что эта история не имеет ко мне никакого отношения - ни как к персоне, ни к тому, что я делала в жизни. Это моего возраста женщина, может, чуть помоложе. Совсем седая и без малейшей краски на лице. Она приезжает к внуку в Грозный, где он служит в чине капитан-лейтенанта. Она хочет своими глазами увидеть, что там происходит. А я думала: "Ну, а мне-то, собственно, что? Что я играть-то буду?" Но Сокуров все-таки заставил.
в: А в Грозном страшно было?
о: Ну что значит страшно... Я все это уже видела. Совершенно разбитый город, как были разрушены Ораниенбаум, Гатчина, Петергоф, Царское Село в войну. Стоят дома-призраки с пустыми глазницами окон. Целые городские кварталы вымерли. Нас охраняли круглосуточно. Жила я в воинской части ФСБ. Возили в машине с сопровождением в пять вооруженных солдат. И шофер был вооружен, а рядом с ним охранник с автоматом наготове. Первый день как-то странно, а потом привыкаешь. Я только спросила: "Слушайте, что мы так несемся быстро - 80-90 км по абсолютно разбитым дорогам. Хоть поосторожнее, а то всю душу вытряхнете". Говорят: "Галина Павловна, если мы поедем медленнее, то, когда будут стрелять, в нас попадут. Если мы едем больше 80 км, то есть шанс, что мы проскочим". Ну, ничего, ни разу в нас не стреляли. Я снималась каждый день - за 30 дней ни одного выходного, хотя жара была больше 40 градусов в тени.
Сейчас идет процесс монтажа, в ноябре будем озвучивать. Наверное, к Новому году фильм будет готов. В нашем фильме нет ни крови, ни драки, ни бомбежки - ничего. Была задумка, не знаю, насколько у нас это получилось, чтобы глазами этой простой женщины посмотреть на все то, что с нами происходит. Потому стрельба, кровь, мозги на асфальте, весь тот кошмар, что нам так любят в новостях показывать, проблем наших не разрешат, а только, наоборот, мне кажется, иммунитет ко всем этим ужасам у нас вырабатывают.
в: Не будем больше о грустном, вернемся лучше к разговору о вашем юбилее. Скажите, а платье именинницы уже готово?
о: Почти. Платье шьется специально. Ткань очень красивая. Вишневская - значит, быть ему вишневым. Я люблю, когда для меня шьют. К своим концертным платьям я всегда с трепетом относилась. Из некоторых своих платьев я уже "выросла", но у меня есть какая-то привязанность к вещам, связанным с определенными жизненными эпизодами, а потому значащими для меня очень многое. Думаю, я не одинока в этом. Вот и висят десятки платьев, с которыми я не могу расстаться, в шкафу на вечном хранении. Я до сих пор с 45-го года храню в Ленинграде свое первое концертное платье. Ничего нельзя купить, в магазинах шаром покати, ничего нет, по карточкам все выдавали. У меня есть несколько вещей, которым по 30-40 лет. От моей любимой портнихи, которая шила на меня больше 20 лет. Я привозила из-за границы материю - красивую, настоящую - и модные журналы, чаще всего - "Офисьель". Из Эстонии ко мне приезжала моя портниха вместе с сестрой. И за месяц она мне шила штук 20 вещей. И все - я была одета на год.
в: Наряды из зарубежных поездок разве не легче было привозить?
о: Сегодня я, конечно, часто покупаю наряды в магазинах. А тогда, в советские времена, я купить хорошие готовые вещи за границей не могла, не было на это денег, потому что в реальности получала копейки. Хоть вам миллион заплатили, вы больше 200 долларов за выступление не могли получить. А все "излишки" сдавались в посольство. Поэтому она меня и одевала - моя Марта Петровна, великолепная была мастерица. Она любое платье могла скопировать - Валентино, Диор - все что хотите. Когда в начале 90-х Мстислав Леопольдович давал с Вашингтонским оркестром концерт в Таллине, я тоже поехала. И обратилась по телевидению с просьбой откликнуться тех, кто хоть что-нибудь может сказать про мою Марту Петровну. Пришла ее сестра - Эля, старенькая и абсолютно нищая. Марта Петровна уже умерла. Я дала Эле денег, чтобы она безбедно могла жить. Мне повезло, что я успела ей помочь. Мне это согревает душу.
в: А что вы сами себе желаете ко дню рождения?
о: Я хочу чувствовать себя востребованной. Чтобы я могла сделать то, что хочу и могу. Чтобы цель, которую я поставила себе со своей школой, была достигнута. Моя жизнь сейчас - моя школа. Я хочу помочь молодым людям, у которых есть талант, но не хватает умения проявить себя. Больше я ничего не хочу. Ну, чтобы моя семья была здорова. Господи, и про меня не позабудь, как говорится.