Рувим Фраерман: Человек, лишенный предрассудков. Рувим Фраерман: Человек, лишенный предрассудков Дальний Восток: начало взрослой жизни

Фраерман Рувим Исаевич

Рувим Фраерман не принадлежит к числу хорошо известных читающей публике писателей. Однако если произнести: «Дикая собака Динго…», то на лице у собеседника сразу появляется выражение всплывающего воспоминания. Такой вот парадокс - произведение, получается, более знаменито, нежели его автор. Итак, кого же нам благодарить за трогательный сюжет, благодаря кинопостановке вызвавший душевный отклик у многих тысяч зрителей?

Рувим Исаевич Фраерман родился 22 сентября 1891 года в Могилеве, в незажиточной еврейской семье. Он начал учебу несколько позже своих сверстников, так как отец его служил подрядчиком и вынужден был совершать частые поездки, в которых сын сопровождал его. Воспитанник Могилевского реального училища, Рувим Фраерман еще на школьной скамье обратил на себя пристальное внимание учителя словесности, заметившего в мальчике зачатки литературных талантов. Возможно, раннее признание способностей и уважительное отношение преподавателя сыграли не последнюю роль в том, что юный Рувим увлекся сочинительством. Его первой стихотворная публикация состоялась в журнале училища, носившем скромное название «Труд ученика».

В 1916 году Рувим Фраерман становится студентом Харьковского технологического института, и на третьем курсе его направляют практикантом на Дальний Восток. Там он сталкивается со вспыхнувшей революцией, гражданской войной и без колебаний принимает сторону красных. Далее он - участник партизанского движения, сотрудник партизанской газеты «Красный клич», затем комиссар отряда, связной с подпольщиками в тылу японских оккупантов. Охраняя с товарищами по оружию край от интервенции и способствуя укреплению позиций молодой советской власти, Фраерман преодолевает не одну тысячу километров амурской тайги, знакомится с бытом местного населения, с укладом жизни малых дальневосточных народов. Впечатления той поры впоследствии лягут в основу многих очерков и рассказов.

Партизанский отряд вливается в подошедшие части Красной Армии, и Рувим Фраерман оказывается сначала в Якутске, где редактирует газету «Ленский коммунар», а позднее - в Новониколаевске (ныне - Новосибирск). Там он на Сибирском съезде работников печати знакомится с деятельным и кипучим Емельяном Ярославским, который привлекает начинающего писателя к идеологической работе и агитирует на создание журнала «Сибирские огни».

В 1921 году Фраерман едет в Москву для участия в республиканском съезде, и Ярославский помогает ему устроиться на работу в Российское телеграфное агентство. Однако Фраерман, находясь в Москве, не прекращает контакта с сибирскими изданиями. Продолжают появляться его публикации в «Советской Сибири», а в 1924 году в «Сибирских огнях» выходит повесть «Огневка», за ней последуют: «На мысу» - в 1925, «Соболя» - в 1926, «Никичен» - в 1933.

В Москве Фраерман приобретает новых знакомых в среде пролетарских литераторов - близко узнает Аркадия Гайдара, Александра Фадеева, Константина Паустовского, Василия Гроссмана, Константина Симонова, Андрея Платонова. Он выезжает за рубеж, посещает Италию, пишет путевые очерки («С советским паспортом за границей»). В эти же годы печатаются повести «Васька-гиляк», «Вторая весна».

В 1934 году писательская бригада, в которую входят Фраерман, Фадеев, венгерский автор А. Гидаш, предпринимает поездку на Дальний Восток, в Хабаровск - и дальше. Это путешествие отразится в рассказах «Несчастье Ан-Сенена», «На реке», приключенческой повести для детей «Шпион».

«Дикая собака Динго, или повесть о первой любви», была написана в 1939 году, хотя автор отмечает в воспоминаниях, что первые штрихи замысла он набросал еще в «сибирском» периоде творчества. Экранизировали ее в 1962 году. Грустная и все же светлая история о вступлении подростков во взрослый мир, опыте первых предательств и разочарований, обеспечила автору популярность.

В Великой Отечественной войне Рувим Фраерман участвовал как солдат, сражаясь на передовой, и как корреспондент военной газеты «Защитник Отечества», рассказывая в статьях о беспримерных подвигах советских солдат.

В послевоенные годы писатель продолжает работу - выходят в 1946 году повесть «Дальнее плавание», в 1948 - «Жизнь и необыкновенные приключения капитана-лейтенанта Головнина, путешественника и мореходца», в 1953 - «Желанный цветок», сборник художественно обработанных китайских сказок, в 1963 - роман «Золотой василек», воспоминания о «дальневосточной юности», в 1964 - «Любимый писатель детей», книга об Аркадии Гайдаре, погибшем друге.

Современники отзывались о писателе, как о человеке неиссякаемого остроумия, одаренном живостью ума, умном и тонком беллетристе, умевшем одним взглядом выхватить и красочно преподнести самую существенную деталь повествования. Константин Паустовский, с которым Фраерман поддерживал очень теплые отношения, назвал его как-то социалистическим романтиком, в первую очередь делающим акцент на внутренних переживаниях, и лишь затем - на классовых противоречиях.

Рувим Исаевич Фраерман умер 27 марта 1972 года в возрасте 81 года, пережив фактически всех своих друзей.

Возможно кто-то ещё помнит фильм с юной Галиной Польских "Дикая собака Динго или повесть о первой любви" ?

Она снята по трогательной повести детского писателя Рувима Фраермана.

но самое поразительное не это.
Самое поразительное, что в его книгах описывается Николаевск-на-Амуре до того, как его снесли с лица земли красные партизаны

////Таня "посмотрела вверх на каланчу. Деревянная, она царила над этим городом, где по дворам на заре распевали лесные птицы. На ней еще не поднимали сигнального флага. Значит, парохода еще не было видно. Он мог и опоздать. Но Тане было мало дела до флага. Она вовсе не собиралась на пристань. .......

А пароход подходил все ближе. Черный, кряжистый, точно скала, он все же казался малым для этой реки, терялся в ее светлой равнине, хотя рев его, подобно урагану, сотрясал кедры на горах.

Таня стремглав бросилась по спуску вниз. Пароход уже отдавал причалы, чуть навалившись на пристань, полную народу. На пристани тесно от бочек. Они повсюду - лежат и стоят, точно кубики лото, в которое только что играли великаны.Так спустились они по крутому берегу и дошли до реки, до узких мостков, куда приставали шампунки* (* Рыбацкая лодка китайского типа), и увидели, что Коля сидит на досках как раз на том самом месте, где всегда клюют лещи. ......

Филька пришел к горькому заключению, что он знал много вещей, которые в городе были ему ни к чему. Он зная, например, как близ ручья в лесу выследить соболя по пороше, знал, что если к утру хлеб замерзнет в клети, то можно уже ездить в гости на собаках - лед выдержит нарту, и что если ветер дует с Черной косы, а луна стоит круглая, то следует ждать бурана. Но здесь, в городе, никто не смотрел на луну: крепок ли лед на реке, узнавали просто из газеты, а перед бураном вывешивали на каланче флаг или стреляли из пушки."///

Но и это ещё не всё - поражает, что среди этих партизан был и Фраерман. И не просто рядовым случайным, а был одним из активных деятелей, отвечал за агитацию и имел мандат на "зачистки" населения, был комиссаром партизанского отряда, ушедшего из Керби в Якутск (похоже это его и спасло от суда в Керби)

Вот его мандат:
№210 24/У 1920 года
Товарищам Бельскому и Фраерману
Военно-Революционный Штаб предписывает Вам раскрыть и уничтожить все контр-революционные элементы в составе Союза Профессиональных Союзов.-
За Председателя Железин. Секретарь Ауссем.

Вот как пишет Паустовский о Фраермане: Фраерман дрался с японцами, голодал, блуждал с отрядом по тайге, и все тело у него было покрыто под швами гимнастерки кровавыми полосами и рубцами — комары прокусывали одежду только на швах, где можно было засунуть тончайшее жало в тесный прокол от иглы.
Амур походил на море. Вода курилась туманами. Весной в тайге вокруг города зацвели саранки. С их цветением пришла, как всегда неожиданно, большая и тяжкая любовь к нелюбящей женщине.

Особенно впечатляет, то что апрель-май в Николаевске разгар самых кровавых "зачисток" местного населения. А у него в это время - любовь...

Назначение на должность комиссара партизанского отряда Р.И.Фраерман получил в мае 1920 года, шёл ему тогда 24-й год. Был он невысок ростом, по-мальчишески хрупок сложением и моложав настолько, что ему нельзя было дать его лет

Позже биографы будут писать: Мы мало знаем подробностей из жизни писателя в 1918 и 1919 годах, он почти не рассказывал о себе... Назначению на этот пост (комиссаром в мае 1920) несомненно должно было предшествовать участие в революционной борьбе. Сам Р. И. Фраерман ни о каких своих заслугах никогда не распространялся. он редактировал газету местного военно-революционного штаба «Красный клич». Как долго он ее редактировал, каким образом был назначен на столь ответственный пост и что предшествовало этому, — ничего мы не знаем, нигде в своих воспоминаниях писатель об этом не обмолвился.

Лишь в «Раздумье» Деряев в одном из эпизодов припомнит «три года гражданской войны, три года походной таежной жизни на Дальнем Востоке, вечная опасность, грязь, конина на обед…». Его охватит " сильное волнение перед встречей со старым другом боевых лет, «который учил его быть большевиком и который, пройдя царскую каторгу и ссылку, спокойно сел в Макавеевский застенок атамана Семенова».

Но и скупые сведения, как мне кажется, дают основания полагать, что к моменту назначения на пост комиссара партизанского отряда в штабе партизанских сил Р. И. Фраермана знали достаточно хорошо... Тому факту, что к этому времени Р. И. Фраерман формально не состоял в партии, не следует придавать решающего значения. Его преданность революции и коммунистическим идеалам доказывалась прежде всего практическими делами, непосредственным участием в революционной борьбе. Это было главное. Некоторое время спустя Р. И. Фраерман вступил в Коммунистическую партию». /Николаев В. Путник шагающий рядом. Очерк творчества Р. Фраермана. Москва. 1986.

Однако ещё в начале мая Фраерман в Николаевске вошёл в комитет партии большевиков - «5 мая организовалась партия коммунистов (большевиков). Избран комитет партии в составе 5 лиц: тов. Ауссема, Кузнецова, Шмуйловича, Фраермана и Гетмана. " - так что похоже, что среди большевиков он уже был. Почему скрыл что был среди большевиков Николаевска? - можно только догадываться.

иллюстрации А.Брея к произведениям Фраермана

И он и Гайдар были молодыми, искренними. Искренно боролись за дело революции. Так же искренно, как сейчас кто-то бежит на баррикады.

И под конец хочу поместить фотографию города Николаевска (где проживало, по данным переписи на 1914 год, 20 тысяч человек), каким его оставили красные партизаны уйдя в тайгу:

Рувим Исаевич Фраерман родился 22 сентября 1891 года в Могилеве в скромной по достатку еврейской семье. Его отец, мелкий подрядчик, по роду деятельности вынужденный совершать частые поездки по лесничествам и местечкам Беларуси, нередко брал с собой сына. Так юный Рувим получал первые уроки жизни. Искренний интерес к людям, способность видеть притягательный образ действительности в её повседневности, прекрасное знание жизни леса – всё это у Фраермана оттуда, из детства. Ещё в школьные годы в мальчике замечали зачатки литературного таланта, а его публичный стихотворный дебют состоялся во время учебы в Могилевском реальном училище – в журнале, носившем название «Труд ученика». С такого скромного события началась его богатая творческая карьера, в которой уместились и работа в партийной прессе, и фронтовая журналистика, и кропотливый писательский труд.

Дальний Восток: начало взрослой жизни

В 1916 году Рувим Фраерман - студент Харьковского технологического института. После третьего курса его для прохождения производственной практики отправляют на Дальний Восток, где Рувима и застают события разгорающейся гражданской войны. Выбор «красные - белые» им уже сделан: всем сердцем полюбив величественную красоту этого края, а особенно его людей, он вступает в борьбу против их дальнейшего угнетения. Рувим Исаевич тесно связан с революционной молодежью и рабочими дальневосточных городов – Хабаровска, Николаевска-на-Амуре, Никольска-Уссурийского, а в пору японской оккупации – с партийным подпольем. В Николаевске он вступил в ряды амурских партизан, сотрудничал с газетой «Красный клич», затем был назначен комиссаром партизанского отряда.

«С этим партизанским отрядом, - вспоминал в своих мемуарах писатель, - я прошел тысячи километров по непроходимой тайге на оленях…». Присоединившись позднее к регулярным частям Красной Армии, Фраерман оказался в Якутске, где стал заниматься редактированием газеты «Ленский коммунар».

…В те годы перед глазами Рувима Исаевича прошли не только сумевшие сохранить в чистоте свои души тунгусы и гиляки, но отличающиеся особой жестокостью японские интервенты, семёновцы, анархисты, а также обычные уголовники. Его впечатления о том периоде жизни впоследствии послужили материалом для таких произведений, как «Огневка», «Сквозь белый ветер», «Васька-гиляк», «На Амуре».

Новониколаевск, Москва, Батум: годы репортерской работы

Как и всякий литератор той поры, Рувим Исаевич прошел школу газетного дела. В Новониколаевске (ныне Новосибирск) произошла его встреча с Емельяном Ярославским, который по признанию писателя, сыграл немалую роль в его творческой судьбе. Полный всяческих журналистских замыслов, Ярославский привлек его к работе по созданию журнала «Сибирские огни».

В 1921 году, после своего участия в республиканском съезде журналистов, Рувим Исаевич на непродолжительное время задержался в Москве. Вскоре он был командирован Российским телеграфным агентством – РОСТА - корреспондентом в Батум. Так на улицах южного города, по воспоминаниям Константина Паустовского, появился низенького роста, очень быстрый человек со смеющимися глазами, в старомодном черном пальто, с зонтиком. С Фраерманом, готовым пожертвовать всем ради дружбы, невозможно было не познакомиться, не сойтись: мир для него существовал как поэзия, а поэзия как мир. Длинные батумские ночи вчерашнего красного партизана и его нового друга были заполнены рассказами о боях за Николаевск-на-Амуре, об Охотском море, о Шантарских островах… В Батуме Рувим Исаевич начал писать свою первую повесть о Дальнем Востоке. В печати после многих авторских правок она появилась под названием «Васька - гиляк».

В 1926 году Фраерман перешел из РОСТА в центральную газету «Беднота», чрезвычайно популярную в те годы, в которой он печатал множество заметок, репортажей, отчетов. В соавторстве с другими литераторами осваивал даже такой необычный жанр как сатирико-приключенческий роман. Итогом работы в газете стала книга очерков и первое произведение писателя для детей – повесть для «колхозных ребят старшего возраста» «Вторая весна».

Гайдар, Паустовский, Фраерман: Мещёрское творческое сообщество

С начала 30-х годов сторонившийся больших городов Рувим Фраерман подолгу живет в рязанском селе Солодча. Вместе со своим другом Паустовским он находит приют в усадьбе художника-гравера 19-го столетия Пожалостина. Как для Пушкина Михайловское было «приютом спокойствия, трудов и вдохновенья», так и Фраермана и его друзей солотчинская усадьба стала постоянным местом напряженного творческого труда, размышлений, отдыха.

Паустовский, любивший и знавший Фраермана на протяжении сорока лет, вспоминал, что в его присутствии жизнь всегда оборачивалась к людям своей привлекательной стороной. Он утверждал, что даже если бы Фраерман не создал ни одной книги, то одного лишь общения с этим человеком было бы достаточно, чтобы погрузиться в веселый и неспокойный мир его мыслей и образов, рассказов и увлечений. И Паустовский, и Фраерман, замечая малейшую фальшь в звучании поэтической строки, различали также тончайшие оттенки в шелесте дуба или орешника, улавливали, где чухает ёжик или пробежит полевая мышь.

Рувим Исаевич высказывал свои мысли всегда скромно, тонко, неожиданно и возвышенно. «Коста» - звал Фраерман друга-писателя. «Рувец» – так обращался к нему Паустовский.

«В небесах над всей Вселенной

Вечной жалостью томим.

Зрит небритый, вдохновенный

Всепрощающий Рувим» .

Таким шуточным четверостишием характеризует своего закадычного приятеля другой известный писатель советской предвоенной эпохи Аркадий Гайдар. Они действительно дружили, несмотря на бытовавшие в среде пишущей братии ревность и зависть к чужим успехам, непростую обстановку в стране, политические репрессии. В Мещеру часто приезжали не только Гайдар, но и Фадеев, Симонов, Гроссман…

А для Фраермана край сосновых лесов под Окой стал самым любимым местом в мире. Именно там Рувим Исаевич написал свою самую известную повесть «Дикая собака Динго». Опубликованная в литературном журнале «Красная новь», она вызвала бурную дискуссию в печати: некоторые критики обвиняли автора в призыве вернуться к первобытной природе, примитивному натурализму, другие подчеркивали, что в книге изображено «утро человеческой жизни». Борис Полевой на Втором Всесоюзном съезде писателей взял под защиту повесть о первой юношеской любви.

Всем известна и многими очень любима экранизация этой истории Фраермана, вышедшая в 1962 году, но мало кто знает, что «Дикая собака Динго» за месяц до смерти автора была поставлена на радио.

Зрелые годы: от народного ополченца до обычного мудреца

К началу Великой Отечественной войны Рувим Фраерман готовился разменять шестой десяток, однако он вступил в ряды народных ополченцев и отправился на фронт. Будучи немолодым, а главное, не очень здоровым человеком, он участвовал в боях под Москвой и был тяжело ранен. После выздоровления к своим разнообразным «мирным» профессиям – рыбака, чертежника, учителя - он добавил профессию военного корреспондента, сотрудничая с армейской газетой «Защитник Отечества». Военная тематика нашла также отражение в рассказе-очерке «Подвиг в майскую ночь», повести «Дальнее плавание», где писатель изображал войну как тяжелую работу, требующую не только самоотверженности, но и мастерства.

Сам Рувим Исаевич Фраерман, всю свою жизнь стремившийся следовать первичным понятиям о добре и зле, как и его герои – коренные жители Приморья, искусному умению владеть оружием так и не научился. Он, свободный человек, отвечать грубостью на грубость не умел и никогда никому не осмеливался давать готовые советы.

Полина Русак

Рувим Исаевич Фраерман родился 22 (10) сентября 1891 года в Могилёве. Отцу, мелкому подрядчику, пришлось по долгу службы много путешествовать, и он часто брал с собой в поездки сына. Этим путешествиям писатель обязан своими первыми детскими впечатлениями. Однако кочевая жизнь послужила причиной того, что Рувим довольно поздно начал учёбу в Могилёвском реальном училище он был гораздо старше своих одноклассников. Но это обстоятельство не помешало раскрыться таланту мальчика. Учитель словесности Солодков заметил юное дарование и всячески поддерживал его творческие способности. Первые стихи Рувима Фраермана были опубликованы в училищном журнале «Труд ученика».

После училища юноша поступил в Харьковский технологический институт, откуда после третьего курса был направлен на практику на Дальний Восток. Это был суровый 18-й год, бушевала Гражданская война, и деятельный молодой человек, конечно, не мог остаться в стороне от этих событий. Он примкнул к революционному движению, а во время японской оккупации поддерживал связи с подпольщиками. Революционное дело стало делом его жизни, и Фраерман в качестве комиссара партизанского отряда отправляется в глухую тайгу - устанавливать советскую власть среди тунгусов и остаётся в этом краю надолго.

После ДальнегоВостока Р.И. Фраерман работал в Батуми. Там начал писать свою первую повесть «На Амуре», которую впоследствии назвали «Васька – гиляк.» Большинство повестей и рассказов написано Фраерманом о Дальнем Востоке. Весь край будто появляется из утреннего тумана и торжественно расцветает под солнцем.

Вторая полоса жизни Фраермана после Дальнего Востока была накрепко связана со Средней Россией. Фраерман - человек, склонный к скитальчеству, исходивший пешком и изъездивший почти всю Россию, нашёл, наконец, свою настоящую родину - Мещёрский край, лесной прекрасный край к северу от Рязани. Глубокая и незаметная на первый взгляд прелесть этой песчаной лесной стороны совершенно покорила Фраермана.

С 1932 года каждое лето, осень, а иногда и часть зимы Фраерман проводит в Мещёрском крае, в селе Солотче. Постепенно Солотча стала второй родиной и для друзей Фраермана, и не было года, когда бы туда, особенно по осени, не приезжали они на рыбную ловлю, на охоту или работать над книгами. Фраерман, не любивший большие города, в том числе Москву, подолгу жил в рязанской Мещёре, в Солотче – краю сосновых лесов над Окой. Эти места стали его второй малой родиной. А.Гайдар К.Паустовский Р.Фраерман

С самого начала Великой Отечественной Рувим Фраерман на передовой. Участник Великой Отечественной войны: боец 22-го полка 8-й Краснопресненской дивизии народного ополчения, военный корреспондент на Западном фронте. В январе 1942 года тяжело ранен в бою, в мае демобилизован.В ополчении он сотрудничает в газете «Защитник Отечества». В очерках «Минометчик Мальцев», «Военный хирург», «Генерал», «Подвиг», «Подвиг в майскую ночь» он рассказывает о самоотверженной борьбе против фашизма, описывает героические подвиги солдат и офицеров.Великой Отечественной войныЗападном фронте После войны писатель пишет ещё ряд повестей для подростков «Дальнее плавание», «Испытание души» и др. Фраерману принадлежит заслуга исследования творчества А. Гайдара, его героически погибшего друга и соратника. Он посвящает этой теме сборник статей «Жизнь и творчество Гайдара» (1951) и книгу- очерк «Любимый писатель детей» (1964).

Рувиму Фраерману удалось в своих произведениях нарисовать историю страны на примере жизни обычных людей, без которых эта история немыслима. Смерть Рувима Фраермана положила конец этой своеобразной летописи. Писатель скончался 27 марта Прожить жизнь свою достойно на земле – это тоже большое искусство, быть может, даже более сложное, нежели любое иное мастерство. Р.И. Фраерман

По-немецки "der freier Mann" означает вольного, свободного, лишённого предрассудков человека. По духу Рувим Исаевич Фраерман полностью соответствовал скрытому смыслу своей фамилии. Фраерман прожил чрезвычайно долгую для немилосердной эпохи жизнь – 81 год. В шуточных стихах, сочинённых Аркадием Гайдаром, он запечатлён так: "В небесах над всей Вселенной, Вечной жалостью томим, Зрит небритый, вдохновенный Всепрощающий Рувим".

История создания повести Замысел повести «Дикой собаки динго...» возник на Дальнем Востоке, когда Р.И.Фраерман был в партизанском отряде и в походах наблюдал много примеров дружбы тунгусских мальчиков-подростков с русскими девочками. Местом действия в повести тоже стал Дальний Восток. Автор думал над книгой долгие годы, но зато написал её быстро,«с легким сердцем», за один месяц в рязанской деревне Солотчи (в декабре 1938 года). - Напечатана в 1939 году в журнале «Красная новь». Деревня Солотчи Чёрный Тунгус

«Мне захотелось подготовить сердца моих юных современников к грядущим жизненным испытаниям. Рассказать им что-то хорошее о том, как много в жизни прекрасного, ради чего можно и нужно пойти на жертвы…Показать очарование первых робких встреч, зарождение любви высокой, чистой, готовность умереть за счастье любимого, за товарища, за того, кто с тобой плечом к плечу, за мать, за свою Отчизну.» Р.Фраерман

Главные герои повести: Таня Сабанеева – пятнадцатилетняя школьница. Она испытывает первое чувство любви, которая приносит ей мучительные страдания. Коля Сабанеев –приёмный сын Таниного отца и Надежды Петровны, его второй жены. Он невольно становится причиной разлада отношений между дочерью и отцом. Очень тонкий, умный, способный на искреннее чувство.

Хронотоп Время действия год – тревожное предвоенное время Место действия – Дальний Восток, суровый, холодный край Но повесть получилась очень-очень тёплая. А еще эмоциональная и красивая. Пронзительная повесть. До слёз. Такая чистая, такая не по- детски серьёзная. Как это удалось автору?

Семейные проблемы Кто виноват в том, что родители разошлись и Таня растёт без отца? Как отец решил исправить свою ошибку? Как Таня относится к отцу? Простила ли она его? Когда это произошло? Почему, когда приехал отец, мама с Таней решают уехать из города? Отец поздно понял, каких больших радостей лишил он себя, устранившись от воспитания дочери. «… люди живут вместе, когда любят друг друга, а когда не любят, они не живут вместе – они расходятся. Человек свободен всегда. Это – закон на вечные времена.»

Буран Коля только в буран увидел Таню настоящую: решительную и умелую, заботливую и нежную, тревожащуюся о нём и уверенную в себе. «Так шла она долго, не зная, где город, где берег, где небо – всё исчезло, скрылось в этой белой мгле. Одинокой казалась среди вьюги эта девочка с лицом, обледенелым от пота, держащая на руках своего ослабевшего друга. Она шаталась от каждого порыва ветра, падала, снова вставала, протягивала вперёд только одну свободную руку. И вдруг почувствовала под своим локтём верёвку… Во мгле, без всяких видимых признаков, не глазами, ослеплёнными снегом, не пальцами, помертвевшими от стужи, но своим тёплым сердцем, так долго искавшим в целом мире отца, почувствовала она его близость здесь, в холодной, угрожающей смертью пустыне.»

Настоящий друг Чем Филька отличается от других ребят? Он унаследовал от дедов умение читать великую книгу природы, с самого раннего детства уяснил себе основной закон суровой таёжной жизни – никогда не оставлять человека в беде, первый из своего рода приближается к знаниям, культуре. Как Филька доказывает Тане свою преданность? Что сделал Филька, чтобы Таня навсегда, как он думал, осталась с ним?

«... плечи его, облитые солнцем, сверкали, как камни, а на груди, тёмной от загара, выделялись светлые буквы, выведенные очень искусно. Она прочла: «ТАНЯ». -Неужели же всякий след исчезнет? Может быть, что- нибудь и останется? - Что-нибудь должно остаться. Всё не может пройти. Иначе куда же…куда же девается наша дружба навеки?

Встречей верных друзей – Тани и Фильки – открывается действие повести; ему первому она рассказывает о своём странном желании увидеть дикую собаку Динго. Их последней встречей повесть заканчивается. В момент прощания с Филькой, со своим родным городом, с детством Таня больше уже не вспоминает об экзотической собаке: она поняла, что и близкией мир полон чудес и неожиданностей. Многое из того, что для нее недавно было неясным, загадочным, прояснилось, стало значительно более понятным. Детство закончилось. Таня стала взрослой.

О происхождении собаки динго до сих пор ведутся споры. Ясно только, что динго – не коренной австралийский житель, её завезли на материк, хоть и очень давно. Даты колеблются между 4 и 6 тысячелетиями, по одной из версий динго прибыла с человеком из Индии, по другой – из Индонезии. От обычных домашних собак динго не отличается ни по строению, ни внешне. Единственное отличие: чистокровные динго не умеют лаять, они только рычат или воют. Встретив в Австралии удачные условия, собаки ушли от человека, одичали. Они легко расправились с местными хищниками, например, сумчатым волком. И сейчас среди благодушной сумчатой фауны Австралии динго – единственный хищник. Почему повесть так называется: «Дикая собака динго, или Повесть о первой любви»?

Мы прощаемся с нашими героями. Но эта повесть о мире юности, где водится дикая собака динго и цветет волшебный цветок саранка, настолько светла и прозрачна, что почти не испытываешь грусти в конце, когда Таня уезжает. Душевное благородство, душевная сила героев помогли им по-доброму проститься с детством и вступить в юность. И на прощанье писатель Р.И. Фраерман словно хочет нам сказать: «Горе и счастье, грусть и веселье чередуются в жизни. Если тебя постигла беда, будь отважен, береги друзей, будь внимателен к людям.»

Дикая собака Динго» советский художественный фильм, снятый режиссёром Юлием Карасиком по повести Рувима Фраермана «Дикая собака динго, или Повесть о первой любви» на киностудии «Ленфильм» в 1962 году. Фильм посмотрели 21,8 млн зрителей.советскийЮлием КарасикомРувима ФраерманаДикая собака динго, или Повесть о первой любви«Ленфильм»1962 году

Николай ТимофеевНиколай Тимофеев - отец Тани Инна Кондратьева Инна Кондратьева - мать Тани Ирина Радченко - вторая жена отца Ирина Радченко Тамара Логинова Тамара Логинова - учительница литературы Анна Родионова - Женя Анна Родионова В ролях: Автор сценария Анатолий ГребневАнатолий Гребнев Режиссёр Карасик ЮлийКарасик Юлий Оператор Вячеслав ФастовичВячеслав Фастович Художники Виктор Волин, Александр ВекслерАлександр Векслер Композитор Исаак ШварцИсаак Шварц Монтаж С. Горакова Грим А. Буфетова Костюмы В. Рахматуллина Гран-При «Золотой Лев святого Марка», Премия «Золотая Ветвь» на МКФ в Венеции (Италия, 1962) Съёмочная группа: Награды:

Рувим Фраерман

Батумская зима 1923 года ничем не отличалась от обычных тамошних зим. Как всегда, лил, почти не переставая, теплый ливень. Бушевало море. Над горами клубился пар.

На раскаленных мангалах шипела баранина. Едко пахло водорослями прибой намывал их вдоль берега бурыми валами. Из духанов сочился запах кислого вина. Ветер разносил его вдоль дощатых домов, обитых жестью.

Дожди шли с запада. Поэтому стены батумских домов, выходившие на запад, обивали жестью, чтобы они не гнили.

Вода хлестала из водосточных труб без перерыва по нескольку суток. Шум этой воды был для Батума настолько привычным, что его уже перестали замечать.

В такую вот зиму я познакомился в Батуме с писателем Фраерманом. Я написал слово «писатель» и вспомнил, что тогда ни Фраерман, ни я еще не были писателями. В то время мы только мечтали о писательстве, как о чем-то заманчивом и, конечно, недостижимом.

Я работал тогда в Батуме в морской газете «Маяк» и жал в так называемом «бордингаузе» – гостинице для моряков, отставших от своих пароходов.

Я часто встречал на улицах Батума низенького, очень быстрого человека со смеющимися глазами Он бегал по городу в старом черном пальто. Полы пальто развевались от морского ветра, а карманы были набиты мандаринами Человек этот всегда носил с собой зонтик, но никогда его не раскрывал Он просто забывал это делать.

Я не знал, кто этот человек, но он нравился мне своей живостью и прищуренными веселыми глазами. В них, казалось, все время перемигивались всякие интересные и смехотворные истории.

Вскоре я узнал, что это – батумский корреспондент Российского телеграфного агентства – РОСТА и зовут его Рувим Исаевич Фраерман Узнал и удивился потому, что Фраерман был гораздо больше похож на поэта, чем на журналиста.

Знакомство произошло в духане с несколько странным названием «Зеленая кефаль» (Каких только названий не было тогда у духанов, начиная от «Симпатичного друга» и кончая «Не заходи, пожалуйста».)

Был вечер Одинокая электрическая лампочка то наливалась скучным огнем, то умирала, распространяя желтоватый сумрак.

За одним из столиков сидел Фраерман с известным всему городу вздорным и желчным репортером Соловейчиком.

Тогда в духанах полагалось сначала бесплатно пробовать все сорта вина, а потом уже, выбрав вино, заказать одну-две бутылки «за наличный расчет» и выпить их с поджаренным сыром сулугуни.

Хозяин духана поставил на столик перед Соловейчиком и Фраерманом закуску и два крошечных персидских стаканчика, похожих на медицинские банки. Из таких стаканчиков в духанах всегда давали пробовать вино.

Желчный Соловейчик взял стаканчик и долго, с презрением рассматривал его на вытянутой руке.

– Хозяин, – сказал он, наконец, угрюмым басом, – дайте мне микроскоп, чтобы я мог рассмотреть, стакан это или наперсток.

После этих слов события в духане начали разворачиваться, как писали в старину, с головокружительной быстротой.

Хозяин вышел из за стойки. Лицо его налилось кровью В глазах сверкал зловещий огонь. Он медленно подошел к Соловейчику и спросил вкрадчивым, но мрачным голосом:

– Как сказал?

Микроскопий Соловейчик не успел ответить.

– Нет для тебя вина! – закричал страшным голосом хозяин, схватил за угол скатерть и сдернул ее широким жестом на пол – Нет! И не будет! Уходи, пожалуйста!

Бутылки, тарелки, жареный сулугуни – все полетело на пол Осколки со звоном разлетелись по всему духану За перегородкой вскрикнула испуганная женщина, а на улице зарыдал, икая, осел.

Посетители вскочили, зашумели, и только один Фраерман начал заразительно хохотать.

Он смеялся так искренне и простодушно, что постепенно развеселил и всех посетителей духана А потом и сам хозяин, махнув рукой, заулыбался, поставил перед Фраерманом бутылку лучшего вина – изабеллы – и сказал примирительно Соловейчику:

– Зачем ругаешься? Скажи по-человечески Разве русского языка не знаешь?

Я познакомился после этого случая с Фраерманом, и мы быстро сдружились Да и трудно было не подружиться с ним – человеком открытой души, готовым пожертвовать всем ради дружбы.

Нас объединила любовь к поэзии и литературе. Мы просиживали ночи напролет в моей тесной каморке и читали стихи. За разбитым окном шумело во мраке море, крысы упорно прогрызали пол, порой вся наша еда за день состояла из жидкого чая и куска чурека, но жизнь была прекрасна Чудесная действительность дополнялась строфами Пушкина и Лермонтова, Блока и Багрицкого (его стихи тогда впервые попали в Батум из Одессы), Тютчева и Маяковского.

Мир для нас существовал, как поэзия, а поэзия – как мир.

Молодые дни революции шумели вокруг, и можно было петь от радости перед зрелищем счастливой дали, куда мы шли вместе со всей страной.

Фраерман недавно приехал с Дальнего Востока, из Якутии. Там он сражался в партизанском отряде против японцев. Длинные батумские ночи были заполнены его рассказами о боях за Николаевск-на-Амуре, об Охотском море, Шантарских островах, буранах, гиляках и тайге.

В Батуме Фраерман начал писать свою первую повесть о Дальнем Востоке. Называлась она «На Амуре». Потом, после многих авторских придирчивых исправлений, она появилась в печати под названием «Васька-гиляк». Тогда же в Батуме Фраерман начал писать свой «Буран» – рассказ о человеке в гражданской войне, повествование, полное свежих красок и отмеченное писательской зоркостью.

Удивительной казалась любовь Фраермана к Дальнему Востоку, его способность ощущать этот край как свою родину. Фраерман родился и вырос в Белоруссии, в городе Могилеве-на-Днепре, и его юношеские впечатления были далеки от дальневосточного своеобразия и размаха – размаха во всем, начиная от людей и кончая пространствами природы.

Подавляющее большинство повестей и рассказов Фраермана написаны о Дальнем Востоке. Их с полным основанием можно назвать своего рода энциклопедией этой богатой и во многих своих частях еще неведомой нам области Советского Союза.

Книги Фраермана – совсем не краеведческие. Обычно, книги по краеведению отличаются излишней описательностью. За чертами быта жителей, за перечислением природных богатств края и всех прочих его особенностей исчезает то, что является главным для познания края – чувство края, как целого. Исчезает то особое поэтическое содержание, которое присуще каждой области страны.

Поэзия величавого Амура совершенно иная, чем поэзия Волги, а поэзия тихоокеанских берегов очень разнится от поэзии Черноморья. Поэзия тайги, основанная на ощущении непроходимых девственных лесных пространств, безлюдия и опасности, конечно, иная, чем поэзия среднерусского леса, где блеск и шум листвы никогда не вызывает чувства затерянности среди природы и одиночества.

Книги Фраермана замечательны тем, что очень точно передают поэзию Дальнего Востока. Можно открыть наугад любую из его дальневосточных повестей – «Никичен», «Ваську-гиляка», «Шпиона» или «Собаку Динго» и почти на каждой странице найти отблески этой поэзии. Вот отрывок из «Никичен».

«Никичен вышла из тайги. Ветер пахнул ей в лицо, высушил росу на волосах, зашуршал под ногами в тонкой траве. Кончился лес. Его запах и тишина остались за спиной Никичен. Только одна широкая лиственница, словно не желая уступать морю, росла у края гальки и, корявая от бурь, качала раздвоенной вершиной. На самой верхушке сидел, нахохлившись, орел-рыболов. Никичен тихо обошла дерево, чтобы не потревожить птицу. Кучи наплавного леса, гниющих водорослей и дохлой рыбы обозначали границу высоких приливов. Пар струился над ними. Пахло влажным песком. Море было мелко и бледно. Далеко у воды торчали скалы. Над ними серыми стаями носились кулики. Между камнями ворочался прибой, качая листья морской капусты. Его шум окутал Никичен. Она слушала. Раннее солнце отражалось в ее глазах. Никичен взмахнула арканом, будто хотела накинуть его на эту тихую зыбь, и сказала: „Капсе дагор, Ламское море!“ (Здравствуй, Ламское море!)»

Прекрасны и полны свежести картины леса, рек, сопок, даже отдельных цветов-соранок – в «Собаке Динго».

Весь край в рассказах Фраермана как бы появляется из утреннего тумана и торжественно расцветает под солнцем. И, закрывая книгу, мы чувствуем себя наполненными поэзией Дальнего Востока.

Но главное в книгах Фраермана – это люди. Пожалуй, никто из наших писателей еще не говорил о людях разных народностей Дальнего Востока – о тунгусах, гиляках, нанайцах, корейцах – с такой дружеской теплотой, как Фраерман. Он вместе с ними воевал в партизанских отрядах, погибал от гнуса в тайге, спал у костров на снегу, голодал и побеждал. И Васька-гиляк, и Никичен, и Олешек, и мальчик Ти-Суеви и, наконец, Филька – все эти кровные друзья Фраермана, люди преданные, широкие, полные достоинства и справедливости.

Если до Фраермана существовал только один образ замечательного дальневосточного следопыта и человека – Дерсу Узала из книги Арсеньева об Уссурийском крае, то сейчас Фраерман утвердил этот обаятельный и сильный образ в нашей литературе.

Конечно, Дальний Восток дал Фраерману только материал, пользуясь которым он раскрывает свою писательскую сущность, высказывает свои мысли о людях, о будущем и передает читателям свою глубочайшую веру в то, что свобода и любовь к человеку – это главное, к чему мы должны всегда стремиться. Стремиться на том, как будто коротком, но значительном отрезке времени, который мы зовем «своей жизнью».

Стремление к усовершенствованию самого себя, к простоте человеческих отношений, к пониманию богатств мира, к социальной справедливости проходит через все книги Фраермана и выражено им в словах простых и искренних.

Выражение «добрый талант» имеет прямое отношение к Фраерману. Это-талант добрый и чистый. Поэтому Фраерману удалось с особой бережностью прикоснуться к таким сторонам жизни, как первая юношеская любовь.

Книга Фраермана «Дикая собака Динго, или повесть о первой любви» – это полная света, прозрачная поэма о любви между девочкой и мальчиком. Такая повесть могла быть написана только хорошим психологом.

Поэтичность этой вещи такова, что описание самых реальных вещей сопровождается ощущением сказочности.

Фраерман не столько прозаик, сколько поэт. Это определяет многое как в его жизни, гак и в творчестве.

Сила воздействия Фраермана и заключена главным образом в этом его поэтическом видении мира, в том, что жизнь предстает перед нами на страницах его книг в своей прекрасной сущности. Фраермана с полным основанием можно причислить к представителям социалистического романтизма.

Может быть, поэтому Фраерман иной раз предпочитает писать для юношества, а не для взрослых. Непосредственное юношеское сердце ему ближе, чем умудренное опытом сердце взрослого человека.

Как-то так случилось, что с 1923 года жизнь Фраермана довольно тесно переплеталась с моей и почти весь его писательский путь прошел у меня на глазах. В его присутствии жизнь всегда оборачивалась к вам своей привлекательной стороной. Даже если бы Фраерман не написал ни одной книги, то одного общения с ним было бы достаточно, чтобы погрузиться в веселый и неспокойный мир его мыслей и образов, рассказов и увлечений.

Сила рассказов Фраермана усиливается его тонким юмором. Этот юмор то трогателен (как в рассказе «Писатели приехали»), то резко подчеркивает значительность содержания (как в рассказе «Путешественники вышли из города»). Но кроме юмора в своих книгах, Фраерман еще удивительный мастер юмора в самой жизни, в своих устных рассказах. Он широко владеет даром, который встречается не так уж часто, – способностью относиться с юмором к самому себе.

Самая глубокая, самая напряженная деятельность человека может и даже должна сопровождаться живым юмором. Отсутствие юмора свидетельствует не только о равнодушии ко всему окружающему, но и об известной умственной тупости.

В жизни каждого писателя бывают годы спокойной работы, но бывают иногда годы, похожие на ослепительный взрыв творчества. Одним из таких подъемов, таких «взрывов» в жизни Фраермана и ряда других, родственных ему по духу писателей, было начало тридцатых годов. То были годы шумных споров, напряженной работы, нашей писательской молодости и, пожалуй, наибольших писательских дерзаний.

Сюжеты, темы, выдумки и наблюдения бродили в нас, как молодое вино. Стоило сойтись за банкой свинобобовых консервов и кружкой чая Гайдару, Фраерману и Роскину, как тотчас же возникало поразительное соревнование эпиграмм, рассказов, неожиданных мыслей, поражавших своей щедростью и свежестью. Смех порой не затихал до утра. Литературные планы возникали внезапно, тотчас обсуждались, приобретали порой фантастические очертания, но почти всегда выполнялись.

Тогда уже все мы вошли в широкое русло литературной жизни, уже выпускали книги, но жили все так же, по-студенчески, и временами Гайдар или Роскин, или я гораздо сильнее, чем своими напечатанными рассказами, гордились тем, что нам удалось незаметно, не разбудив бабушку Фраермана, вытащить ночью из буфета последнюю припрятанную ею банку консервов и съесть их с невероятной быстротой. Это было, конечно, своего рода игрой, так как бабушка – человек неслыханной доброты – только делала вид, что ничего не замечает.

То были шумные и веселые сборища, но никто из нас не мог бы допустить и мысли, что они возможны без бабушки, – она вносила в них ласковость, теплоту и порой рассказывала удивительные истории из своей жизни, прошедшей в степях Казахстана, на Амуре и во Владивостоке.

Гайдар всегда приходил с новыми шутливыми стихами. Однажды он написал длинную поэму обо всех юношеских писателях и редакторах Детского издательства. Поэма эта затерялась, забылась, но я помню веселые строки, посвященные Фраерману:

В небесах над всей вселенной,

Вечной жалостью томим

Зрит небритый, вдохновенный,

Всепрощающий Рувим…

Это была дружная семья – Гайдар, Роскин, Фраерман, Лоскутов. Их связывала и литература, и жизнь, и подлинная дружба, и общее веселье.

Это было содружество людей, преданных без страха и упрека своему писательскому делу. В общении выковывалась общность взглядов, шло непрерывное формирование характеров, как будто сложившихся, но всегда юных. И в годы испытаний, в годы войны все, кто входил в эту писательскую семью своим мужеством, а иные и героической смертью доказали силу своего духа.

Вторая полоса жизни Фраермана после Дальнего Востока была накрепко связана со Средней Россией.

Фраерман – человек, склонный к скитальчеству, исходивший пешком и изъездивший почти всю Россию, нашел, наконец, свою настоящую родину Мещерский край, лесной прекрасный край к северу от Рязани.

Этот край является, пожалуй, наилучшим выражением русской природы с ее перелесками, лесными дорогами, поемными приобскими лугами, озерами, с ее широкими закатами, дымом костров, речными зарослями и печальным блеском звезд над спящими деревушками, с ее простодушными и талантливыми людьми-лесниками, паромщиками, колхозниками, мальчишками, плотниками, бакенщиками. Глубокая и незаметная на первый взгляд прелесть этой песчаной лесной стороны совершенно покорила Фраермана.

С 1932 года каждое лето, осень, а иногда и часть зимы Фраерман проводит в Мещерском крае, в селе Солотче, в бревенчатом и живописном доме, построенном в конце девятнадцатого века гравером и художником Пожалостиным.

Постепенно Сологча стала второй родиной и для друзей Фраермана. Все мы, где бы мы ни находились, куда бы нас ни забрасывала судьба, мечтали о Солотче, и не было года, когда бы туда, особенно по осени, не приезжали на рыбную ловлю, на охоту или работать над книгами и Гайдар, и Роскин, и я, и Георгий Шторм, и Василий Гроссман, и многие другие.

Старый дом и все окрестности Солотчи полны для рас особого обаяния. Здесь были написаны многие книги, здесь постоянно случались всяческие веселые истории, здесь в необыкновенной живописности и уюте сельского быта все мы жили простой и увлекательной жизнью. Нигде мы так тесно не соприкасались с самой гущей народной жизни и не были так непосредственно связаны с природой, как там.

Ночевки в палатке вплоть до ноября на глухих озерах, походы на заповедные реки, цветущие безбрежные луга, крики птиц, волчий вой, – все – это погружало нас в мир народной поэзии, почти в сказку и вместе с тем в мир прекрасной реальности.

Мы с Фраерманом исходили многие сотни километров по Мещерскому краю, но ни он, ни я не можем считать, положа руку на сердце, что мы его знаем. Каждый год он открывал перед нами все новые красоты и становился все интереснее-вместе с движением нашего времени.

Невозможно припомнить и сосчитать, сколько ночей мы провели с Фраерманом то в палатках, то в избах, то на сеновалах, то просто на земле на берегах Мещерских озер и рек, в лесных чащах, сколько было всяких случаев то опасных, то трагических, то смешных, – сколько мы наслышались рассказов и небылиц, к каким богатствам народного языка мы прикоснулись, сколько было споров и смеха, и осенних ночей, когда особенно легко писалось в бревенчатом доме, где на стенах прозрачными каплями темного золота окаменела смола.

Писатель Фраерман неотделим от человека. И человек неотделим от писателя. Литература призвана создавать прекрасного человека, и к этому высокому делу Фраерман приложил свою умелую и добрую руку. Он щедро отдает свой талант величайшей задаче для каждого из нас – созданию счастливого и разумного человеческого общества.